Из шахматного короля в политические активисты. Побежденный в 1997 году суперкомпьютером гроссмейстер стал сегодня ярым защитником технологий и частной жизни в цифровом обществе. За плечами у 57-летнего Гарри Каспарова необычная история. В 2007 году он перешел в оппозицию Владимиру Путину, и его не раз брали под арест в его стране. Сегодня он живет в Нью-Йорке, откуда и продолжает борьбу. Мы берем у него интервью по видеосвязи, пока он отдыхает с супругой в Хорватии.
Через несколько часов н должен произнести речь в рамках Collision, сетевого мероприятия о высоких технологиях. Его выступления будет посвящено возможностям и опасностям искусственного интеллекта (ИИ). Наша беседа тоже начинается с ИИ, вернее, с одного из его проявлений: распознавания лиц. Дело в том, что российское правительство уже установило такую систему в 1 тысяче 600 школах, и число охваченных учреждений должно в скором времени возрасти до 43 тысяч. По официальным заявлениям, алгоритмы камер позволят обеспечить безопасность учащихся, немедленно выявив любых посторонних.
«Рад, что вы еще проявляете хоть какой-то интерес к предсказуемым шагам режима, который стремится лишь контролировать население, — отмечает Каспаров. — Режим сегодня берет под прицел школы, потому что молодежь — самая продвинутая в технологическом плане часть населения, а Владимир Путин хочет знать, о чем говорят ученики и что им преподают. Он контролирует российские социальные сети, и в одной только Москве было установлено 200 000 камер с технологией распознавания лиц».
Le Figaro: По-вашему, они не случайно назвали систему «Оруэлл», как автора романа «1984»?
Гарри Каспаров: В России прекрасное чувство юмора. Сравниться с ним может разве что чувство безнаказанности режима. Он больше не скрывается, ему это не нужно. Дав системе название, которое другие все равно бы использовали для ее описания, он четко указывает свои намерения.
— Участвующая в разработке системы компания NtechLab ожидает, что распознавание лиц будет активизировано только с разрешения родителей. Тем не менее проект контролирует Ростех Сергея Чемезова.
— Это старый друг Путина. Он относится к той узкой группе людей, которые держат в руках всю страну.
— Контроль полный?
— Неполный, но очень широкий. При этом Путин и его окружение не смогли остановить Telegram, зашифрованный мессенджер Павла Дурова. Приложение активно используется самими членами режима, и у них не остается выбора, кроме как снять блокировку. В некотором роде, технология всегда найдет способ ускользнуть от диктатур.
— Но в то же время она помогает им. Взять хотя бы приложения по отслеживанию контактов во время пандемии. В настоящий момент ее российская версия обязательна для всех граждан старше 14 лет. Для скачивания необходимо зарегистрироваться на сайте правительства и периодически отправлять селфи, чтобы подтвердить, что ты действительно дома.
— Я на протяжение многих лет работаю в сфере цифровой безопасности и конфиденциальности. Все, даже на Западе, беспокоятся насчет конфиденциальности, но не делают ничего, чтобы ее защитить. Сколько людей подписываются на онлайн-услуги, не заботясь о последствиях? Сегодня у нас все же начинают отдавать себе отчет в том, что там, где существуют цифровые данные, всегда найдется желающий их заполучить, будь то олигарх, диктатор или корпорация из Кремниевой долины.
Весь вопрос в том, кто этим занимается и по какой причине. Свободному миру необходимо проделать большой путь в этом направлении. Проблема не только в российском приложении, но и в том, что делают Google, Facebook, Apple и прочие интернет-гиганты в США.
— В документальном фильме «Интервью с Путиным» Оливера Стоуна (Oliver Stone) президент России говорит, что благодаря дзюдо научился использовать силу противников, превращая ее в слабость. Социальные сети стали таким слабым звеном?
— Я не люблю пропаганду, особенно когда она переводится на английский. Мне хватает ее на русском. Что касается технологии, она, безусловно, может быть использована в сомнительных целях, но это не отменяет ее легитимность. Раз мы узнали, насколько просто ей манипулировать, свободный мир должен сделать управление цифровым обществом ключевым вопросом. Легитимные требования населения могут превратиться в уличные столкновения и проявления агрессии, способные расколоть страны.
Поляризация мнений существовала всегда, будь то Европа, Италия, расовый вопрос в США. Это не изобретения Путина или китайской Компартии. Как и политика Дональда Трампа. Как бы то ни было, они могут воспользоваться этим и усилить эффект. Именно это называется гибридной войной, состоящей из вторжений в лагерь противников.
— Путин побеждает в этой войне?
— Надеюсь, что демократии окажутся сильнее. Тем не менее нанесенный Западу ущерб в результате обострения разногласий и недовольства является наглядным примером того, что может повлечь за собой эта война. В любом случае отследить российскую пропаганду несложно, а некоторые политики даже не скрывают восхищение Путиным.
— Всего 40%? Я думал, их больше. Мне бы хотелось, чтобы Европа осознала, что делают эти режимы со своими гражданами, используя оборону как единственную контрмеру. Мне хотелось бы увидеть четкое определение ответственности, защиту правды и понимание того, что в современном мире есть те, кто следуют правилам игры, и те, кто постоянно их нарушают. Нельзя и дальше идти по этому пути с единственной целью по сохранению торговых соглашений. Скоро потребуется определить ответственность каждого за распространение пандемии.
Вопреки всем заявлениям режима дела в российской экономике обстоят неважно, и консенсус рушится. Что касается благополучия Китая, его невозможно сравнить с Тайванем в этом плане, а Гонконг отказывается жить при этом режиме. Эти тоталитарные системы абсолютно неэффективны, как показала дезинформационная кампания Китая во время пандемии.
— Достаточно ли этого, чтобы расшатать их?
— У меня нет хрустального шара, который показывает будущее. Но могу заверить вас в том, что условия жизни российских граждан сильно отличаются от того, что говорит московское правительство. Скрыть это не помогут даже такие системы как «Оруэлл» и Большой брат