5 сентября 2019 года российский президент Владимир Путин и японский премьер-министр Синдзо Абэ встретились в 27-й раз, а произошло это во время работы Восточного экономического форума во Владивостоке. Давний спор по поводу Курильских островов между Россией и Японией продолжает оставаться нерешенным, однако состоявшийся диалог свидетельствует о некоторых интересных тенденциях. Абэ подчеркнул «стратегическую важность» укрепления политических и экономических отношений с Россией, а также значение совместных проектов на спорных островах, и все это в конечном счете может способствовать заключению мирного договора. Путин, со своей стороны, также подчеркнул значение двусторонних документов, подписанных во время его визита в Японию. Он обратил особое внимание на то, что расширение стратегической коммуникации, двусторонней торговли и сотрудничества в области инвестиций поможет перевести российско-японские отношения на другой уровень. В этой атмосфере будет возможно «найти компромисс по самым сложным вопросам». Судя по всему, обе стороны надеются на то, что создание прочного партнерства может помочь в решении этой проблемы.
Территориальный спор по поводу этих островов, которые в России называют Южными Курилами, а в Японии — Северными территориями, возник после того, как они были оккупированы советскими войсками после капитуляции Японии во Второй мировой войне. Возникшие разногласия по поводу суверенитета этих островов и отсутствие мирного договора продолжают с того момента оказывать токсичное влияние на российско-японские двусторонние отношения. Вместе с тем переговоры по решению этого спора никогда не выходили за рамки собственно переговоров. Что же на самом деле сдерживает прогресс в этой области?
***
Население обеих стран потеряло веру в возможность когда-либо добиться позитивного решения территориального вопроса. По данным последних опросов общественного мнения, примерно три четверти японцев не верят в возможность достижения прогресса на переговорах, но считают, что они должны быть продолжены ради «возвращения» этих территорий Японии (32,9% респондентов) или для того, чтобы найти «компромиссное решение» о немедленной передаче Японии островов Кунашир и Итуруп и о продолжении переговоров в будущем по вопросу о двух других островах (43,5%). В то же время подавляющее большинство жителей России (77%) выступают даже против обсуждения вопроса о передаче этих территорий Японии. Что касается людей, проживающих на Курильских островах, то почти все они выступают против передачи территорий (96%).
Эксперты считают, что окончание споров с Россией по поводу Курильских островов может позволить правительству Абэ проводить более независимую внешнюю политику. Это является одной из его целей, особенно в свете предложенного референдума по вопросу о Статье 9 Конституции Японии, в результате чего может произойти переосмысление роли и миссии Сил самообороны Японии. Однако отказ Абэ от участия в следующих выборах может радикальным образом изменить подобного рода расчеты. Если не учитывать возможность вмешательства Соединенных Штаты в процесс подписания мирного договора между Россией и Японией, как они уже это сделали в 1956 году, то в таком случае прочные отношения с одним из крупнейших региональных игроков, несомненно, поможет сбалансировать растущее и вызывающее беспокойство влияние соседнего Китая.
Этот вопрос вызывает серьезное беспокойство в Японии в последние несколько лет, особенно после того, как Китай обогнал Японию и стал второй по величине экономикой в мире, покончив таким образом с 40-летним пребыванием Токио на втором месте по этому показателю. Россия, со своей стороны, тоже может использовать подобное прочное партнерство в Азии и ответить таким образом на обвинения в том, что ее недавний «поворот на восток», по сути, означает поворот в сторону Пекина. В действительности, обе страны могут получить значительную выгоду от такого партнерства. Но можно ли сказать, что окончание перетягивания канатов по вопросу о принадлежности Курильских островов неизбежно приведет к прорыву в двусторонних отношениях?
Существующая динамика в отношениях между Россией и Японией представляет собой дилемму курицы и яйца. Возникает вопрос: это именно территориальный спор удерживает обе страны от укрепления и диверсификации своих отношений, помимо использования природных ресурсов и торговли автомобилями? Или как раз самим связям нужно придать мощный импульс, а еще сделать целый ряд взаимный уступок, прежде чем можно будет добиться какого-то прогресса в разрешении существующего территориального спора?
В этом отношении, возможно, имеет смысл обратиться к опыту другого давнего пограничного спора в этом регионе, — речь идет о китайско-советском, а позднее китайско-российском споре. Он был успешно разрешен в два этапа, и формально это было зафиксировано в трех главных соглашениях о ратификации: в 1991 году в отношении восточной части границы от берегов Тихого океана до Монголии; в 1994 году в отношении границы от Монголии до Казахстана (этот вопрос никогда не был спорным, поэтому не было необходимости проводить сложные переговоры); и в 2004 году в отношении трех оставшихся островов — Большой (Abagaitu) на реке Аргунь; Тарабаров (Yinlong) и Большой Уссурийский (Heixiazi) на реке Амур (Heilongjian) около Хабаровска.
***
Кто-то может сказать, что эти два территориальных спора значительно отличаются друг от друга с точки зрения международного права и других аспектов. Во-первых, российско-китайский спор являлся частью долгой истории двусторонних отношений, тогда как русско-японский спор является результатом Второй мировой войны, в ходе которой Китай был союзником, а СССР и Япония были врагами. Во-вторых, Япония является близким союзником Соединенных Штатов, и она не намерена в ближайшем будущем в значительной мере ставить под сомнение эти отношения. Китай никогда не находился в подобном положении. В-третьих, Курилы имеют значительное российское население. И, наконец, Россия однозначно заявляет о том, что эти острова являются ее территорией, и в случае какого-то компромиссного решения будет сложно сказать, что это просто делимитация границы, как это было в случае с Китаем. В отличие от этого, подобный вариант может выглядеть как передача территорий Японии. Но есть и позитивная сторона — хотя была война между СССР и Японией, после ее окончания не было никаких пограничных столкновений, тогда как в случае с Китайской Народной Республикой они имели место в 1969 году.
Если говорить о более глобальном аспекте, то в китайско-российских пограничных разногласиях речь с самого начала шла о соглашениях по демаркации границы, заключенных в середине XIX столетия. Границы между Россией и Китаем были установлены на основе Пекинского трактата 1860 года, в котором Китай признает Российскую Империю в качестве хозяина земель на левом берегу реки Амур, а также между рекой Уссури и Тихим океаном. Однако, как это часто случалось в XIX столетии, реки считались ничейными, и, соответственно, ничейными считались и расположенные на них острова. Эти три крупных острова, как и многие более мелкие острова, были в одностороннем порядке включены в советскую территорию в конце 1920-х годов, и им были присвоены русские названия — Большой, Тарабаров и Большой Уссурийский. После прихода к власти в Китае в 1949 году правительство коммунистов не оспаривало эту границу, поскольку Советский Союз был важным партнером и другом. Но, когда напряженность в отношениях между Москвой и Пекином стала расти, Пекин потребовал проведения переговоров по поводу границы.
Существовавшая неопределенность привела к открытой конфронтации на границе в 1969 году, а в последующие несколько десятилетий особого прогресса в процессе решения этого конфликта не было. В конечном итоге ситуация изменилась после прихода к власти Михаила Горбачева с его политикой нового мышления, которая была направлена на сокращение военного присутствия Советского Союза в мире. Пекин в тот момент видел три препятствия на пути нормализации отношений с Москвой — советские войска в Монголии, значительное присутствие советских войск на китайско-советской границе и поддержка вьетнамской интервенции в Камбодже, — и все это вполне совпадало с приоритетами Горбачева. Устранение этих препятствий, а также тот факт, что Китай в тот момент был подвергнут остракизму со стороны Запада из-за подавления протестов на площади Тяньаньмэнь, обеспечили возможность плавного перехода к сближению между этими двумя странами.
Первое из трех соглашений о демаркации границы было подписано вскоре после развала Советского Союза, а ратифицировано оно было позднее — в 1992 году. Ситуация осложнялась тем, что бывшие Советские республики получили общую границу с Китаем, поэтому сами переговоры проходили между совместной делегацией России, Казахстана, Таджикистана и Киргизии, с одной стороны, и китайской делегацией, с другой стороны. Острова Большой, Тарабаров и Большой Уссурийский были умышленно выведены за рамки этих переговоров, и то же самое было сделано в отношении следующей фазы безболезненных переговоров в 1994 году о границе между Монголией и Казахстаном, все эти вопросы были перенесены на последнюю фазу. Тем не менее потребовалось еще от 10 до 14 лет для того, чтобы провести окончательную демаркацию. Спорная территория была поделена примерно поровну, хотя немного большая территория отошла России, тогда как весь остров Тарабаров, а также части Большого и Большого Уссурийского островов перешли под контроль Китая. Это успешное решение привело к ликвидации потенциально спорного вопроса и создало условия на десятилетия для стратегического партнерства между Пекином и Москвой, что, в свою очередь, облегчило все еще продолжающийся разворот России на восток.
Не только этот договор и решение спорных вопросов способствовали созданию тесных связей между Москвой и Пекином. На самом деле оба этих события стали отражением уже достигнутого прогресса, и, кроме того, они способствовали укреплению рамочных условий для дальнейшего активного сотрудничества. За период с 1991 по 2004 год двусторонние отношения стали качественно отличаться от того, чем были раньше. Нормализация превратилась в полномасштабное и всеобъемлющее стратегическое партнерство, несмотря на определенные опасения, существовавшие в политическом дискурсе в начале 1990-х годов: Россия тогда опасалась пагубного воздействия еще одного коммунистического режима, тогда как Китай с осторожностью относился к неопределенности, последовавшей за развалом Советского Союза и вызванному им хаосу в России. Кроме того, Пекин беспокоила возможность установления дружеских отношений между Москвой и Вашингтоном и еще большего отдаления России от своего коммунистического прошлого.
Тем не менее на фоне открывшихся путей для взаимовыгодного сотрудничества существовавшие разногласия представлялись незначительными. Затем последовало подписание нескольких важных двусторонних документов. В 1994 году в Совместной декларации китайско-российские отношения были названы «истинно равноправными отношениями добрососедства, дружбы и взаимовыгодного сотрудничества, основанными на принципах мирного сосуществования». В 1996 году и в 1997 году были подписаны два соглашения об укреплении мер доверия в военной области, а также о сокращении вооруженных сил в приграничных регионах. Кроме того, Москва и Пекин договорились об обмене информацией по составу вооруженных сил и пограничных войск, размещенных вблизи границы. Была достигнута договоренность об отказе от проведения военных учений, направленных против другой стороны, о сокращении вооруженных сил в 100-километровой зоне с обеих сторон границы до согласованных уровней. Кроме того, стороны отказались от размещения речных боевых кораблей своих военно-морских сил в этом регионе, а также договорились о приглашении на взаимной основе наблюдателей во время проведения военных учений и т. д.
Заключенное в июне 1997 года специальное соглашение о проведении встреч глав правительств обоих государств позволило создать постоянную структуру в сфере экономического сотрудничества между Россией и Китаем. Лидеры двух стран, явно обеспокоенные стремлением Соединенных Штатов единолично доминировать на международной арене, подписали декларацию, направленную на продвижение идеи создания многополярного мира и установления нового международного порядка. Это привело к сближению позиций обеих стран, которые впоследствии стали почти идентичными. Подписанный в 2001 году Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве еще раз подтвердил существующие границы и таким образом сделал невозможными взаимные территориальные претензии. В том же году была образована Шанхайская организация сотрудничества и созданы рамки для многостороннего сотрудничества в Центральной Азии. К 2003 году Китай стал четверным по важности торговыми партнером России, а Россия — восьмым по важности партнером Китая. Объем двусторонней торговли увеличился в четыре раза — с 5,8 миллиарда долларов до 21,2 миллиарда долларов.
На фоне этих событий переговоры о спорных островах были обречены на успех по причине формально установленного китайско-российского партнерства. Порядок был таким — сначала надо было значительно укрепить связи, сократив тем самым значимость территориального вопроса в целом и облегчив процесс его успешного решения.
Представление о том, что российско-японские отношения могут процветать после раздела вызывающих сегодня споры территорий, может получить поддержку при более глубоком историческом анализе. В политическом отношении мирный договор с Россией, скорее всего, не изменит в целом проамериканский внешнеполитический курс Японии. В экономическом отношении одна только дружба не сможет заставить Токио увеличить поток инвестиций в российскую экономику, если только сам по себе инвестиционный климат существенным образом не улучшится. Если это произойдет, то инвестиции польются потоком даже при отсутствии мирного договора.
***
Тот факт, что переговоры, в конечном итоге, были доведены до позитивного завершения, не означает, что они всегда были непременно легкими и прямыми, или что реакция общественности на разрешение пограничного вопроса всегда была обязательно позитивной. Часто в случае с Россией и Японией приводится аргумент о том, что общественность в обеих странах в последние годы настроена довольно националистически, поэтому она будет настроена против любой формы соглашения, за исключением проведенного по формуле «все или ничего». В этой связи стоит вспомнить, что и китайское, и российское правительство также подвергались в свое время критике за то, что они якобы «покупают» дружбу за территории, уступают свою землю, отдают ее ловкому оппоненту или даже «предают родину». Националистическая партия «Родина» отказалась поддержать это соглашение. «Мы не будем голосовать за отказ от российской территории, — подчеркнул тогдашний лидер партии „Родина" Дмитрий Рогозин в интервью газете „Труд". — Мы не можем понять, почему Россия должна заплатить за хорошие отношения с Китаем отказом от своей территории». «Почему мы должны передавать эти острова китайцам?» — такой вопрос задала популярная газета «Комсомольская правда». Она привела также мнение Виктора Ишаева, губернатора Хабаровского края, который сказал, что «желтая угроза» может стать реальностью «уже к 2020 году, когда население Китая, как ожидается, достигнет 1,5 миллиардов». В Китае критика этого вопроса не была заметна, однако даже некоторые официальные периодические издания признавали, что определенные круги в стране не видят необходимости в признании положений договора 1860 года о границе. Другие настаивали на возвращение целого острова Большой Уссурийский, а не части его, а также выступали за продолжение диалога в течение неопределенного времени. Мнения в социальных сетях были еще более критичными. Другими словами, уровень общественного осуждения, судя по всему, был сравним с отношением обеих сторон сегодня к возможному разделу или к утрате Курильских островов.
Рост националистических настроений в Японии действительно является тем феноменом, который чаще всего обсуждается в средствах массовой информации, и при этом отношение в России к передаче островов Японии тоже довольно негативное — такое же, как это было в 1990-е и в 2000-е годы, когда говорили об «уступке» территорий Китаю. Тем не менее, если судить задним числом, соглашение 2004 года теперь руководство страны, а также большинство экспертов считают необходимым, и, возможно, его уже не считают слишком дорогостоящим для партнерства с таким важным игроком в этом регионе:
Очевидно, что в данном случае Путин сделал правильный выбор для государства… он попытался сохранить альянс с необходимым партнером. Если он при этом вынужден был пожертвовать частью речной заводи, то мы считаем подобную цену приемлемой.
То же самое может произойти, если будет урегулирован территориальный спор между Россией и Японией: Москва получит новое партнерство в Азиатско-Тихоокеанском регионе, тогда как правительство Абэ сделает значительный шаг к тому, чтобы Япония стала более уверенной и независимой на международной арене. Конечно, японское правительство значительно больше зависит от общественного мнения, чем российское или китайское руководство, и это ограничивает возможности Токио по сдерживанию националистических настроений. Однако не следует недооценивать роль общественного мнения в России или даже в Китае, где лидеры страны также становятся более чувствительными к нему.
В нынешней общей патовой ситуации в двусторонних отношениях между Москвой и Токио соглашение вряд ли будет заключено в ближайшее время. Слова, сказанные десять лет назад японским экспертом в области пограничных конфликтов Иваситой Ахикирой (Iwashita Akihiro), остаются актуальными и сегодня:
«… территориальные споры, похоже, представляют собой незначительный интерес для обычных японско-российских отношений, поскольку даже подписание мирного договора или договора о демаркации границ не окажет значительного влияния ни на одну из сторон. Россия и Япония мирно сосуществовали в течение последних сорока лет, даже в период холодной войны. Они не являются особенно добрыми соседями, однако их нельзя назвать и непримиримыми врагами в традиционном смысле. В период после окончания холодной войны российско-японские отношения медленно, но шаг за шагом развивались. Руководство ни одной из этих стран не чувствует острую необходимость в том, чтобы пойти на компромисс с другой стороной по поводу спорных островов».
В одной из своих публикаций Ивасита задает вопрос о том, каким образом должен быть заполнен вакуум в двусторонних отношениях, а также предлагает план решения 50×50 и на суше, и на море. Он также подчеркивает, что подобное решение может легко превратиться из взаимовыгодного (win-win) в поражение для обеих сторон (lose-lose). Разногласия в российско-японских отношениях, на самом деле, могут быть значительными, но когда обе стороны оценивают объективную выгоду в случае решения территориального спора, то продвижение вперед по этому вопросу должно быть очевидным.
***
Безусловно, российско-японская территориальная проблема отличается от китайско-советского/китайско-российского спора. Согласно заключенному в 1855 году Симодскому трактату (Treaty of Shimoda), установившему границы между этими двумя империями, Япония официально получила под свой контроль острова Кунашир, Итуруп, Хабомаи и Шикотан, тогда как остальная часть Курильских островов перешла под контроль России, а статус острова Сахалин оставался неопределенным. Санкт-Петербургский договор 1875 года подтвердил, что Сахалин является российской территорией и что все Курильские острова, включая четыре нынешних спорных острова, вновь принадлежат Японии. В течение следующих нескольких десятков лет японское население на этих островах достигло 17 тысяч человек. Согласно Портсмутскому договору (Treaty of Portsmouth), заключенному в конце русско-японской войны Япония получила и южную часть Сахалина.
После поражения во Второй мировой войне Япония вынуждена была отказаться от оккупированных территорий, что было зафиксировано в Сан-Францисском договоре с Союзными силами, который был подписан в 1951 году. Кроме того, Япония вынуждена была отказаться «от всех прав, правовых основ и претензий на Курильские острова», а также от других своих владений (включая Сахалин). Советский Союз включил в свой состав Курилы, в том числе острова Кунашир, Итуруп, Хабомаи и Шикотан, и депортировал их население. Однако Япония не считает эти четыре острова частью Курильских островов и требует их возвращения.
Дипломатические связи между этими двумя странами были восстановлены на основе Советско-японской совместной декларации 1956 года. В первом параграфе этой Декларации было ясно выражено совместное стремление обеих сторон к тому, чтобы закончить войну: «Состояние войны между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией прекращается со дня вступления в силу настоящей декларации, и между ними восстанавливаются мир и добрососедские дружественные отношения». Этот факт часто умышленно опускается западными средствами массовой информации, когда они представляют историю этого спора, и тогда получается, что состояние войны между этими двумя странами формально еще не закончено. В Статье 9 этого документа говорится о том, что Советский союз готов передать острова группы Хабомаи и остров Шикотан, однако в ней также подчеркивается, что фактическая передача этих островов Японии может произойти только после заключения мирного договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией. Однако такой договор так и не был подписан. Главной причиной этого стал Договор о взаимном сотрудничестве и безопасности (Treaty of Mutual Cooperation and Security) между Соединенными Штатами и Японией, который, по мнению Москвы, изменил стратегическую ситуацию в этом регионе и сделал первоначальные обещания недействительными. Соединенные Штаты оказывали давление на Японию и советовали ей не идти на компромисс с Москвой по вопросу о территориях, угрожая в противном случае прекратить предоставление экономической помощи и оставить под своим контролем Окинаву.
Еще одной причиной стал растущий национализм в Японии. Японское руководство часто упрекают в непоследовательности в осуждении своего военного прошлого, и часто это происходит в ущерб здоровым отношениям с партнерами в Восточной Азии. Некоторые сомнительные эпизоды из военной истории страны принижаются, затушевываются или просто скрываются. По мнению российского дипломата Виталия Воробьева (Vitaly Vorobyov), господствующим нарративом в послевоенном формулировании японской политики, включая культурную дипломатию, является попытка представить Японию в качестве жертвы, пострадавшей от рук остального мира. Территориальные споры, в том числе с Россией, хорошо вписываются в рамки представлений о несправедливом отношении. Кроме того, они стали национальным символом несправедливого отношения со стороны победителей Второй мировой войны. Именно поэтому Япония считает, что «возвращение» всех островов восстановит справедливость в мировом порядке и поможет стране преодолеть ей «комплекс неполноценности побежденной страны», что, на самом деле, не очень подходит стране с третьей по размерам экономикой в мире.
Для России как наследнице Советского Союза передача территорий будет означать нечто противоположное справедливости. Это будет «ревизией результатов Второй мировой войны», а это, с точки зрения Москвы, потенциально опасная практика. Это может привести к серьезным проблемам не только для Японии, но и для всего остального мира.
Так, например, в Восточной Европе многие части нынешней территории России (Калининградская область, а также некоторые бывшие территории Эстонии, Латвии и Финляндии) вошли в состав Советского Союза, а затем и России в рамках послевоенных договоренностей. Это хорошо понимают и японские, и российские лидеры, однако такого рода озабоченности становятся особенно явными в период отсутствия доверия друг к другу. Такие времена никогда не становились плодородной почвой для активного сотрудничества, и в результате переговоры могут длиться годами, как это было в китайско-советском случае.
***
В настоящее время Россия, судя по всему, готова к компромиссу. Ее позиция состоит в поддержании диалога на основании Советско-японской совместной декларации 1956 года. Китайско-российская модель показывает, что о конкретных пограничных решениях можно договориться, а результаты переговоров будут зависеть от разного рода обстоятельств, однако одна вещь остается очевидной — никто не получит «все или ничего». Это означает, что Москва может согласиться на передачу Японии на определенных условиях островов Хабомаи и Шикотан, одним из которых может стать положение о том, что такая передача будет финальной договоренностью. Япония в таком случае признает суверенитет России над остальными спорными территориями без всяких попыток дальнейшего обсуждения. Остальные озабоченности, упоминаемые Россией, — альянс Японии с Соединенными Штатами, возможность появления американских военных баз на переданных территориях, а также японские санкции против России, — могут, в целом, стать предметом для обсуждения на переговорах, и существующие препятствия могут быть преодолены.
Однако в позиции Японии присутствует очень мало готовности к компромиссу, — Токио требует, чтобы Москва признала суверенитет Японии над всеми четырьмя островами, чтобы она сразу передала Японии два острова и продолжила переговоры о судьбе двух оставшихся островов. Такая позиция уже несколько раз приводила к провалу переговоров, а самый последний случай такого рода произошел в декабре 2016 года на саммите Путин — Абэ в японском городе Ямагути.
Однако недавно стало возникать ощущение, что общий подход при Абэ немного изменился, а его заявление в Осаке во время встречи с Путиным в июне 2019 года служит еще одним свидетельством этого. Токио сегодня, похоже, более склоняется к поддержке подхода Москвы, которая призывает к тому, чтобы более широкое двустороннее сотрудничество предшествовало разрешению территориального спора, чтобы создавалась атмосфера взаимного доверия, в результате чего вовлеченные стороны могут занять более гибкую позицию при заключении соглашения. Эта позиция была ясно сформулирована российским министром иностранных дел Сергеем Лавровым в декабре 2019 года, когда он сказал, что любые договоренности должны быть «поддержаны и приняты народами и парламентами России и Японии», а путь к окончательному решению только один. «Это — идти к цели через подъем отношений, через их вывод на качественно новый уровень, через комплексное развитие российско-японских связей во всех областях, включая экономику, инвестиции, гуманитарные контакты, вопросы безопасности и, конечно же, позиции на международной арене».
Подобный подход позволил России решить спорные пограничные вопросы с Китаем, и он может оказать влияние, по мнению некоторых экспертов, на решение других пограничных споров в этом регионе, включая китайско-индийский. Реализация такого подхода уже привела к значительному росту двусторонней торговли и к расширению политического диалога между Москвой и Токио. Лидеры двух стран проводят встречи несколько раз в год для развития политического диалога во всех сферах, включая вопросы национальной безопасности.
Все это еще далеко от идеала, однако общая тенденция вселяет надежду, и то же самое можно сказать о стремлении нынешних лидеров двух стран решить этот вопрос. Разворот России на восток, ее интересы в Азии и в Японии, ее желание избежать чрезмерной зависимости от Китая как партнера, а также намерение Японии занять более независимую позицию на международной арене и ее опасения в отношении растущего Китая, — все это можно назвать новыми тенденциями, способными еще больше сблизить между собой Россию и Японию.
Ольга Пузанова — преподаватель и научный сотрудник Международной лаборатории по изучению мирового порядка и нового регионализма (International Laboratory on World Order Studies and the New Regionalism) расположенной в Москве Высшей школы экономики.