После пяти лет отсутствия какого-либо прогресса в российско-украинских мирных переговорах становится очевидным, что нам необходимы новые подходы для того, чтобы положить конец войне на восточной границе Европы. Для этого необходимо внести прагматичные изменения в существующий Минский процесс.
Предыдущие предложения такого характера были встречены сопротивлением, однако последствия неспособности рассмотреть альтернативные варианты могут оказаться намного более губительными, нежели текущий военный тупик на востоке Украины. В своих недавних публичных выступлениях Владимир Путин неоднократно подчеркивал, что Россия остается глубоко ревизионистской державой. Если агрессия Кремля не прекратится на Украине, она будет распространяться дальше по Европе.
Движение в сторону восстановления мира требует честной оценки целей и задач не только Украины и России, но также Европы и всего западного мира в целом.
Цели Украины остались неизменными. Эта страна хочет добиться полного восстановления ее территориальной целостности и суверенитета, а это означает деоккупацию и безопасную реинтеграцию оккупированных Россией частей Донецкой и Луганской областей, а также Крыма. Стоит подчеркнуть, что «безопасная реинтеграция» подразумевает возвращение этих территорий под украинский контроль без того, чтобы создавать неприемлемые риски или провоцировать социальные волнения, которые могут дестабилизировать всю страну.
Нормандский формат остается главной платформой для ведения переговоров по вопросу об урегулировании этого конфликта, и в нем принимают участие Украина, Россия, Франция и Германия. Минские соглашения 2014-2015 годов продолжают служить основой этих переговоров, тогда как Трехсторонняя контактная группа занимается в первую очередь вопросами логистики практической реализации. Из всех этих элементов вместе и складывается Минский процесс.
Прошло уже более шести лет с того момента, когда 6 июня 2014 года был создан Нормандский формат, однако перспектива деоккупации захваченных Россией территорий Украины кажется такой же далекой. Почему прогресс оказался настолько недостижимым?
Минские соглашения 2014-2015 годов были подписаны в то время, когда риск эскалации конфликта был максимальным. Их подписывали буквально под дулом автомата, поскольку переговоры проходили в тени российских танков и артиллерии. Те договоренности, которые были достигнуты тогда, позволили избежать разрастания этого конфликта и, несомненно, сохранили тысячи жизней. Тем не менее, так же очевидно и то, что Минских соглашений в их нынешней форме недостаточно для того, чтобы положить конец войне.
В некоторых смыслах условия Минских соглашений больше не отражают объективную реальность на местах на востоке Украины. Это наиболее очевидно в связи с линией соприкосновения, которая была тщательно зафиксирована в официальных Минских соглашениях. Линия фронта, определенная в начале 2015 года, с тех пор устарела, поскольку после ее закрепления Россия оккупировала еще 1 тысячу 800 квадратных миль (4 тысячи 600 квадратных километров) украинской земли. Очевидно, что подобные аномалии лишают весь Минский процесс его логики.
В течение минувшего года Украина предприняла существенные попытки возобновить практическую составляющую Минского процесса — от отвода войск от линии соприкосновения сторон до переформатирования своей делегации в Трехсторонней контактной группе. Несмотря на эти меры, столь ожидаемый прорыв так и не материализовался. Вместо этого наши российские коллеги продолжают нарушать соглашение о прекращении огня, которое является основополагающим элементом всего Минского процесса.
Несмотря на все эти вызовы, Украина по-прежнему выступает за продолжение работы в рамках Минского процесса. Это правильный подход, по крайней мере до тех пор, пока остаются надежды на то, чтобы договориться об освобождении украинцев, которые в настоящее время находятся в российских тюрьмах. Чтобы достичь какого-либо прогресса, необходим контакт, и мы это понимаем. Тем не менее, необходимость пересмотреть структуру тоже очевидна.
К настоящему моменту международные партнеры Украины потратили массу энергии на попытки заставить Киев выполнить условия Минского соглашения в его нынешней форме. Такой подход не учитывает то, насколько по-разному противоположные стороны интерпретируют Минские соглашения. Британский аналитик Дункан Аллан (Duncan Allan), с которым я имел честь обсуждать этот вопрос в британском Королевском институте международных отношений, четко и кратко сформулировал эту дилемму: Украина видит в Минском процессе шанс восстановить свой суверенитет, тогда как Россия видит в нем возможность ограничить этот суверенитет.
Как должен выглядеть альтернативный подход? Существует ряд красных линий, которые необходимо признать, чтобы иметь возможность двигаться дальше. К примеру, Киев ясно дал понять, что нет никакого смысла обсуждать «особый статус» для оккупированных Россией восточных областей, и он считает, что это условие было внесено в Минские соглашения под давлением. Вопреки утверждениям России отказ Украины предоставить этот статус восточным областям объясняется не страхом перед реакцией радикалов, а волей украинского народа.
Неспособность модифицировать Минский процесс в конечном итоге обернется эскалацией конфликта. В этом случае те масштабы проблем, которые Украине в настоящее время удается сдерживать на восточной границе Европы, вырастут в десятки раз и быстро распространятся на 1 тысячу 300 километров на запад, до самых границ Польши, Словакии, Венгрии и Румынии.
Вероятнее всего, Россия не остановится и на этом. Распространение нестабильности — это основной принцип доктрины гибридной войны Владимира Путина, и есть масса причин полагать, что она включает в себя разжигание волнений в Европе. Недавно российский президент поставил под сомнение границы всех бывших советских республик, заявив, что многие республики покинули состав СССР, оставив себе «исторически русские земли». Эта слабо завуалированная угроза касается не только Украины, Белоруссии и Казахстана. Она применима еще и к странам Прибалтики, которые сейчас являются членами НАТО и Евросоюза.
Путин сделал акцент на своем имперском восприятии прибалтийских стран в статье, которая была опубликована в журнале The National Interest в июне 2020 года и которая позволила российскому лидеру изложить его абсолютно неприемлемый взгляд на поведение Советского Союза во время Второй мировой войны. В своей статье он назвал вторжение и аннексию прибалтийских государств «инкорпорацией Латвии, Литвы и Эстонии», добавив, что «их вступление в СССР было реализовано на договорной основе, при согласии избранных властей». Подобные комментарии позволяют увидеть мрачную реальность ревизионистского мировоззрения Путина, несмотря на те фантазии, которым предпочитают верить многие партнеры Украины.
Это ставит перед нами несколько важных вопросов. Насколько хорошо Запад понимает, с каким именно вызовом он столкнулся? Осознает ли Запад, что распространение волнений и нестабильности в сторону самого сердца Европы является неотъемлемой частью стратегии России? Должна ли Европа помочь в создании рубежа, который будет пролегать от прибалтийских стран до Черного моря? Это не метафора и не преувеличение.
Опыта последних лет должно быть достаточно для того, чтобы убедить западных лидеров в том, что политика умиротворения — это неэффективный способ справиться с теми вызовами безопасности, которые исходят от путинской России. Неспособность дать отпор Кремлю в Крыму в начале 2014 года вселило в Россию больше уверенности. Москва расширила свое военное присутствие во многих странах, от Сирии до Ливии, одновременно увеличив масштабы своих гибридных операций в Северной Америке, Евросоюзе и за их пределами.
Поскольку примеров агрессии России на международной арене становится все больше, Западу необходимо решить, где нужно провести черту. Перед Украиной такая дилемма не стоит: эта страна готова защищать каждый дюйм своих территорий, даже если придется делать это в одиночку. Либо западные лидеры помогут Украине отстоять ее земли, либо в ближайшем будущем они столкнутся с последствиями уже на своих территориях.
В настоящее время западный мир, кажется, не уверен в том, как лучше сдержать возрождающуюся и ревизионистскую Россию. Будучи страной, которая в нынешней конфронтации находится на передовой, Украина является наиболее очевидным центром для реализации стратегий сдерживания. В практическом плане это означает пересмотр Минского процесса и адаптацию рамок нынешнего диалога с учетом геополитических реалий. Сейчас не время слепо цепляться за существующие договоренности. Напротив, творческие подходы необходимы для обеспечения глобальной безопасности и предотвращения дальнейшей дестабилизации Европы.
Помимо поддержки прагматического подхода к выполнению Минских соглашений западные лидеры должны также пересмотреть роль и функции международных институтов безопасности, участвующих в украинском мирном процессе. К примеру, ОБСЕ никогда не развертывала миротворческие силы в больших масштабах для нейтрализации конфликта. Теперь, возможно, пришло время совершить этот шаг. Мы полностью осознаем серьезность вызова, но успешный исход будет иметь значение для всего континента. Для этого потребуется настоящий лидер, и это может стать особой задачей для Швеции, которая будет председательствовать в ОБСЕ в 2021 году.
Если привычная коалиция не работает, то нам, украинцам, стоит задуматься о создании новых коалиций и привлечении новых союзников.
Поиски новых моделей на различных международных платформах должны сопровождаться расширением двустороннего сотрудничества между Украиной и всеми теми странами, которые участвуют в восстановлении мира в Европе и за ее пределами. Недавно Украина перешла на новую ступень в ее отношениях с НАТО. Мы уже готовы подтвердить новый статус Украины как Партнера с расширенными возможностями в коллективной и двусторонней моделях безопасности. Например, это может означать признание Украины основным союзником, не входящим в НАТО.
Ухудшения в области международной безопасности с 2014 года — это свидетельство неэффективности нынешней политики в отношении ревизионистской России. Очевидно, назрела необходимость найти и реализовать новые модели, которые смогут гарантировать мир и сдержать Кремль. Самый прагматичный подход к этому вызову сводится к усилению поддержки украинского суверенитета и территориальной целостности посредством модификации Минского процесса. Дальнейшие отсрочки обернутся новыми потерями.
Алексей Резников — вице-премьер Украины по вопросам реинтеграции временно оккупированных территорий