«Корни социального противоречия кроются в сердце молодого араба, ведь он подражает западной молодежи, когда влюблен, но в браке хочет подражать своему отцу и дядям. В своих любовных похождениях он предстает Дон Жуаном, а после женитьбы — хаджи», — писал Али Аль-Варди.
Хотите знать мое мнение?
Предупрежу вас — я арабский муж, и этим все сказано.
Мы, арабские мужья и жены, любим друг друга до такой степени, что начинаем задыхаться в тисках друг друга. Ничто не ускользает от нашего внимания, но не потому что сомневаемся, да простит нас Аллах. Напротив, наш партнер очень добр, и мы боимся, что плохие люди обманут его, и поэтому следим за каждой значительной и незначительной вещью в его жизни: телефоном, бумагами, одеждой и карманами. Без особого смущения мы можем даже потребовать секретные пароли для входа в его аккаунты. В общем, вторгаемся во все, что зовется личным пространством.
Мы ненавидим дистанцию, потому что ненавидим частную жизнь, словно в день нашей свадьбы полностью отказались от нее, полагая, что брак — это слияние, и для нас самих в нем совершенно нет места.
Мы считаем, что личное пространство — та область, где совершаются всевозможные ошибки и грехи. Если вы не совершаете ничего запретного, то почему хотите скрыть что-то от своего партнера? Личные границы и невинность в нашей стране — понятия противоположные.
Мы живем в браке, как государство Албания в эпоху Энвера Ходжи, достигшего такой степени радикализма в своих коммунистических идеях, что его бойкотировал даже Советский Союз. Да, мы, как и Албания, отвергаем любую частную собственность, но речь не о собственности на землю и не о деньгах. Мы выступаем против права держать дистанцию, дышать, иметь личное пространство, в котором человек обладает свободой делать все, что хочет.
Я задушу тебя, а ты задушишь меня. Я проникну даже в мысли в твоей голове. Я сделаю все возможное, чтобы раскрыть твои тайны и понять, откуда они взялись. От твоей матери, конечно, а может, и от отца. Правда в том, что я боюсь, что ты окажешься с плохим другом, о чем я тебя много раз предупреждал.
В наших супружеских отношениях мы, как рабы: полностью принадлежим другой стороне.
Я очень вежливый человек. Я улыбаюсь соседке, когда приветствую ее, как и милейшим коллегам по работе. Я помогаю им, когда есть возможность, но никогда не позволю такого своей жене. Не знаю, почему, но не люблю, когда она помогает коллегам-мужчинам или принимает помощь от них.
В нашей семейной доктрине мы относимся к своему дому как миру до распада Советского Союза, поскольку муж — это один полюс, а жена — другой, и цену конфликта между ними вынуждены платить самые маленькие страны — дети. Что уж говорить о попытках привлечь каждого на свою сторону, используя оружие соблазна или угроз?
Дом — прекрасное место для воплощения наших грез, но в то же время именно на этой арене мы демонстрируем некоторые виды личного оружия, которое не может показать за ее пределами. Именно здесь мы пытаемся доказать то, что нам не удалось доказать вне дома.
Тем не менее истина гласит: мы — люди, верующие в демократию и любящие свободу. Посмотрите на места лишения свободы — они кишат тысячами таких же мужчин, как мы. Мы платим за это высокую цену, но не следуем принципу свободы у себя дома.
Я передаю какой-то вопрос на рассмотрение своей семье, чтобы она могла свободно обсуждать способы его решения, но никогда не позволю определять, какие именно вопросы нужно решать, ведь жена должна подчиняться мне, иначе станет строптивой. Дети тоже должны слушаться меня, ведь иначе пойдут по пути непочтительности.
Боже, как я могу позволить сыну обсуждать сказанные мной слова? Как я могу позволить ему критиковать себя, словно мое мнение не является истиной? Вы хотите разрушить мой авторитет в глазах детей?
Да, иногда я понимаю, что какое-то мое решение было неверным, и то, что я просил сделать, было ошибкой. Но, разумеется, я не могу извиниться. Вы когда-нибудь видели в арабских странах отца или мать, извиняющихся перед детьми за ошибочные суждения, незаслуженное наказание или крики?
Как вы можете просить меня научить своих детей свободе выбора, которую считаете главной добродетелью? Неужели вы хотите, чтобы мой сын сам выбрал, на кого пойти учиться, а дочь выбрала себе мужа? Что насчет моего опыта? Неужели я копил его напрасно, чтобы они пережили все сами и жили по-своему? Неужели вы просите меня быть честным советником, а не правителем, который приказывает и требует подчинения?
Вы знаете, что действительно причиняет мне боль? Это однообразие и скука, быстро проникающие в нашу семейную жизнь.
Моя жена говорит, что хочет провести отпуск вдали от дома и семьи. Конечно, я отказал ей, ведь как мне ухаживать за детьми в ее отсутствие? Как я буду кормить их, одевать и купать? Боже, что скажут тогда обо мне соседи?
В нашем обществе мысль о том, что у нас обоих или одного из нас может быть отдельный отпуск, вызывает серьезные вопросы: мы живем по принципу 24-часового обслуживания семь дней в году. Но разве я не говорил вам, как мы ненавидим дистанцию
Я верю, что каждый этап имеет свои особенности. Например, цветы и слова любви пригодятся до брака, а после женитьбы следует говорить лишь об оплате счетов, проблемах детей в школе, роли родителей в нашей жизни и карьерном росте.
Представьте себе, есть те, кто призывает — любовь сильнее, а мы свободны. Представьте, есть те, кто требует от супругов прилагать все усилия, чтобы их отношения оставались такими же, какими были во времена их молодости, а в противном случае жизнь становится мрачной, а брак — обязанностью… скучной обязанностью. Представили?
Представьте, что кто-то просит нас быть в жизни любителями, а не профессионалами, то есть не принимать все слишком всерьез и не преувеличивать каждую проблему, с которой мы сталкиваемся, прекратить жаловаться, получать удовольствие, как любитель, увлеченный своим хобби, и принимать недостатки друг друга прежде достоинств.
Правда в том, что мы все носим маски, и в большинстве случаев маска до брака отличается от маски после. Поэтому все, что мы говорим до женитьбы, противоречит нашим словам позже. Давайте признаемся себе в этом.