Винчестер (Великобритания) — «Харам Любнан», бедный Ливан. Эта страна приняла более миллиона человек, бежавших от войны в соседней Сирии. Её экономика находится в свободном падении. И как будто всего этого, а также пандемии covid-19, было недостаточно. Теперь произошёл катастрофический взрыв в порту Бейрута, из-за которого погибли более 150 человек, более 6 тысяч оказались ранены, а около 300 тысяч (5% населения) стали бездомными. Что позволит прекратить эту историю бедствий в стране, чья столица когда-то считалась ближневосточным Парижем?
К сожалению, этот образ давно канул в лету, уничтоженный гражданской войной 1975-1990 годов, коррупцией и региональным хаосом. Сразу после взрыва в порту обречённое правительство ввело чрезвычайное положение, но тут же против него выступили демонстранты, скандировавшие лозунг, который почти десять лет назад дал старт Арабской весне: «аш-ша'б йурид искат ан-низам» («народ хочет свергнуть режим»).
Хотя сейчас правительство уже ушло в отставку, народный гнев будет и дальше нарастать. Специальный трибунал по Ливану в Гааге 18 августа обнародует свой вердикт по делу об убийстве премьер-министра Рафика Харири в 2005 году. Четырёх членов «Хезболлы», шиитской военизированной организации и политической партии, которую поддерживают Иран и Сирия, заочно судили за взрыв кортежа Харири. Объявление вердикта должно было состояться 7 августа, но его отложили «из уважения к бесчисленным жертвам разрушительного взрыва» в Бейруте, произошедшего тремя днями ранее.
Каким бы ни было решение Специального трибунала, политическая напряжённость будет усиливаться. «Хезболла», которая в США и Евросоюзе включена в список террористических организаций, пользуется широкой поддержкой у шиитов. Её военизированное подразделение сильнее ливанской армии, и у неё есть мощный блок в парламенте.
Одним из факторов в гражданской войне было присутствие палестинских повстанцев и их «государства внутри государства». А теперь «Хезболла», с её «государством, которое выше государства», будет провоцировать новые призывы (со стороны ливанцев и внешних сил) покончить с системой, в которой политическая и экономическая власть распределяется не по заслугам, а по религиозному принципу.
Но действительно ли это то, чего хочет «народ», чьи плакаты призывают к «тхавра» («революции»)? Ливан, появившийся на карте Ближнего Востока сто лет назад благодаря соглашению Сайкса-Пико между Британией и Францией, представляет собой мозаику из христиан, мусульман, друзов и представителей других конфессий (официально их признано 18). В 1943 году было прекращено действие предоставленного Франции мандата Лиги наций, и политические лидеры независимого Ливана провозгласили неписанный «Национальный пакт», в соответствии с которым президентом страны должен быть христианин-маронит, премьер-министром — мусульманин-суннит, а спикером парламента — мусульманин-шиит.
Как выразился первый премьер-министр страны Риад ас-Сольх, цель заключалась в «ливанизации ливанских мусульман и арабизации ливанских христиан». Христианам следовало дистанцироваться от Запада, а мусульманам отказаться от идеи, что Ливан является частью большой арабской нации.
Изначально предполагалось, что численность христиан и мусульман примерно равна. Но последняя перепись населения в Ливане проводилась в 1932 году, а в последующие десятилетия христиане явно превратились в меньшинство. Христиане, с их более низким уровнем рождаемости и с большей склонностью к эмиграции (тысячи бежали во время гражданской войны), сейчас составляют лишь треть граждан Ливана.
Но стоит ли корректировать систему в соответствии с новыми демографическими реалиями, если результатом этого станет очередная вспышка вооружённых религиозных конфликтов? Таифское соглашение, которое позволило завершить 15-летнюю гражданскую войну, внесло лишь небольшие исправления в систему, предоставив мусульманам паритет с христианами в парламенте и расширив полномочия премьер-министра.
Протестующие в Ливане уже давно требуют покончить с разделом власти по конфессиональному принципу, а также с вмешательством во внутренние дела страны различных иностранных государств — от Америки и Израиля до Сирии и Ирана. Но они добились единственного успеха: сильное возмущение внутри страны и за рубежом из-за убийства Харири вынудило Сирию вывести свои войска в 2005 году — спустя 29 лет после того, как они начали «охранять» Ливан.
Парадокс в том, что система, против которой выступают протестующие, обеспечивает им такую степень личной свободы и свободы слова, которая крайне редко встречается в арабском мире. Кроме того, в ситуации, когда наличие работы зависит от персонального покровительства, уничтожение данной системы может принести людям убытки. В ходе эксперимента, проведённого одним из ливанских аналитических центров, 70% опрошенных заявляли, что согласны подписать петицию, призывающую покончить с существующей системой, однако эта цифра упала до 50%, когда участников предупредили, что их имена будут опубликованы.
Ливан всегда был хрупкой конструкцией. В 1970-х годах, когда я жил в Бейруте, этот город был действительно космополитичным «Парижем Ближнего Востока», но затем гражданская война, спровоцированная внешними силами, разделила его на фрагментированные, вооружённые до зубов районы, где от указанного в паспорте вероисповедания человека могла зависеть его жизнь.
Учитывая ум и предпринимательскую энергию ливанцев, теоретически можно представить, что ликвидация конфессиональной системы позволит превратить эту хрупкость в силу. Однако я сомневаюсь в этом.
В других арабских странах защитой для религиозных меньшинств становились диктаторы, и они начинали страдать, когда национальное единство оказывалось под угрозой (так произошло в Ираке и Сирии). С большой ли радостью марониты, считающие себя финикийцами, а не арабами, согласятся на правление большинства — ливанцев-мусульман? И смирятся ли шииты с тем, что ливанские сунниты, которых сейчас стало больше, благодаря суннитским беженцам из Сирии, станут их господами?
Реальная задача — повышение ответственности властей. Это просто позор, что руководители военных формирований 1970-х и 1980-х годов превратились в итоге не в государственных деятелей, а в мафиози, обеспечивающих «крышу» (например, перебои в подаче электроэнергии помогают заработать лёгкие деньги поставщикам дизельных генераторов). Это просто позор, что нежелание эгоистичных банкиров и чиновников гарантировать проведение срочных экономических и финансовых реформ завело в тупик переговоры с Международным валютным фондом.
Ливанцы заслуживают лучшего. Но после катастрофы в Бейруте на открытый вопрос, как им этого достичь, становится ответить ещё труднее, чем раньше.
Джон Эндрюс, бывший редактор и иностранный корреспондент журнала The Economist. Автор книги «Мир в конфликте: понимание проблем мира».