Самый реалистичный вариант для России заключается в том, чтобы тайно взять под контроль переходный процесс и не допустить эскалации.
Реакция Москвы на кризис в соседней Белоруссии, причиной которого стали нарушения на президентских выборах 9 августа, приковывает к себе все внимание. Одни опасаются вооруженного вмешательства, а другие ждут перемен дипломатического курса. Ни у одной другой страны нет большего влияния на обстановку в Белоруссии. Как бы то ни было, позицию России не назвать простой. Она оказалась перед неприятной дилеммой: бездействие невозможно, а действие может оказаться контрпродуктивным.
Прежде всего, стоит вспомнить, что белорусский лидер Александр Лукашенко никогда не пользовался безоговорочной поддержкой Москвы. Его постоянные метания между востоком и западом сделали его трудным партнером. Кроме того, его неприятие предусмотренной по договору 1999 года более широкой интеграции двух стран в конечном итоге вывело из себя Владимира Путина, который сократил финансирование дорогостоящей белорусской социальной модели.
Раздражение Кремля только усилилось с приближением выборов 9 августа на фоне задержания российских наемников и призывов защитить суверенитет Минска от Москвы. «Лукашенко всегда вел двойную игру, но с приближением выборов он продал на запад антироссийскую риторику, а Путин такого не прощает», — считает политолог Александр Баунов.
Как бы то ни было, с тех пор как на кону оказалось его выживание, Лукашенко кардинально сменил тон. Наемников вернули в Россию, а белорусский лидер принялся обличать вмешательство Запада и даже говорить об угрозе вмешательства НАТО. Его постоянные звонки Путину стали признаками отчаяния и выражением преданности.
Не сидеть сложа руки
Эти разногласия российская сторона частично отложили в сторону. Старые принципы остались в силе: Кремль не бросает союзников (по крайней мере, официально), а легитимная власть не должна уступать уличной толпе. «Москве сложно воспринимать белорусских демонстрантов как-то иначе, чем людей, которыми манипулирует Запад, — уверена политолог Татьяна Становая. — С ними не ведут переговоров, как с террористами. Тем не менее Россия понимает слабость Лукашенко и не поддержит его в том случае, если он откроет огонь по толпе».
Российские СМИ сначала проявили симпатию к протестующим на фоне ужасных репрессий, но затем пришли в себя. Сейчас они все чаще сравнивают движение с ненавистным украинским Майданом. То же самое касается тона заявлений Кремля и МИДа.
Перспектива обострения кризиса тоже подталкивает Россию к тому, чтобы не сидеть сложа руки. Затяжной характер ситуации может способствовать появлению новых игроков. Новость о новых европейских санкциях, а также активное участие Польши и Прибалтики могут стать ударом по российским позициям. Это стало бы совершенно неприемлемым: Белоруссия еще больше чем Украина рассматривается как «вотчина» России, «братская» страна, чей суверенитет некоторые в Москве считают искусственным.
Но что может сделать Россия в такой ситуации? Более активная поддержка Лукашенко может оказаться не просто напрасной (его режим полностью дискредитировал себя), а рискованной и даже контрпродуктивной. Сейчас белорусская общественность настроена нейтрально, и на демонстрациях не прозвучало ни одного антироссийского лозунга. Никто из лидеров протестов даже не заикается о переменах геополитического курса, хотя, как подчеркивает профессор Дмитрий Суслов, сам факт того, что Светлана Тихановская нашла прибежище в Литве, уже дискредитирует ее в глазах Кремля.
«Экзистенциональная угроза»
Таким образом, слишком активное вмешательство может повлечь за собой враждебную реакцию значительной части белорусского населения. Это не говоря уже о военной операции, которая представляется маловероятной, хотя о ней все же говорят в Белоруссии, особенно после воскресного переброса российских войск к пограничному Смоленску.
Единственным исключением стало бы (абсолютно гипотетическое) движение Минска в западный лагерь или угроза выхода из Евразийского союза. «В таком случае Москва была бы готова пойти очень далеко, — уверяет Дмитрий Суслов. — Такой сценарий рассматривается как экзистенциональная угроза еще больше, чем в украинском случае».
Как бы то ни было, поле для маневра Кремля ограничено. Москва может попытаться выжать максимум из зависшего над пропастью Лукашенко (например, в плане более широкой интеграции), но такие подвижки мало что дадут. Самый реалистичный вариант для России заключается в том, чтобы тайно взять под контроль переходный процесс и не допустить эскалации.
Армянский прецедент
Тем не менее тут есть одна загвоздка: среди оппозиции нет достойных, по мнению Кремля, кандидатов, а внутри режима Лукашенко всегда старательно убирал тех, у кого формировались слишком тесные личные связи с Москвой. Как отмечает белорусский дипломатический источник, Россия все же уже установила контакты с представителями режима.
Такая перспектива подразумевает открытый разговор с взаимными обязательствами, — полагает эксперт Дмитрий Тренин. Свою роль может сыграть армянский прецедент 2018 года: пришедший к власти на волне народных протестов оппозиционер Никола Пашинян поспешил успокоить Москву и пообещал ей более широкое военное сотрудничество.
Но пока Лукашенко, вероятно, попросят занять более примирительную позицию и сделать ряд формальных уступок, чтобы не допустить эскалации и слишком резкого краха.