В недавней статье в газете South China Morning Post утверждается, будто в отношениях между Россией и Китаем появились «свежие трещины». В самом деле, список разногласий между Москвой и Пекином за последние несколько месяцев значительно пополнился.
Во-первых, празднование 160-летия Владивостока Китай воспринял как вызов, ведь этот город — столица региона, который Российская империя аннексировала в 1860 году после поражения Китая во Второй опиумной войне. Во-вторых, Россия подписала оружейную сделку с Индией — вскоре после военной конфронтации, вспыхнувшей между Нью-Дели и Пекином вдоль спорной границы в Гималаях. Китай же по-прежнему дожидается поставок ЗРК С-400 — Москва сначала «отложила» их из-за пандемии covid-19, а затем и вовсе «приостановила».
Тем не менее самая значительная из этих трещин — предложение России присоединиться к ведомой США индо-тихоокеанской группировке, якобы исходящее из Нью-Дели. Как пишет Мария Сёу из South China Morning Post, китайские комментаторы восприняли это как предательство, не менее взрывоопасное, как предложение России вступить в НАТО.
От НАТО к Китаю — и обратно?
Статья, озаглавленная «Может ли Россия встать на сторону США и Индии против Китая?» никаких однозначных ответов не дает, но отражает растущее беспокойство Китая о положении России: не начнет ли она искать выхода из своей крепнущей зависимости от Пекина?
Одно то, что Россия может искать пути к отступлению, вряд ли окажется большим сюрпризом. Пандемия covid-19 обострила проблемы Москвы в отношениях с Пекином до такой степени, что в последнее время про Россию все чаще говорят, что ее медленно пожирает экономически превосходящий союзник. Признать на словах, что Китай скорее угроза, чем союзник — одно. И совсем другое — соответствующим образом действовать.
И тем не менее такой прецедент есть. Уже говорено бесчисленное количество раз, как Россия с приходом Владимира Путина к власти в 1999 году отвернулась от стремления вступить в трансатлантический альянс. А ведь эта цель в значительной степени определяла внешнюю политику России в 1990-е годы и даже привела к знаменитым заявлениям Владимира Путина в 2000 году о возможности вступления России в НАТО, — сейчас это столь же немыслимо, как и до распада Советского Союза.
Те же два фактора, способствовавшие 20 лет назад перемене российской прозападной позиции, сегодня привели к тому, что Москва, быть может, готова резко ужесточить позицию по отношению к Китаю. Первым фактором стал бесплодный эксперимент России с западной либеральной демократией после распада Советского Союза в 1991 году, вторым — стратегические сдвиги в непосредственной близости от ее границ. Наиболее яркие тому примеры — расширение НАТО в Центральной и Восточной Европе в 1990-х годах и две последовавшие в 2000-х годах ближневосточные войны под руководством США. В Кремле их восприняли как угрозу самому существованию.
Поскольку обе эти проблемы в настоящее время в каком-то смысле повторяются, важно рассмотреть их подробно и сделать вывод, что лидирует в этой игре Запад, а решение позволить путинской России шанс нащупать новый баланс между Западом и Китаем может оказаться важным шагом к сдерживанию Китая с его стремлением диктовать условия на мировой арене.
Корни современной оси Китай — Россия
В ноябре 2000 года Владимир Путин опубликовал программную статью, где написал:
В этом замечании, несомненно, отразилось глубокое разочарование России в результатах десятилетнего сближения с западной демократией. В Азии Москва увидела возможность вернуть себе статус «страны первого эшелона». Это было мечтой Путина с того самого момента, когда он еще подполковником КГБ в восточногерманском Дрездене застал распад Советского Союза.
Алексей Воскресенский (автор главы о развитии китайско-российских отношений из вышедшей в этом году в издательстве Oxford University Press книги «Китай и мир») описал, как Пекин в 1990-х воспользовался отсутствием реальной поддержки российской экономики со стороны Запада. Китай верно рассудил, что обездоленная Россия станет недостающим ингредиентом в зелье, которое превратит Китай в подлинную глобальную сверхдержаву. Воскресенский подробно перечислил, как многомиллиардные военные контракты позволили Китаю «модернизировать второе послевоенное поколение вооружений до четвертого <…>, тогда как Россия смогла сохранить свой военно-промышленный комплекс после распада Советского Союза».
Это первое военное звено позволило наладить между Россией и Китаем многоплановое экономическое и политическое сотрудничество. За период с 1996 по 2008 год не только разрешился полувековой пограничный спор между Китаем и Россией, но и многократно выросли товарообмен и китайские инвестиции в Россию. Этот процесс даже привел к созданию и развитию Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), куда к 2017 году вошли Индия с Пакистаном.
Те в России, кто предостерегал против тесных отношений с Китаем, особой поддержки не снискали в силу скудности своих доводов. Китай долгое время воздерживался от использования своей мощи на мировой арене, по крайней мере в сравнении с тем, на что он был способен, учитывая его экономическую, политическую и военную мощь.
Настырный Китай, обеспокоенная Россия
Сейчас ситуация кардинально изменилась: в последние годы Китай внезапно начал дергать за все имеющиеся в его распоряжении ниточки. Спор в Южно-Китайском море стал серьезной международной проблемой, в дебаты насчет автономии Гонконга втянулись полмира, а в недавнем военном столкновении с Индией погибли и получили ранения несколько десятков военнослужащих с обеих сторон.
Примечательно, что Китай перестал воздерживаться от открытого вмешательства в некоторые страны, которые Россия считает своей бесспорной сферой влияния. Список длинный, но последний случай произошел во время беспорядков после выборов в Минске, где белорусские силы безопасности на подавление мирных демонстраций выезжали на бронированных грузовиках китайского производства.
Не секрет, что Китай Си Цзиньпина все активнее поддерживает белорусского лидера Александра Лукашенко в его попытках сохранить независимость от путинской России, которая, в свою очередь, добивается более глубокой политической и экономической интеграции между Минском и Москвой. Важно подчеркнуть, что эти процессы значительно усилились после российского вторжения на Украину и аннексии Крыма, — после чего Путин лишился Европы и Запада в качестве противовеса китайскому влиянию.
Однако когда Китай воспользовался экономическими последствиями пандемии коронавируса против России, маятник, возможно, качнулся слишком далеко. Хотя мы никогда не узнаем, поддерживал ли Китай бесславную ценовую войну Путина с США и Саудовской Аравией или нет, Пекин явно постарался, чтобы драгоценных ресурсов Москва истратила как можно больше, — и только потом бросил ей спасательный круг: Китай неожиданно ограничил закупки нефти на Ближнем Востоке и резко (на 31% по сравнению с 2019 годом) увеличил поставки из России.
Кроме того, к спасательному кругу прилагался подозрительный гамбит: аналитики Wood Mackenzie, которых цитирует агентство Рейтер, предсказывали, что низкие цены и изобилие нефти позволят Китаю в этом году нарастить свои запасы до 1,15 миллиарда баррелей.
Это стратегический объем, поскольку запас более чем в миллиард баррелей позволит Китаю продержаться почти три месяца — примерно столько, сколько необходимо для покупки и отправки нефти из любого уголка мира. Таким образом, Россия не только потеряла клиентов и усугубила свою зависимость от Китая, но Пекин еще и выбил из рук Москвы единственный козырь на торгах с Китаем: эффект географической близости в сочетании с хорошо развитой трубопроводной инфраструктурой.
В будущем диктовать Москве цены на нефть будет Пекин. Учитывая, что на нефтедобычу приходится порядка 16% ВВП России и основная часть доходов федерального правительства, Китай выйдет из пандемии, утвердив свое экономическое господство над Россией до невиданного уровня.
Этот шаг очень напоминает то, что почти два десятилетия назад заставило Россию свернуть с пути к членству в НАТО. Тогда Путин счел, что своими атаками на Афганистан и особенно Ирак США окружат Россию, лишат ее возможности защищаться и по сути исключат Москву из списка стран первого эшелона.
Нелегкий выбор Запада
Не исключено, что Китай сейчас зашел слишком далеко, — как и Запад 20 лет назад, — вынудив Москву радикально сменить позицию в отношениях между Китаем и Западом, о чем свидетельствует список «трещин в российско-китайских отношениях» из статьи в South China Morning Post.
Выберет ли Запад диалог с Москвой, чтобы дать России шанс уйти прочь от Китая, зависит от него самого (учитывая, что шансы Дональда Трампа на переизбрание несколько сомнительны, о «Западе» можно говорить без вопросительного знака).
Сделать это, не принеся в жертву основополагающих ценностей, которыми Запад столь дорожит, будет непросто. Перечень проблем, накопившихся с 2014 года, огромен: от Украины, Белоруссии и Грузии, многочисленных отравлений и политических убийств в России и других странах, до вмешательства Москвы в демократические процессы в США, Великобритании и многих других.
Однако на карту поставлен шанс ограничить возможности Китая пользоваться Россией как сырьевым придатком и источником военных технологий. Более того, менее зависимая Россия могла бы так или иначе воспрепятствовать воплощению пекинской инициативы «Один пояс, один путь» и тем ограничить господство Китая в Азии, на котором зиждется его международный натиск.
Учитывая сигналы, поступающие из Кремля, возможно, это оптимальный момент для Запада, чтобы поставить перед Владимиром Путиным условия, которые позволят Москве вырваться из лап Пекина.
Станислав Скаржиньский — польский журналист из Великобритании, корреспондент Gazeta Wyborcza по международным вопросам.
Дэниел Вон — гражданин Гонконга, студент Винчестерского колледжа (Великобритания).