Советское нападение на Польшу 17 сентября 1939 года поляками воспринимается как удар в спину стране, которая в тот момент вела неравную войну с нацистской Германией на Западе. Но во многом можно вести речь об анонсируемом ударе, который был не только логическим следствием пакта Молотова-Риббентропа и секретного протокола к нему. Ведь вся политика сталинского СССР была направлена против Польши.
В какой мере новый, четвертый по счету раздел Польши был неминуем, особенно на фоне сближения Германии и СССР?
С этим вопросом я обратился к ведущему польскому историку профессору Мареку Корнату из Польской академии наук, которого и пригласил к разговору о советской агрессии 17 сентября, принесшей все ужасы советской оккупации:
«Мне кажется очевидным, что Советский Союз желал Польше наихудшего. Независимая Польша для СССР и сталинского руководства была препятствием. Польшу необходимо было уничтожить. Я не уверен в том, что Советский Союз сам, по своей собственной инициативе, напал бы на Польшу, поскольку он опасался рисков, которые сопровождали подобную операцию. В этом смысле Гитлер пришел Сталину на выручку. Гитлер сперва выдвинул Польше свои территориальные претензии, которые та отвергла. Речь идет о включении Гданьска в состав Германии и проведение через польское Поморье экстерриториальной автострады и железной дороги. Когда Польша все это отклонила, Гитлер подписал ей смертный приговор. Это было в апреле 1939 года. В этих условиях в Кремле решили извлечь выгоду из этой ситуации, и так дело дошло до пакта Молотова-Риббентропа о разделе сфер влияния в Центрально-Восточной Европе между двумя тоталитарными державами, которые заключили союз, хотя это слово не было использовано в пакте от 23 августа 1939 года», — сказал Корнат.
Как отмечает историк, Сталин медлил со вступлением в войну, выжидая наиболее удобный момент для нападения:
«В сентябре 1939 года в Москве внимательно наблюдали за ходом событий на польско-германском фронте. Когда польская армия перешла к окончательному отступлению и начала терпеть поражение, то для Советского Союза это стало необычайно хорошей новостью.
7 сентября 1939 года Сталин сказал главе Коминтерна Димитрову мол, что плохого было бы, если Польша исчезнет с карты Европы, ведь тогда одним капиталистическим государством будет меньше, а это даст возможность расширить социализм на новые территории и новые страны. В Москве радовались продвижению немецкого наступления. В какой-то момент там даже посчитали, что Варшава уже взята. Хотя, как мы знаем, войска Вермахта, которые подошли под Варшаву 8 сентября, были отбиты.
Москва использовала тактику выжидания, а когда уже было видно, что польская армия отступает и проигрывает, то были подготовлены меры, оправдывающие агрессию.
Все началось с того, что советская пресса после 12-13 сентября начала обвинять Польшу в том, что та притесняет национальные меньшинства, то есть белорусов и украинцев, поэтому эти народы нужно взять под свою опеку. Это был первый четкий сигнал, что грядет агрессия. Вторым моментом была мобилизация Красной армии, проводимая в режиме строгой секретности. Кроме того, велись тайные переговоры с немцами. Они требовали, чтобы советские войска вступили как можно скорее в Польшу с востока, чтобы как можно скорее закончить эту короткую кампанию. Складывается впечатление, что большевики ждали, когда падет Варшава. Они этого не дождались, поскольку Варшава капитулировала только 28 сентября. Но, когда немецкие требования были уже решительные, то было принято решение о нападении на Польшу».
Необходимо сказать, что здесь важнейшим фактором была позиция Франции и Англии, которые хотя и официально объявили войну Германии 3 сентября, но не предприняли реальных и полномасштабных действий против германской армии. Франция ограничилась мобилизацией и отвлекающими маневрами своих войск на линии Зигфрида. 12 сентября на первом военном совете союзников в Абевиле, в котором участвовали премьер-министры Франции и Великобритании Эдуар Деладье и Невилл Чемберлен, было принято решение отвести войска, не проводить наступательных действий против вермахта. Обо всем этом не было сообщено польскому командованию. Тем самым Лондон и Париж не выполнил своих союзнических обязательств перед Варшавой. Профессор Корнат считает, что в Кремле поняли, что Польша оставлена на произвол судьбы:
«Есть вопрос: советское руководство узнало о решении, принятом на конференции в Абевиле, путем разведывательных действий или же они просто видели, что французские войска отходят. Так или иначе, в этой ситуации было сделано логическое умозаключение, что Польшу списали со счетов и что она должна пасть. Вероятно, это подтолкнуло Сталина дать приказ о нанесении удара 17 сентября. Однако, до сегодняшнего дня этому нет подтверждения в источниках.
В любом случае, правдоподобно, в Москве опасались, что германские войска вступят на земли за рекой Буг и там, на территориях, которые были частью довоенной Польши, возможно будет создана какая-то форма украинской государственности. Здесь много знаков вопроса.
Так или иначе, нет никакого сомнения в том, что советы сначала оттягивали выполнения ими постановлений пакта Молотова-Риббентропа, а потом приступили к действиям».
Советская агрессия в отношении Польши в сентябре 1939 года стала возможной благодаря пакту Молотова-Риббентропа. В 2009 году Европарламент объявил 23 августа Европейским днем памяти жертв сталинизма и нацизма. В какой мере этот шаг со стороны ЕС способствовал пониманию на Западе роли СССР во Второй мировой войне и ее агрессии против Польши? Марек Корнат:
«Упомянутая резолюция Европарламента 12-летней давности создала некий прецедент. А именно, независимо от того, как бы мы это оценивали, Европейский парламент заявил от имени Европы, что пакт Молотова-Риббентропа является преступным актом. Россию это сильно зацепило, значительно в большей мере, нежели, если бы, то же самое заявил отдельно польский, германский, французский или парламент какого-либо другого государства. Понятное дело, в Кремле приняли решение ответить на такой шаг, используя защитный дискурс, прибегнув к старому советскому утверждению об освободительной роли Красной армии, что, конечно, является ужасающей ложью. Как мы знаем, советские войска, которые заняли страны Восточной и Центральной Европы, никакой свободы никому не несли. Мы все знаем, какая была судьба у Польши после Ялтинской конференции, сколько всего Польша пережила вследствие того, что ее территория была захвачена советскими войсками».
Историк считает, что народы — жертвы преступной сделки Сталина с Гитлером должны громко заявлять об этом Западу:
«Эти народы должны говорить в один голос, конечно, насколько это будет возможно, рассказывать миру, Западу о своих терпениях под советским ярмом. Ведь мир не особо знает, а часто не хочет знать обо всем этом. Левые и либеральные круги на Западе очень часто обращаются к мифу об освободительной роли СССР во время Второй мировой войны. Безусловно, все это не способствует реалистическому пониманию прошлого Европы времен Второй мировой войны».