Пандемия коронавируса опустила на землю многих европейских лидеров. Но только не Эммануэля Макрона. В последние несколько недель президент Франции предпринимает сверхактивные усилия в области дипломатии. Он дважды побывал в Ливане, а по дороге домой посетил еще и Ирак. Он направил фрегат и два истребителя, чтобы помочь Греции и Кипру защитить свои территориальные воды от турецкого вторжения, а также провел прибрежный саммит на Корсике с участием лидеров Средиземноморского региона, целью которого было убедить другие страны занять более жесткую позицию в отношении Турции. В период с 28 по 30 сентября президент Франции вновь будет в пути — на этот раз он направляется в Латвию и Литву, где посетит французских солдат, несущих службу в составе боевой группировки НАТО.
Но что же собирается делать Макрон? Ровно три года назад, выступая в амфитеатре Сорбонны, он изложил амбициозный план по новому оживлению Европейского союза. Его план основывался на двух принципах: больше «солидарности» между странами-членами и больше твердости в поддержке европейского «суверенитета» перед лицом соперничества крупных держав. В июле, когда все 27 членов Евросоюза согласились выпустить общие долговые обязательства для масштабного фонда восстановления, Макрон добился прогресса по своему первому пункту. Но что касается второго пункта, то Франция все еще пытается придумать, как примирить свою версию коллективного европейского интереса, особенно в ответ на действия региональных возмутителей спокойствия в Турции, России, Ливии и в других местах, с тем, как другие ее воспринимают.
В некоторых аспектах обсуждение сдвинулось в сторону предложенного Францией пути. «Менталитеты меняются, — сказал Клеман Бон (Clément Beaune), министр в правительстве Макрона по делам Европы. — Мы сделали прививку Европе против жесткой силы, поскольку 70 лет назад мы создали проект на основе примирения и заявили, что жесткая сила нам не подходит. Но сегодня мы учимся говорить на языке силы». Фразу «европейский суверенитет», которую раньше не принимали всерьез и считали французской абстракцией, сегодня произносит даже министр иностранных дел Германии Хайко Маас. Урсула фон дер Ляйен, глава Европейской комиссии, заявила, что хочет видеть эту комиссию «геополитической».
Однако постепенно Франция начинает осознавать, что подобные концепции не означают для всех одно и то же. Возьмем, к примеру, позицию Франции в отношении Турции. Активная поддержка Макроном военно-морских сил Греции и Кипра, которая была предоставлена в августе после телефонного звонка Кириакоса Мицотакиса, премьер-министра Греции, однозначно воспринималась во Франции как поддержка оказавшейся под угрозой дружественной европейской стране, а также как защита международного права и суверенных границ. Однако не все это одобрили. Норберт Рёттген (Norbert Röttgen), член партии Христианско-демократический союз (ХДС) и глава Комитета бундестага по внешней политике, заявил, что Евросоюз не должен вставать на чью-либо сторону, поскольку «это может привести к эскалации». По словам других политиков, это подрывает параллельные посреднические усилия Германии.
Однако недоверие к активности Франции на периферии Европы остается достаточно сильным. Наибольшую озабоченность вызывают усилия Макрона, направленные на создание «стратегического диалога» с Россией. С большой помпой он пригласил Владимира Путина в августе прошлого года в свою официальную резиденцию на берегу Средиземного моря, подчеркивая при этом, что лучший способ не дать России оказаться в объятиях Китая — предложить ей место на восточном краю Европы в рамках новой архитектуры безопасности. В то время такого рода предложение возмутило Польшу и страны Балтии, которые с тревогой смотрят на Россию на своем восточном фланге и которые считают НАТО, — этот альянс Макрон подверг в тот момент критике, — своим гарантом безопасности.
Отравление Алексея Навального, главного соперника Путина, а также поддержка Россией диктатуры Александра Лукашенко в Белоруссии, делают подход Макрона все более несостоятельным. Ранее в этом месяце французы отменили запланированную встречу в формате «2 + 2» в Париже с участием французских и российских министров иностранных дел и обороны. Газеты «Монд» назвала «диалогом глухих» контакты Макрона с Путиным, а частью этого диалога стал состоявшийся 14 сентября телефонный разговор, в ходе которого российский президент предположил, что Навальный мог сам себя отравить.
«Наша стратегия состоит в том, что мы должны адаптироваться к обстоятельствам, — подчеркнул Бон 22 сентября в беседе с корреспондентом журнала „Экономист". — Мы никогда не говорили о том, что этот диалог безусловный и необратимый. Дело Навального делает эту ситуацию более сложной в краткосрочной перспективе. Никогда не было речи о развороте на 180 градусов, а только об адаптации». Макрон уже выразил свои «сомнения» по поводу немецкого трубопровода «Северный поток — 2». Тон в Париже ужесточается.
«Макрон постепенно начинает соглашаться с тем, что он ничего не сможет добиться с Путиным», — говорит Брюно Тертрэ (Bruno Tertrais) из расположенного в Париже Фонда стратегических исследований (Foundation for Strategic Research). Это не означает, что Франция отказывается от своих долгосрочных надежд на содержательный диалог с Россией. Однако президент Франции находится под давлением, и от него требуют, чтобы он уже сейчас дистанцировался от российского лидера. Франция поддержала план Евросоюза о введении санкций против некоторых белорусских чиновников. Бон призвал Кипр не блокировать их. Говорят, что Макрон может встретиться во время своего пребывания в Литве со Светланой Тихановской, находящимся в эмиграции оппозиционным лидером.
Неудача Макрона с Россией, конечно же, не единственная его головная боль. Количество заражений covid-19 в стране вновь резко увеличивается. Согласно опросам, рейтинг президента остается низким. 21 сентября Пьер Персон (Pierre Person), заместитель председателя его партии «Вперед, республика» (La République en Marche) ушел со своего поста, объяснив это тем, что партия «рискует исчезнуть» и «не производит никаких новых идей» (сама партия поручила в том числе Бону предложить некоторое их количество). На фоне всего этого главным утешением для президента служит то, что все большее количество людей отдают ему должное за то, что он защищает интересы страны за границей, хотя сторонних наблюдателей это не всегда впечатляет.