Не секрет, что в последние годы турецкую внешнюю политику определяют амбициозные представления о Турции как о региональной державе. Экспансивность этой политики повышается по мере того, как эта страна все стремительнее погружается в экономический и политический кризис и как возрастает обеспокоенность президента Реджепа Тайипа Эрдогана. Точно так же каждый новый кризис, который турецкий режим спровоцировал или в котором решил поучаствовать, приводил к тому, что Турция сталкивалась в своем ближнем и дальнем окружении с растущей враждебностью. Кризисы делают Турцию более уязвимой для России как традиционного неприятеля. Они изолируют Турцию и ограничивают ее стратегический потенциал, данный ей уникальным геополитическим расположением.
Первоначально курс турецкой внешней политики при Эрдогане предполагал выстраивание бесконфликтных отношений с соседями. Но с тех пор, как в 2008 году его партия AKP («Партия справедливости и развития») консолидировала власть в своих руках, внешняя политика сводится к конфронтационному унилатерализму. На фоне событий, происходивших после окончания холодной войны, и, прежде всего, неудачных попыток Турции стать членом Европейского Союза страна добивалась расширения своего культурного и экономического влияния в странах Средней Азии с тюркским населением и исламской традицией. Кроме того, Турцию интересовали регионы, которые когда-то входили в состав Османской империи. Этот так называемый новый активизм затронул целый ряд стран, включая Армению и Азербайджан, а также Грузию с Украиной, столкнувшись, однако, с сопротивлением России, которая тоже считает эту территорию сферой своего влияния.
Отношения между Турцией и Азербайджаном
Турция считает Азербайджан, как и другие тюркские республики в Средней Азии, естественной зоной своего влияния. Азербайджанцы — тюркский народ, территория которого с XVII века подчинялась Османской империи. Так продолжалось до XIX века, когда Азербайджан поделили Россия и Персия. Кстати, до сих пор в Иране проживает многочисленное азербайджанское меньшинство, которое иногда называют иранскими турками. Приход русских заставил многих азербайджанцев эмигрировать в Османскую империю, где они активно включились в пантюркистское движение. Обе державы, Россия и Османская империя, смотрели на азербайджанцев (и армян) как на потенциальных предателей, способных помочь врагу.
После непродолжительного периода независимости Азербайджан вошел в состав Советского Союза. Снова самостоятельным он стал только в 1991 году. Турция первой признала его независимость и немедленно напомнила о тесных культурных и языковых связях. Во время конфликта в Нагорном Карабахе Турция выказала свою полную поддержку Азербайджану. Правда, она никогда откровенно не выступала против воли России. Когда в 1994 году Турцию посетил азербайджанский президент Гейдар Алиев, он патетично заявил, что Турция и Азербайджан — один народ и две страны. Ведь еще в 20 — 30-е годы прошлого века советские власти официально регистрировали азербайджанцев как турок.
После окончания холодной войны между двумя странами установились по-настоящему крепкие экономические отношения. Однако перевес в них — на стороне Турции, что, в частности, подтвердила безоговорочная поддержка, проявленная азербайджанским правительством турецкому после путча в 2016 году. Азербайджан тогда удовлетворил турецкую просьбу и начал преследовать членов движения Гюлена (турецкий режим называет его террористической организацией FETÖ) и национализировал все школы, которые это движение открыло в Азербайджане. Особенно тесно Турция и Азербайджан сотрудничают в энергетике и обороне. Это позволяет Турции снижать свою зависимость от России, повышать значимость в регионе (и по отношению к Европе), а также находить сбыт для турецкой строительной промышленности.
Армянская карта
Хотя Азербайджан поддерживает правительство AKP и самого президента Эрдогана, его отношения с Турцией несколько охладели после сближения Турции и Армении. Тогда в турецкой политике главенствовала концепция так называемых нулевых проблем с соседями. Кроме Греции и Сирии, Турция добивалась нормализации отношений еще и с Арменией. После многих лет полного отсутствия контактов в 2008 году началось их сближение. Сначала посредством так называемой футбольной дипломатии, а затем в 2009 году эти страны подписали два протокола о нормализации их взаимоотношений. Азербайджан ответил повышением цен на газ, который продавал Турции, и даже появилась тенденция бойкотировать турецкие товары и компании.
Во время процесса сближения политическое руководство Турции и Армении столкнулось со шквалом критики со стороны оппозиции, в том числе националистической MHP («Партия националистического движения»), сегодня партнера AKP по коалиции, а также крупнейшей оппозиционной партии CHP («Республиканская народная партия»), на которую многие западные комментаторы наивно возлагают надежды и считают светочем демократии и нормализации турецкой внешней политики по отношению к НАТО и ЕС. Критику со стороны армянской оппозиции поддержала и армянская диаспора, которая призвала не продолжать переговоры, пока Турция не признает геноцид армян во время Первой мировой войны.
Но Турция отказывается и, напротив, аргументирует тем, что у нее есть доказательства насилия, которое армяне применяли к турецкому населению. Турция тогда предложила создать комиссию историков из обеих стран и независимых экспертов, открыть архивы (этому противилась Россия) и начать диалог. Однако давление на турецкое руководство со стороны оппозиции, а также некоторых членов AKP достигло пика, когда некоторые западные страны по закону запретили отрицание армянского геноцида. В итоге Турция и Армения прекратили процесс нормализации отношений. Турецко-армянские отношения вернулись к точке замерзания, чему Азербайджан был только рад.
Нагорный Карабах как болевая точка международных отношений
Текущий конфликт в Нагорном Карабахе отражает давний спор, который переплетается с многовековым противостоянием Турции и России в этом регионе. Также эскалирует напряженность между Францией и Турцией, что ослабляет НАТО, который смягчает противоречия в Ливии и Восточном Средиземноморье. На французско-турецкие отношения очень влияет тот факт, что во Франции проживает многочисленное армянское меньшинство. В 2012 году во Франции приняли закон, которым запретили публичное отрицание армянского геноцида. Правда, впоследствии конституционный суд отменил этот закон. То же самое повторилось в 2016 — 2017 годах. Исторические раны, которые подпитывают нынешний конфликт, а также неожиданные коалиции (Армению поддерживает Иран, а Азербайджан — Израиль) требуют, чтобы международные институты подошли к решению проблемы очень дипломатично, почти без эмоций и явной симпатии или антипатии к той или иной стороне конфликта.
Такой же подход нужен, если официально подтвердятся обвинения, предъявляемые Арменией, Францией и Соединенными Штатами. По их версии, Турция пускает через свою территорию (или даже сама вербует и переправляет) боевиков из Сирии в Азербайджан. Западные СМИ без колебаний передают эту информацию как факт, хотя Турция отрицает обвинения, а некоторые западные эксперты считают подобное маловероятным. С осторожностью эти обвинения воспринимает и Россия. Она хоть и является союзником Армении, но, еще помня времена Советского Союза, поддерживает хорошие отношения и с Азербайджаном.
Неудивительно, что Армения с готовностью обвиняет Турцию, которая является не только ее историческим врагом, но и (как и Израиль) снабжает Азербайджан дронами, благодаря которым он получил преимущество в воздухе. Кроме того, Турция оказывает ему логистическую поддержку, ограниченную помощь в воздухе и сотрудничает с азербайджанской разведкой.
Успех турецкой военной техники и разведслужб в конце концов может выйти боком самой Турции, поскольку России придется вмешаться, чтобы помочь Армении и сохранить равновесие сил между нею и Азербайджаном. Однако в результате конфликт, который остается не решенным на протяжении десятков лет, никуда не денется, а вот репутация Турции как члена НАТО и «защитника» тюркских народов вновь пострадает. Ее позиция как регионального игрока ослабнет, а позиция России — окрепнет, что окончательно перечеркнет надежды на нормализацию отношений двух стран.