По мнению ряда европейских обозревателей, Франция избрала ошибочную тактику в борьбе с исламским экстремизмом. Вместо того, чтобы распознать угрозу «в зародыше» и контролировать социальные сети, власти начали фронтальную атаку на мечети, проповедников и исламских активистов. После последнего теракта в пригороде Парижа, где был обезглавлен учитель истории, задержан десяток подозреваемых, выдворены из страны 260 лиц, подозреваемых в связях с радикалами, а также закрыта пара исламских центров, где предположительно велась радикальная пропаганда. Однако окажутся ли эти меры эффективными? Процент мусульман в населении Франции таков, что бороться с воинствующим исламизмом в открытую становится бесполезно. В крупных городах (Париж, Марсель, Лион) мусульмане уже становятся большинством городского населения.
По данным американского исследовательского центра PEW, на конец 2017 года во Франции проживало 5 млн 761 тысяча мусульман, или 8,8% населения. По другим данным, их гораздо больше. Сами представители мусульманской общины Франции называют цифру в 15-20 млн человек. Наверное, имеются в виду мусульмане, получившие французское гражданство и их потомки. Это объясняется тем, что исходя из «республиканской» идеологии, официально запрещено указывать этническую и религиозную принадлежность лиц, родившихся на территории Франции. Поэтому социологи вынуждены оперировать лишь косвенными данными, полученными на основе опросов. Так, известный французский демограф Франсуа Эран называет цифру около 8,4 млн мусульман во Франции. Примечательно, что большинство из них — иммигранты второго и третьего поколения, но в своем большинстве они сохранили мусульманскую веру и не разделяют «республиканских» (светских) ценностей коренных французов. По оценке социолога Жан-Поля Гуревича, 3,6 млн французских мусульман — «активно верующие», от 72 до 160 тысяч человек — радикальные исламисты.
Эксперты отмечают, что Франция ведет борьбу с джихадизмом и терроризмом активнее других европейских стран. Страна приняла участие в бомбардировках укрепленных пунктов ИГИЛ* (организация запрещена в РФ прим. ред.) в Сирии, проводит антитеррористические операции к югу от Сахары, где Аль-Каида и ИГИЛ вновь расширяют свою деятельность. В самой Франции вот уже несколько лет полиция, спецслужбы и органы юстиции ведут кампанию против радикального ислама, разрабатываются государственные программы по «дерадикализации» мусульманского населения. Последний теракт (обезглавливание учителя истории молодым чеченцем) власти официально назвали «экзистенциальной угрозой» и атакой на свободу слова. Уже в начале октября президент Франции Эмманюэль Макрон предложил принять закон о борьбе с «религиозным сепаратизмом», источники которого коренятся в формировании «параллельных обществ», когда мусульмане живут в своих гетто и отказываются интегрироваться во французский социум. Именно эти закрытые общины мусульман становятся питательной почвой для исламского терроризма.
Проблемы с радикальным исламизмом начались во Франции задолго до терактов 11 сентября 2001 года в США. В стране еще в 90-е годы прошлого века начали действовать исламские активисты, связанные с террористическими группами в Алжире и Марокко. Им легко удалось прижиться во Франции, где с колониальных времен проживает значительная община выходцев из Магриба и французской Западной Африки. «Новые французы» сохранили значительную неприязнь к бывшей метрополии, хотя и пользовались ее социальными благами. Однако до определенного времени исламисты отказывались проводить крупные теракты на территории Франции, сосредоточившись на США, Великобритании и Испании. Ситуация резко изменилась с возникновением ИГИЛ* и началом международной антитеррористической операции в Сирии. 13 ноября 2015 года в Париже были совершена серия крупнейших терактов, жертвами которых стали 130 человек, более 350 были ранены. Сегодня Франция —лидер по числу джихадистов, отправившихся воевать в Сирию на стороне ИГИЛ — до двух тысяч человек из 5 тысяч европейских «добровольцев».
После поражения ИГИЛ* активность исламистов в интернете несколько снизилась — ввиду недостатка финансирования и негативной реакции на зверства, совершенные боевиками. Однако в последнее время джихадистская субкультура вновь набирает силу в соцсетях. Именно к таким «новобранцам» принадлежит молодой чеченец, обезглавивший учителя в маленьком городке под Парижем. Сразу после своего преступления он распространил в сети фото убитого и написал сопроводительный текст по обычной для джихадистов кальке, назвав учителя «собакой». Преступник также воспроизвел ритуальные призывы к убийству «неверных», продемонстрировав нож — символическое оружие исламских экстремистов. По Твиттеру и другим интернет-каналам проповедники джихада часто распространяют призывы мстить с помощью ножа всем «неверным», которые смеются над образом пророка Мухаммада. В пропагандистских роликах содержатся конкретные указания, как расправляться с врагами Ислама, демонстрируются сцены обезглавливания. Автор самого «популярного» ролика — известный боевик ИГИЛ*, выходец из Франции, говорящий на безупречном французском языке, ранее служивший в Иностранном легионе. Предполагается, что он и сегодня со своей французской женой воюет где-то в Сирии. Его посты до последних дней курсировали в Твиттере, несмотря на требования удалить их.
Слишком прямолинейная реакция французских властей на последний теракт под Парижем играет на руку джихадистам, считает австрийский эксперт по международному терроризму Даниэла Писою. Принятые антиисламские меры побуждают к ответным действиям миллионы молодых мусульман во Франции. Гораздо эффективнее стала бы «идеологическая профилактика» в борьбе с исламистской угрозой. Особенно драматично складывается ситуация в школах Франции и других европейских стран с высокой долей мусульманского населения. Зачастую школьники-мусульмане составляют большинство в своих классах и попросту отказываются воспринимать европейские атеистические ценности, которые во Франции называются «республиканскими». Австрийский социолог и педагог Сюзанна Визингер пишет о «культурной борьбе» (Kulturkampf) в классной комнате. Зачастую она была вынуждена отменять уроки литературы, поскольку многие тексты ученики отвергают как «грех» (харам). Другая австрийская журналистка Мелисса Эркурт опубликовала книгу «Поколение харам», в которой описано, как новое поколение школьников-мусульман сознательно распространяет исламскую идеологию, чтобы внушить страх своим австрийским одноклассникам. Они заставляют девочек носить хиджаб, выкрикивают «Аллаху акбар» и угрожают инакомыслящим расправиться с ними на улице. Расследование последнего преступления под Парижем показало, что именно школьники-мусульмане дали убийце всю необходимую информацию, чтобы расправиться с учителем.
За последние 15 лет во Франции число сторонников радикального Ислама выросло на 900%. В 2015 году сотрудники французского МВД сообщали о 15-20 тысячах исламистов, однако, по последним данным, сегодня только салафиты насчитывают в своих рядах до 50 тысяч человек, потенциальных исламистов гораздо больше. Тысячи молодых джихадистов из Франции отправились воевать за ИГИЛ* в Сирию и Ирак. Каков исход этой борьбы? Учитывая, что исламисты убеждены в правоте своего дела и готовы идти до конца, в то время как большинство «старых» французов исповедует философию гедонизма, потеряло связь с католической церковью и рожает мало детей, в идеологическом и демографическом плане результат этого противостояния фактически предопределен. Об этом уже написал французский писатель Мишель Уэльбек в своем нашумевшем романе «Покорность», в котором он предсказывает грядущую исламизацию Франции.