Поскольку на Украине продолжается война с Россией, президенту Владимиру Зеленскому следует вести себя в первую очередь как верховному главнокомандующему, а уже потом — как главе государства. При этом необходимо осознавать, что страна-агрессор сильнее, и не стоит ожидать, что она пойдет на уступки. Нужно искать свое «оружие», чтобы давать достойный отпор Кремлю. Об этом, а также о других актуальных вопросах рассказал генерал ВСУ, заместитель секретаря Совета национальной безопасности и обороны Украины Сергей Кривонос.
«Обозреватель»: У вас есть ощущение, что Зеленский — тот человек, который хочет закончить войну?
Сергей Кривонос: Возможно, такие амбиции есть. Информационно так подается. Закончить войну есть желание. Насколько они хотят это сделать — это другой вопрос. И вопрос, какой ценой. В чем здесь проблема? В восприятии себя как президента. Но я бы поменял точку зрения. Воспринимай себя не как президента, а как верховного главнокомандующего. И воспринимай того, с кем ты хочешь договориться, не как президента, а как верховного главнокомандующего.
У нас идет война. Один президент командует одной армией, другой — командует другой. Путин командует российской армией. Путин как верховный главнокомандующий российских вооруженных сил никогда не пойдет на уступки, потому что он чувствует себя сильным, и это падение его престижа в глазах собственного народа. Поэтому надо строить политику не с позиции «давайте договоримся», а «давайте договоримся, потому что мы сильны и можем вам противодействовать».
А сейчас мы не так сильны. С позиции силы заяц не может уговорить медведя. Медведь все равно съест — и зайца, и барсука, и бобра. Потому что он сильный. Мы слабее, чем тот медведь. Поэтому нам надо иметь копье, которым мы можем или заколоть этого медведя, или держать его на расстоянии.
— Кое-кто говорит, что, когда идет война, нельзя проводить расследования, якобы это деморализует. Можно ли говорить во время войны о предателях?
— Абсолютно верно. И жестоко их наказывать, используя наши суды. Но в чем проблема заключается? У нас уничтожена система военных судов, и она до сих пор не создана. Сейчас мы работаем над одним законопроектом, который касается военной полиции. Но мы рассматриваем вопрос значительно шире. Вопросами военных преступлений и государственной измены должны занимать специализированные люди, военные суды: военные адвокаты, военные следователи, тогда это дает результат.
— Иловайский котел помните? Многие говорили о вине командиров с украинской стороны. Никто не был наказан, обществу сказали, что это Россия виновата.
— Была создана следственная группа, которая проводила расследование. Я знаю, что там работали достаточно профессиональные люди. Они имели доступ ко всем документам и опрашивали огромное количество не только командиров, но и солдат, сержантов, офицеров, нарисовали четкую картину случившегося. Информация эта закрыта до сих пор. Никто не знает в полном объеме выводы этой комиссии.
Что касается российской агрессии, то на фронте, на уровне штаба докладывалось постоянно, еще с начала августа, что россияне уже готовятся, что россияне мобилизуют колонны на той стороне, что идет прибытие техники. Мы имели эту информацию, ГУР (Главное управление разведки — прим. ред.) имело эту информацию. Но решение не принималось. Нас то ли не слышали, то ли делали вид, что не слышат. А мы четко понимали, что агрессия будет.
Что касается иловайского котла, то кто виноват полностью, я думаю, комиссия такое решение уже приняла. Просто на тот момент Матиосу (Анатолий Матиос — бывший главный военный прокурор Украины, — прим. ред.) не дали довести это до реализации, потому что тогда некоторые военачальники, которые были лично преданы господину президенту, должны были куда-то пойти или сесть в тюрьму.
Там больше вопрос был к господину Муженко (Виктор Муженко — бывший главнокомандующий вооруженными силами Украины, — прим. ред.). Я понимаю, что по определенным моментам его прикрыли. Так же, как и сейчас пытаются прикрыть того же Заману (Владимир Замана — бывший начальник генерального штаба — главнокомандующий вооруженными силами Украины, — прим. ред.), что за Крым он не виноват.
Но вопрос не в его виновности по Крыму или не по Крыму. Там есть другие вопросы, по другим возможным преступлениям. Между тем, у меня к генералу Замане меньше вопросов по Крыму, но есть вопрос, почему в течение 2012-2013 года, когда он был начальником генштаба, в пустоту, в воздух, в море, просто в землю ежедневно расстреливались десятки тысяч артиллерийских припасов.
— Зачем это делалось?
— Это подавалось как утилизация боеприпасов.
— Почему на Украине за 7 лет войны до сих пор не построена линия по производству боеприпасов?
— В 2015 году мы были на литовском заводе, который для них построили французы за 7 месяцев за 28 миллионов евро. Это было круто. На тот момент на Украине уже была потребность в боеприпасах определенного типа. Мы пытались сдвинуть вопрос. А потом один мощный дядечка на ушко сказал: неужели вы не понимаете, пока на каждом патроне, который завозится на Украину, кто-то зарабатывает, вы никогда не построите тот завод. Подходы не изменились.
Теоретически для государства 30 миллионов долларов или евро — это не такие большие деньги, чтобы обеспечить собственную безопасность. Но люди, которые на политическом уровне принимают решения и формируют решения, либо не способны, либо в схеме. Потому что сначала кошелек, а потом — родина. К сожалению, у чиновников так, а не наоборот.
— Относительно оборонных программ. По вашему мнению, что стоит закупать?
— Вопрос не только в том, что закупать. Закупать нужно то, что мы не можем пока производить.
— Что бы вы включили в оборонный заказ в следующем году?
— В оборонный заказ я бы включил средства разведки, средства радиоэлектронной борьбы и высокоточные боеприпасы. Это самое главное.
— Как вы относитесь к созданию частных военных компаний вроде ЧВК «Вагнера»?
— ЧВК «Вагнера» — это не самый положительный пример.
— Просто он наиболее известен на Украине.
— Отсутствие правильной информационной политики показывает только негатив, потому что людям интересно плохое или шикарное. Но я скажу, что примеров успешных компаний, которые политически не запятнаны, значительно больше.
Я положительно отношусь к этому. Моя позиция — нужен закон о частных военных компаниях. Потому что есть люди, которые вернулись с войны и не могут ментально стать гражданскими, а хотят дальше быть воинами, хотят служить. Они могут себя реализовать, работая в частных военных компаниях.
Американцы и британцы в свое время это и сделали для того, чтобы огромное количество людей, которые возвращаются к жизни, не были опасными для общества. Это возможность людям, которые не хотят быть пахарями, дальше быть воинами.
— На Украине кто об этом говорит больше всего? Кто лоббирует вопрос создания ЧВК?
— В первую очередь, лоббирую я и моя команда. Это первое. Во-вторых, сотрудничество на уровне частных военных компаний — это наш выход на мировой рынок и получение определенных степеней признания. Сотрудничество с известными компаниями, которые заинтересованы в качественном продукте. Если кто-то считает, что мы воевали и нас туда возьмут… Нет, там показатели совсем другие. Нужно и знание английского, и коммуникабельность, и профессиональная подготовка очень важна, а не просто боевой опыт. Это огромная перспектива.
— С кем можно сотрудничать?
— Я не могу называть этих компаний, чтобы меня не обвинили в том, что я их лоббирую. Я скажу, что британские компании мощные на этом рынке и имеют широкий круг услуг, которые они предоставляют. Мы можем начинать с ними совместные предприятия, а затем, возможно, со временем сможем быть и самостоятельными.