Согласно словарю, национальная автотрасса — это дорога, которая проходит через всю страну или ее большую часть. В Армении это автодорога М2, которая идет из Гориса в Капан по всему югу страны вплоть до Ирана. В Сюникской области она проходит вдоль азербайджанской границы, через несколько армянских деревень, в том числе село Шурнух (207 жителей). С 5 января, по условиям перемирия, положившего конец второй войне в Нагорном Карабахе, она стала новой границей двух стран на ряде участков, в частности в Шурнухе.
«Глупость эпохи, когда все ищут происшествия в газете вместо того, чтобы увидеть их на дороге», — писал поэт Жоэ Буске. В этот день на дороге в Шурнухе действительно случилось «происшествие». В полночь дорога, идущая между верхней и нижней частью села, превратилась в разлом, шрам, непреодолимый Рубикон. Как гласит постановление, «этим вечером каждый — мужчина, женщина, ребенок или животное — кто пересечет черту, станет азербайджанцем». «Этим вечером» было 5 января, рождество для армян их Шурнуха и всего мира. «Этим вечером» они не вносили в дом свет новорожденного Христа, как это следует по апостольской традиции, а в последний раз перешли дорогу.
Хачик, Тигран, Мелина и еще 11 семей оказались не с той стороны дороги и истории. Ему пришлось весь день, доска за доской, разбирать дом, который он построил своими руками 30 лет назад. «Разве у нас есть другой выбор, кроме как подчиниться? Смотрите сами: их снайперы в 30 метрах и даже не прячутся! У сильного всегда слабый виноват». К большому сожалению, источник воды остался в низине, и «они без колебаний отравят его, если мы туда пойдем», — утверждает безликий голос из-за приоткрытого окна. Ушедшие были вынуждены распрощаться с участками, а их коровам теперь придется тесниться на огородах соседей сверху. «Если, конечно, не обрядить их в баранов…», — иронизирует Хачик, отправляя в рот третью рюмку ягодной настойки (сейчас 10:30 утра). «Еще жаль мячик малого: если тот вылетит на другую сторону, придется покупать новый», — добавляет он. Хотя в его глазах «темная и бескрайняя тревога», как писала Забел Есаян в «Среди руин», чувство юмора все еще с ним.
Подписанное 9 ноября перемирие создало множество «серых зон» на границе Азербайджана с Нагорным Карабахом и Арменией. Под влиянием территориальных аппетитов турецко-азербайджанского альянса в постсоветских разграничительных линиях появилось немало дыр. После того, как им озвучили новость, жители села, как и приехавший их поддержать мэр Гориса («Не бойтесь! Или хотя бы не показывайте им страха!»), цепляются за соломинку: «Мы найдем документы, докажем, что это исторические и неприкосновенные границы». Кому? Алиеву? Эрдогану? Путину? Иногда у надежды бывают причудливые, но сильные корни.
Брошенные дома
Пока деревенские мужчины трудятся и укладывают мебель, чемоданы, диваны, окна, сено, скот и доски в старые и перегруженные грузовики, их жены обустраивают нежилые или заброшенные дома по другую сторону границы. Кто-то залез на электрический столб: «Мы не оставим им ничего. Ничего. Особенно света». Другой житель приглашает нас выпить чая в дом, через который теперь проходит граница. Его столовая на армянской стороне, а ульи на азербайджанской. Если он не переедет до полуночи, пчелы достанутся врагу. С обеих сторон дороги российские и турецкие офицеры, с автоматами на перевязи и с сигаретами в зубах, недобро поглядывают друг на друга. Несколько (совсем еще) молодых армянских солдат, которые патрулируют территорию, напоминают зомби.
5 января в Шурнухе вчерашняя история сталкивается с новой географией. Абсурд примешивается к тяготам этих деревенских Сизифов, в жизни которых теперь сложно представить себе счастье. «Почему вы к нам приехали?— спрашивает мать Хачика. — Сами видите, миру наплевать на судьбу нашего народа. Откуда тогда интерес к истории нашей крошечной деревни?» Просто она отражает жестокость войны, которая может быть не только физической, но и психологической, и сохраняется вот уже сто лет в каждой точке соприкосновения Армении и Азербайджана. Горе побежденных и всесилие победителей. Нескончаемое смертельное давление на всех, кто был выдворен с той или другой стороны границы и пытается выжить на грани войны.