У входа в Pizza Babylon в христианской деревне Мидьят на юго-востоке Турции висит надпись «Добро пожаловать» на турецком, английском, немецком и… арамейском, языке Христа и хозяина заведения. «Потому что я продолжаю верить в возможность гармонии», — говорит Азиз Демир, поднимая голову от духовки. Из-за коронавируса за каждым столом сейчас всего по одному стулу. Все делается на заказ. Клиентов можно пересчитать по пальцам, а редкие европейские туристы, которые и так предпочитали держаться в стороне после конфликта с курдами в 2015 году, окончательно пропали после решения Эрдогана вновь превратить стамбульский Собор Святой Софии в мечеть. Тем не менее в жизни этого 53-летнего ресторатора из Тур-Абдина («Гора поклонения», родина местной общины сирийских католиков) были времена и похуже: бегство в Цюрих в 1986 году, разрушение его села Кафро в ходе боев армии с отрядами РПК (Рабочей партии Курдистана), жестокие убийства его собратьев по вере…
После возвращения на родину 14 лет назад, когда мир вновь стал чем-то осязаемым, он отстроил дом, восстановил церковь, открыл пиццерию… Под праздничным покровом рождественского снега округ отражает это возрождение: сверкающие ночью красивые дома, виноградники и оливковые рощи, ухоженные тропинки. «Все началось с призыва к возвращению сиро-яковитов в начале 2000-х годов. В тот момент Анкара активно пыталась добиться запуска переговоров о вступлении в ЕС. Чрезвычайное положение отменили. Партия справедливости и развития (ПСР) Эрдогана стремилась продемонстрировать открытость. Мы с семьей были одними из первых, кто вернулся. Здесь я чувствую себя дома, ближе к корням. Я могу говорить на родном языке, в полной мере быть тем, кто я есть. Это сон наяву», — говорит ставший мэром первопроходец, вдохновивший десятки других семей. В настоящий момент их порядка 3 000 человек в регионе (против 60 000 в 1970-х годах) и 20 000 по стране.
Жестокие столкновения
Как бы то ни было, он понимает, что затишье хрупко. В 2015 году жестокие столкновения в регионе вновь привели к кровопролитию. Не говоря уже о леденящем душу случае, который вот уже год нависает тенью над христианской общиной: ранним утром в январе 2020 года пожилая пара пропала в соседней деревне Канокая. Хурмуз Дирил и его супруга Симони были хорошо известны в этих кругах с тесными связями и развитой солидарностью. В конце 2011 года они решили по примеру Азиза воспользоваться начатым процессом примирения с вооруженными мятежниками РПК (он продержался недолго) и заняться восстановлением деревни. Они раскопали фундамент своего дома, призвали родственников вернуться в страну, а затем занялись пчеловодством и производством меда. После нескольких месяцев поисков в горах безжизненное тело Симони удалось найти неподалеку от недавно отстроенного дома. Хурмуз до сих пор считается пропавшим без вести. Был ли он похищен РПК? Стал жертвой турецких военных? Или же местных разборок, устроенных той или другой стороной, чтобы вновь вытеснить христиан из приграничной зоны с Сирией, на которую устремлено столько жадных взглядов? Отсутствие ответа лишь обостряет паранойю.
В этом живописном регионе малейшее происшествие возвращает к жизни болезненные воспоминания о трагедиях прошлого. «Быть сиро-яковитом, значит жить в страхе, принимать неопределенность жизни», — говорит 53-летний Кириакос Эргюн. Этот известный деятель крошечного меньшинства встречает нас у дверей Дейр-уль-Зафарана, «Шафранового монастыря», чьи охряные стены краснеют под дождем. Это место стало подобием Иерусалима для сиро-яковитов, здесь камни говорят вместо людей. Монастырь был возведен в IV веке на месте храма культа солнца. Патриархат Сирийской православной церкви находился здесь с 1293 по 1924 год.
Как и в других регионах, верующие стали в 1915 году целью массовых расправ, которые устраивала османская армия параллельно с геноцидом армян. От них сейчас остается немного следов, потому что практически все документы были уничтожены. «Когда ПСР пришла к власти, мы приветствовали это стремление сохранить наследие. При помощи властей многие семьи, в том числе моя, смогли в период с 2005 по 2011 года вернуть конфискованное государством имущество», — рассказывает Кириакос Эргюн. Тем не менее это лишь капля в море: к настоящему моменту было возвращено всего 15% имущества. «Это настоящий административный лабиринт. В моей родной деревне Деркубе в суде не раскрыто еще четыре десятка дел», — добавляет он.
Молчание о прошлом, которым пользуется исламо-националистическая пропаганда Анкары, становится источником напряженности. «В 2009 году прокурор решил устроить в монастыре раскопки из-за слухов о том, что здание могло быть возведено на остатках мечети. Это абсурд: монастырь был основан за два века до рождения ислама!» — возмущается Кириакос Эргюн. В том же году неизвестные вандалы исписали христианофобскими надписями стены расположенной неподалеку церкви. Неоднозначность статуса сиро-яковитов в Турции делает их еще уязвимее. В отличие от греческой, еврейской и армянской общин они не признаны меньшинством турецким государством. «В результате наша община не защищена Лозаннским договором 1923 года, который гарантирует меньшинствам свободу вероисповедания и позволяет открыть собственные школы и больницы», — объясняет он. Или строить новые церкви. Остается лишь реконструкция старых на деньги разбросанной между Европой и США диаспоры, хотя эти инициативы тоже могут вызывать полемику. Например, открытие отреставрированной церкви в Кафро два года назад. «За несколько дней до церемонии открытия ко мне зашли из спецслужб и потребовали не приглашать депутата Туму Челика, потому что он входит в прокурдскую Демократическую партию народов, которую власть обвиняет в поддержке терроризма. В конечном итоге он все же произнес речь, и все прошло нормально, но сама ситуация многое говорит об опасностях современной эпохи: из-за одного неосторожного слова мы можем угодить в тюрьму», — рассказывает Азиз Демир.
Дамоклов меч
Эвгил Тюркер работает над тем, чтобы предотвращать такие инциденты. В штаб-квартире, возглавляемой им сиро-яковитской ассоциации в городе Мидьят, находится многоцелевой зал, в котором соседствуют портрет Че Гевары, столы для занятий арамейским и телевизор с очередным выступлением Эрдогана. «Здесь каждый шаг и каждая инициатива искажаются с политическими целями», — считает он. В прошлом году священник Сефер Билечен оказался за решеткой по обвинению в «терроризме», потому что поделился хлебом с членом РПК. «На самом деле, все случилось еще в 2018 году. Тогда Сефер Билечен был отпущен спецслужбами, поскольку заявил им, что его долг — помочь каждому, кто стучится в его дверь. Тогда дело закрыли, но его внезапно задержали в январе 2020 года во время рейда в регионе», — рассказывает он. В конечном итоге его выпустили, но сейчас он ожидает рассмотрения его дела в суде. Зависший у него над головой Дамоклов меч многое говорит об уязвимости сиро-яковитов по отношению к боевикам РПК. «РПК зачастую использует сиро-яковистские деревни и прячется в них. Каждый раз наше меньшинство оказывается в тисках между властью и мятежниками. И те, и другие требуют предоставить им информацию и логистическую помощь», — добавляет он, опасаясь медленной смерти своей общины.
Как бы то ни было, это не пугает Габи Йерли, который вернулся в Мардин еще 20 лет назад. Этот женатый на мусульманке 41-летний предприниматель сделал свою таверну убежищем для хипстеров, куда те приходят купить местного вина и посмотреть «Диктатора» Чаплина с проектора на каменной стене. «В этом регионе как только ты открываешь рот, у тебя появляются проблемы. Но я чувствую себя как дома только здесь, посреди этого культурного смешения. Моя старшая сестра живет в Нью-Йорке, но у меня нет ни малейшего желания туда переезжать. Мне становится плохо даже от мысли о поездке в Стамбул!» — иронизирует он.