Российский оппозиционер Алексей Навальный в ближайшее время предстанет перед судом на слушании, которое определит его судьбу. В преддверии этого судьбоносного решения западные страны пытаются проявить поддержку Навальному и его антикоррупционному продемократическому делу. Но им следует остерегаться ловушки, которую, скорее всего, устроит Кремль. Президент России Владимир Путин, как и советский лидер Леонид Брежнев до него, попытается убедить правительства США и Европы помочь ему нейтрализовать своего самого проблемного критика.
Вне всякого сомнения, Путин осознает сходство между своим нынешними положением и той ситуацией, в которой находился Кремль в первое десятилетие при Брежневе. К концу 1960-х годов снижение уровня жизни и падение экономического роста разрушили притязания советского режима на непогрешимость. Пражская весна 1968 года показала, что выживание Варшавского договора зависит от жестоких репрессий. Больше всего раздражало то, что блестящие и всемирно известные диссиденты, такие как писатель Александр Солженицын и ученый-ядерщик Андрей Сахаров, вдохновляли миллионы людей своим принципиальным неприятием и сопротивлением советской власти. Власть Брежнева, казалось, ускользала, и он опасался, что если он ослабит притязания режима на абсолютную власть — или проведет внутреннюю реформу — то рискует потерять ее полностью.
Чтобы укрепить свою власть, Брежнев направил свое внимание на международную арену. Он рассчитывал, что если ему удастся заставить США и их союзников официально признать легитимность советского правительства, то он сможет уменьшить влияние его ярких, красноречивых диссидентов. Чтобы обеспечить себе эту международную поддержку, Брежнев был готов пойти на беспрецедентные уступки. После длившихся несколько лет переговоров с Вашингтоном и другими государствами-членами НАТО Брежнев согласился на постоянное присутствие вооруженных сил США в Европе, заключил два соглашения о контроле над вооружениями и подписал Хельсинкские соглашения 1975 года, признав «всеобщее значение прав человека и основных свобод». В обмен на это ослабление напряженности отношений, известное как разрядка, западный блок смягчил требования к внутренним преобразованиям в СССР, к которым стремились такие деятели, как Солженицын и Сахаров.
Сегодня в руках у Путина есть многие из тех же карт, что были у Брежнева в начале 1970-х годов, и уже есть признаки того, что он будет осуществлять аналогичную стратегию. Чтобы ослабить поддержку Навального внутри страны и его международный авторитет, Путин может начать длительные переговоры с западными правительствами по ряду острых проблем, делая упор на то, что его собеседники признают нынешний Кремль единственным легитимным источником российской власти.
Подобно президентам США Ричарду Никсону, Джеральду Форду и Джимми Картеру, президент Джо Байден вступает в должность, стремясь установить с Москвой определенные приоритеты безопасности, и поэтому вполне возможно, что его администрация готова принять предложения о сотрудничестве.
Скорее всего, усилия Путина встретят еще меньшее сопротивление в Европе. Президент Франции Эммануэль Макрон и французский дипломатический истеблишмент, по-видимому, не останавливаются в своем стремлении к сближению с Москвой, и поскольку многие внешнеполитические планы Макрона рухнули, Путин мог бы протянуть ему руку помощи. Канцлер Германии Ангела Меркель, которая неустанно работает над спасением «Северного потока-2», газопровода Германии с «Газпромом», вряд ли в последние восемь месяцев на своем посту будет создавать новые проблемы с Кремлем.
Армин Лаше, недавно избранный глава партии Меркель и, вероятно, следующий канцлер, более мягок в отношении России, чем Меркель. Жозеп Боррель, главный дипломат ЕС, полон решимости не допустить, чтобы проблема Навального омрачила его предстоящую поездку в Москву. Если Путин приступит к конструктивным переговорам по любому вопросу, от поставок энергоносителей в Ливию до Нагорного Карабаха, то Парижу, Берлину и Брюсселю будет трудно одновременно поддерживать человека, который хочет свергнуть его (мирным путем).
Публично и США, и Европа почти наверняка не захотят соглашаться делать «выбор» между поддержкой Навального и конструктивным сотрудничеством с Путиным. Но на практике Кремль не будет охотно позволять им делать это в обоих направлениях. Реально поддерживать свободу и движение Навального, одновременно призывая Россию к порядку и указывая ей как себя вести на международной арене, было бы для западной дипломатии почти немыслимым подвигом.
Для многих «рыцарей холодной войны» и «реставрационистов» дотрамповской эпохи, которые будут доминировать во внешней политике Вашингтона в обозримом будущем, эта реальность может оказаться слишком суровой, чтобы ее принять. Некоторые из них извлекли урок из холодной войны и сделали вывод, что США могут совмещать одно с другим. Что все это — снижение угрозы конфликта с авторитарным режимом, отстаивание дела его демократических диссидентов и требование провести определенные виды внутренних реформ — сочетается, и это можно делать параллельно. Несостоятельность разрядки, по их мнению, заключалась в том, что, отделив мораль от безопасности, США признали неоправданную легитимность советского режима и помогли отсрочить его неизбежный крах.
Но холодная война никогда не закончилась бы так, как она закончилась, если бы Брежнева со временем не сменил Михаил Горбачев, убежденность которого в том, что советскому народу «так дальше жить нельзя», позволила Вашингтону перестроить свою стратегию безопасности с учетом своих моральных принципов. И хотя Навальный, безусловно, кажется Солженицыным или Сахаровым его поколения, Горбачева этого поколения нигде не видно. До эпохи гласности существовала доктрина Брежнева: ужесточение репрессий и контроля на протяжении более 10 лет.
Папа Иоанн Павел II, вернувшись в Краков в 1979 году, обратился к миллионам поляков с призывом «не бояться» и как свободные люди отстаивать свои права даже при власти коммунистов. Когда Навальный бесстрашно вернулся в Москву 17 января, через пять месяцев после того, как власти попытались его убить, его слова напомнили культовую речь папы Римского. «Я ничего не боюсь и вас призываю ничего не бояться», — сказал он журналистам за несколько минут до того, как его снова арестовали.
Это был исторический и драматичный момент, и те, кто утверждал, что он выявил глубинный страх Путина, безусловно, правы. Но не уверенные в будущем режимы зачастую бывают самыми жестокими и беспощадными, и если Навального сделают ставленником, «доверенным лицом» для возобновления продвижения американской демократии, Кремль вряд ли будет проявлять сдержанность. Стабилизация отношений с Москвой и одновременная поддержка дела Навального может показаться администрации Байдена стратегией, для реализации которой не потребуется приносить в жертву ни интересы безопасности США, ни основные американские ценности. Но такого варианта может и не быть. Когда американцы отказываются соглашаться на болезненные компромиссы между своими интересами и ценностями, в итоге им обычно приходится жертвовать и тем, и другим.