«У немцев это уже стало своего рода политическим ритуалом: 27 января они вспоминают освобождение концлагеря „Аушвиц", — говорит живущий в Германии историк Богдан Мусял (Bogdan Musiał). Аушвиц — это там, как и на всем Западе, символ уничтожения евреев».
Немцы знают лишь часть правды?
«Нам, полякам, известно, что это лишь часть правды об Аушвице, — подчеркивает профессор. — Вторую ее часть Запад не знает или почти не знает. Там не осознают, что Аушвиц создавался немцами для того, чтобы помещать туда поляков. По приказу Гитлера этот концлагерь должен был стать местом уничтожения польской интеллигенции. Разумеется, масштаб немецких преступлений против евреев и против поляков отличался. Доля евреев среди жертв Аушвица составляет примерно 90%, так что вышеупомянутый подход не вызывает удивления».
«В Германии совершенно не говорят о том, что палачей из Аушвица защищало после войны западногерманское государство. Сейчас там принято утверждать, что государственные структуры не справились с поимкой преступников, но правда выглядит иначе: Германия и не хотела заниматься их поимкой», — обращает внимание профессор.
Конкретные цифры
В качестве доказательства Мусял приводит конкретные данные: «Из примерно 10 тысяч немецких членов обслуживающего персонала лагеря после войны перед немецкими судами предстали только 42 человека. Следует осознать эти цифры. Кроме того, под суд попали преимущественно „мелкие рыбешки". Большая часть людей, работавших в лагере, пережили войну, поскольку они не были на фронте, а работа палачом в Аушвице не была связана с особыми рисками. После войны они поселились в Западной Германии, где их защищало государство, правовая система, конституция. Привлекали к ответственности, судили их очень редко, — рассказывает профессор. — Из тех 42 осужденных 9 были приговорены к пожизненному заключению. Подозреваю, что если бы коменданта Аушвица Рудольфа Хёсса (Rudolf Hoess) судил немецкий суд, он бы оказался на свободе или получил какое-нибудь мягкое наказание, ведь он „лишь выполнял приказы"».
«С 2011-2012 года в Германии придерживаются специфического подхода. Военного преступника, как там считают, можно осудить, только доказав, что он убил для собственного удовольствия, действуя самостоятельно, а не выполняя приказы. А свидетелей нет, ведь они погибли в газовых камерах», — добавляет Мусял.
Сведениями мы обязаны полякам
Рудольф Хёсс предстал перед польским судом в Варшаве. Богдан Мусял убежден, что «с юридической, исторической точки зрения это был процесс самого высокого класса. Польским судьям и следователям удалось сделать гораздо больше, чем было сделано в рамках знаменитого Франкфуртского процесса (суда над сотрудниками концлагеря Аушвиц)», — подчеркивает историк.
Мы не осознаем, что обязаны сведениями о том, что происходило в Аушвице, полякам, добавляет он. «Польские суды, подполье, Витольд Пилецкий (Witold Pilecki), Ян Сен (Ян Сен), который был великолепным следователем… Полякам следует акцентировать на этом внимание: с одной стороны, показывать, как немцы отнеслись к своим преступникам, а с другой — рассказывать о вкладе наших соплеменников в расследование этих преступлений». «Западный дискурс опирается в значительной мере на свидетельства евреев, которые пережили Холокост. Естественно, что таким образом мы видим лишь один пласт событий. В свою очередь, то, что удалось сделать полякам после 1942 года — совершенно невероятно с юридической и исторической точки зрения», — указывает Мусял.
Союз России и Израиля
А что с россиянами и их подходом к теме Аушвица? «В российской исторической пропаганде используется тот факт, что Красная армия освободила Аушвиц, — говорит профессор. — С точки зрения России к нему просто грех не обратиться. На почве темы Аушвица у нее сложился в исторической политике своего рода союз с Израилем. Для евреев, которые находились в лагере, Красная армия была освободительницей. Вне зависимости от того, каких взглядов они придерживались, они просто были благодарны за спасение жизни».
«Это находит отражение в израильской исторической политике, чем охотно пользуется путинская Россия», — отмечает Мусял. «Следует, однако, осознавать, что те, кто находился в немецких концлагерях, обязаны Красной армии жизнью. Нам нужно это понять, принять, это очень важно. Впрочем, даже для поляков, хотя они стояли на антикоммунистических позициях, это тоже было освобождение», — заключает он.