Год назад, когда разразился коронакризис, люди вспоминали забавное стихотворение Иосифа Бродского «Не выходи из комнаты». Оно написано в 1970-х годах, но вполне подходит для описания России 2020-х. За несколько лет до этого поэт 18 месяцев провел на принудительных работах в лагере под Архангельском, на берегах Белого моря, где оказался по обвинению в «паразитизме». После этого ему было разрешено вернуться в родной Ленинград.
Это был разгар мрачных времен правления Брежнева. Государственная махина, подавлявшая инакомыслие, была исправна и хорошо смазана, она работала безупречно — и тихо.
«Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернёшься вечером
таким же, каким ты был, тем более — изувеченным?»
Конечно, Бродский чувствовал себя словно запертым в комнате, не имеющим возможности даже выйти в туалет коммуналки. Мир снаружи был враждебным и опасным и являл собой зрелище не для слабонервных.
Ложь закрепляется
При виде кадров, на которых людей, вышедших на акции протеста против ареста Алексея Навального, бьет полиция, невольно вспоминаются строки Бродского. Жизнь в России в последние недели стала еще более несвободной. Людям, выражающие свое мнение, приходится расплачиваться за это. При этом цена растет буквально с каждым часом: теперь уже достаточно поделиться сообщением в Твиттере, чтобы оказаться в переполненной до отказа тюремной камере, где всего один туалет да и тот без дверей.
При этом власти милостиво разрешают задержанным оставить при себе телефоны, так что по просторам интернета гуляют кадры, демонстрирующие методы обращения с заключенными. Путинской России скрывать нечего, наоборот, она без обиняков говорит: кто с нами свяжется, пусть готовится к проблемам.
Это действительно так, однако Россия живет в первую очередь за счет лживых россказней. Их стало так много, что опровергать их попросту слишком утомительно, так что некоторые себя этим даже не утруждают. Например, уполномоченный ЕС по вопросам внешней политики и политики безопасности Жозеп Боррель не стал этого делать на недавней встрече с главой МИД России Сергеем Лавровым. Тот заявил, что действия европейской юстиции по отношению к каталонским сепаратистам политизированы, и при этом точно знал, что говорит неправду. То же самое касалось утверждения, что российские врачи не смогли обнаружить в организме Навального следов отравления. Вместо того, чтобы опровергнуть эту ложь, Боррель просто промолчал.
Почему он так поступил — не осмелился возразить, не располагал соответствующими знаниями или из тактических соображений — это другой вопрос. Но сам по себе факт, что Боррель просто в принципе воздержался от того, чтобы внести ясность в ситуацию, являет собой проблему. Ведь неправда, повторенная многократно, застревает в умах людей. И этому принципу российское руководство следует уже многие годы. Эта методика вполне сопоставима с той, которую можно было наблюдать при Дональде Трампе: бесконечно повторяемая болтовня начинает казаться правдой.
Вечно этот «плохой» Запад
Главная идея российского руководства заключается в том, что Запад якобы относится к Москве без должного уважения, что он якобы отказался пожать ее протянутую руку и тем самым унизил Россию. В качестве доказательств обычно приводятся расширение НАТО на восток вопреки прежним договоренностям (которые, однако, не были закреплены юридически), неудача либеральных западных советников во время не увенчавшейся успехом экономической трансформации России в 1990-е, а также якобы отсутствие интереса Запада к предложениям Путина, сделанным в начале 2000-х годов.
Однако, во-первых, от расширения НАТО на восток никто не отказывался, тем более что этот вопрос могли решить только сами суверенные государства, а не президент США. Во-вторых, неверно и утверждение, что российские реформаторы ельцинских времен были всего лишь исполнителями приказов западных экспертов — они в значительно большей степени сами несли ответственность за свои действия. Кроме того, Запад реагировал на предложения России, например, на инициативу по модернизации двустороннего партнерства.
Российская идея об «унижении» вполне подходит для того, чтобы собрать народ под руководством Кремля. Она позволяет людям отождествлять себя с политикой Москвы, даже если сами они настроены скорее скептически. Угроза извне, враждебность соседей, изоляция России в международной политике — все вместе это считается главной патриотической ценностью, перевешивающей любую критику. По слухам, царь Александр III в конце XIX века сказал: «У России есть всего два союзника: ее армия и флот». В 2015 году Путин, видимо, в шутку повторил эти слова.
За год до этого страна переключила тумблер и, аннексировав Крым и поддержав сепаратистов на востоке Украины, сделала выбор в пользу жесткого конфронтационного курса по отношению к Западу. Все, о чем Путин говорил в сентябре 2001 года, выступая в немецком бундестаге, рассеялось как дым. Тогда бывший офицер КГБ и новый президент России активно приветствовал европейскую интеграцию и говорил, что Россия «извлекла важные уроки из холодной войны и вредной оккупационной идеологии». На время показалось, что Путин действительно стремится к взаимопониманию.
Недостаток «мягкой силы»
Те времена давно миновали. У России фактически не осталось союзников соответствующего уровня — таковым нельзя назвать даже Китай, который по своей структуре власти и идеологии наиболее близок России. Пекин рассматривает Москву в лучшем случае как поставщика энергоносителей, но не более того. Страны поменьше ладят с Россией скорее плохо, чем хорошо. У России практически нет «мягкой силы» — она не способна добиваться своих целей, убеждая других действовать так, как нужно ей, и достигая при этом экономических и общественных успехов. Практически единственное, что у нее есть, — это полицейская и военная сила. И аппарат, умеющий «правильно» использовать ее.
Но этими средствами едва ли можно чего-то добиться — по крайней мере чего-то конструктивного. Остается действовать разрушительно. И именно этим путем Россия идет под руководством Путина. Он непосредственно поддерживает диктаторов вроде Александра Лукашенко в Белоруссии, а не демократическую оппозицию (которая, кстати, позитивно настроена по отношению к России). Он встречает на «красной дорожке» представителей правых партий Запада, действующих на грани дозволенного в соответствии с конституцией, — «Альтернативы для Германии» или французского «Национального объединения» Марин Ле Пен. Он натравляет свои армии троллей на социальные сети, чтобы манипулировать выборами в других странах. А буквально несколько недель назад он существенно ограничил права на собрания и распространение информации и ужесточил цензуру в собственной стране — как раз перед тем, как подавил протесты против ареста Навального.
Так что же получается: этот путь и есть будущее России? «Советский Союз 2.0», боящийся собственных граждан, не считающийся с их мнением и бросающий их за решетку? Неужели получится так, как написал Иосиф Бродский в конце своего стихотворения?
Не выходи из комнаты. О, пускай только комната
догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито
эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.
Тем, кто живет в таком мире, Бродский советовал полностью отвергать его. Это было бы возвращением в мрачные времена. Если все получится именно так, то это будет не что иное, как еще одна российская трагедия.