7 апреля Кыргызстан всколыхнула новость об убийстве 27-летней Айзады Канатбековой, которую похитили для насильственного вступления в брак. Ее нашли задушенной в машине рядом с телом покончившего с собой похитителя. Милиции были известны государственные номера автомобиля, имя подозреваемого и номер его телефона, однако спасти девушку «не успели». Это далеко не единичный случай, когда равнодушие и неэффективная работа правоохранительных органов приводила к трагедии. Всему виной — порочная система, которая возлагает вину на самих жертв и оправдывает преступников.
2018 год разделил жизнь 18-летней Амины (имя изменено по просьбе героини) на «до» и «после». Девушка только недавно переехала в Каракол (город в Иссык-Кульской области) и начала учебу на первом курсе в медицинском колледже. Амина с детства проявляла любовь к медицине и мечтала стать врачом. У девушки были большие планы на будущее: она представляла, как будет помогать людям справляться с болезнями и спасать жизни. Но тогда Амина и подумать не могла, что все ее мечты разобьются в одно мгновение.
Тот роковой день, казалось, ничем не отличался от предыдущих. После того, как Амина вышла из здания колледжа, она направилась к остановке ждать маршрутку. Девушка плохо ориентировалась в городе, поэтому знала только путь из дома до колледжа и обратно. То, что произошло дальше, навсегда врезалось в память Амины.
«Из-за того, что у меня плохое зрение, я даже не увидела, как ко мне подъехала машина, но почувствовала странную дрожь в теле. В следующую секунду кто-то подбежал сзади и схватил меня. Их было несколько. Они закрыли мне глаза, заткнули рот тряпкой и затолкали в машину», — вспоминает Амина.
Автомобиль рванул с места. На помощь Амине так никто и не пришел.
Похитителем оказался 19-летний Руслан (имя изменено). Девушка была едва знакома с ним. За несколько недель до похищения он названивал ей, хотел познакомиться. Амина была категорически против — она заблокировала все его номера. По словам девушки, Руслан узнал номер телефона у ее двоюродной сестры, которая не раз просила Амину дать ему шанс. Но общение с парнем не входило в ее планы, поскольку учеба занимала все время.
Амина никогда не встречала его вживую, как и двух других парней, которые находились в машине. Она вспоминает, как пыталась кричать сквозь закрытый рот, отбивалась руками и ногами, но напавшие на нее упорно делали вид, будто ничего не происходит. Вдруг машина остановилась. Оглянувшись, Амина поняла, что они приехали в парк. В нем не было ни души. Звать на помощь не было смысла.
«Он попросил двух своих друзей выйти из машины. Они засмеялись и сказали: „Ты что хочешь, чтобы изнасилование было романтичным?". Меня всю трясло. Я даже не смогла предпринять какие-то попытки, чтобы спастись. Когда они вышли на улицу, он велел мне раздеться. Меня будто парализовало, и я подчинилась ему. Затем он изнасиловал меня. После того как он закончил, меня вытолкнули из машины, даже не позволив мне надеть одежду. Они кинули мою сумку мне в лицо и уехали. Я чувствовала себя ужасно униженной и растоптанной. Я несколько часов сидела в этом парке и рыдала. Мне было больно. Я не знала, как мне дальше жить,» — рассказывает девушка.
Амина — одна из нескольких тысяч жертв, которые оказались беззащитными перед сексуальным насилием в Кыргызстане. Подобные случаи происходят где угодно — на улице, в гостях, в школе и даже дома. Жертвами изнасилований становятся дети, юные девушки, пожилые женщины, и, в редких случаях, даже мужчины.
Согласно официальной статистике, с 2010 по 2019 годы в Кыргызстане было зарегистрировано 2 890 случаев изнасилования и покушения на изнасилование. В среднем это 290 случаев в год. Представители кризисных центров и правозащитники говорят, что эти цифры далеко не отражают реальную картину. Очевидно, чтобы были учтены только те случаи, когда жертвы заявляли о произошедшем в милицию. При этом, по данным Генпрокуратуры, в 2019 году из 767 уголовных дел по факту изнасилований, зарегистрированных в Едином реестре преступлений и проступков, до суда дошли только 100.
Я не говорила «да»
oDR изучил 196 судебных дел по статье «Изнасилование», опубликованных в базе данных судебных решений. Преступления, указанные в данных актах, были совершены с 2015 по 2020 годы. С 2016 года представители судов стали обязаны публиковать всю информацию о движении дел и заявлений, времени и месте их рассмотрения, а также принятые решения. В связи с этим удалось проанализировать только те судебные дела, которые были опубликованы за последние пять лет.
Выяснилось, что в каждом третьем судебном приговоре обвиняемый не понес наказания — либо дела прекращали, либо выносили оправдательные приговоры. Помимо этого, в 91% случаев насильник действовал в одиночку, в 8% дел было указано двое обвиняемых и только в 1% их было трое.
Амина долго не решалась рассказать о произошедшем, даже своей матери. Ей было страшно. Для того, чтобы принять случившееся, девушке потребовалось время. Спустя несколько недель она начала чувствовать изменения в своем теле. Когда тест на беременность показал две полоски, девушка набралась смелости и поведала обо всем матери.
Мать Амины растила детей самостоятельно. У семьи не было своего жилья, и им приходилось скитаться по съемным квартирам. В Караколе Амина и ее младший брат жили у родственников, пока их мать трудилась в Турции, чтобы заработать деньги на покупку собственного жилья и оплатить учебу детей. Узнав о трагедии, которую пережила ее дочь, женщина бросила дела и купила билет на самолет.
«Как только мама приехала в Каракол, мы сразу же пошли в милицию и написали заявление. Я прошла экспертизу и рассказала все, что от меня требовалось. Во время следствия меня периодически обманывали. Убеждали, что все идет по плану. Хотя результаты экспертизы можно получить в течение 30 дней, нам не сообщали о них долгих четыре месяца. Мама каждый день ходила в милицию, чтобы узнать, как продвигается дело. Но оно все не двигалось с места. Информацию никакую не давали. Скорее всего, они просто выжидали тот момент, когда я откажусь от показаний. А в это время человек, который изнасиловал меня, и два других парня оставались на свободе,» — рассказывает пострадавшая.
Сначала в милиции по неизвестным причинам дело прекратили. Бездействие правоохранителей привело к тому, что Руслан снова украл Амину. Он отвез ее к своим родителем и принуждал выйти за него замуж. К счастью, мать Амины забрала свою дочь из их семьи и не позволила им заключить брак. Вскоре прокуратура отменила решение о прекращении дела, и Руслана, наконец, задержали. Еще двоих похитителей милиция даже не стала искать, как и расследовать само похищение.
«Мне пришлось сделать аборт по состоянию своего здоровья. Мне предстояла операция на глаза, и рожать было категорически запрещено. Я пошла на этот шаг, несмотря на вероятность того, что я больше никогда не смогу иметь детей. Тот парень сделал это со мной, а его даже не могли арестовать с первого раза», — говорит Амина.
В Кыргызстане с 1 января 2019 года вступил в силу новый Уголовный кодекс. В частности, статья 129 «Изнасилование» стала 161-й. Части 1 и 2 статьи 129 старого УК КР предусматривали от 5 до 15 лет лишения свободы. Аналогичный срок наказания остался и в 161-й статье нового УК КР. При этом сроки лишения свободы по части 3 и 4 стали меньше. Раньше за изнасилование несовершеннолетних преступники получали срок от 15 до 20 лет заключения. Согласно такой же статье нового кодекса, это преступление наказывается лишением свободы на срок от десяти до двенадцати с половиной лет.
Смягчилось и наказание за изнасилование малолетних. По старому кодексу за это было предусмотрено 20 лет или пожизненное лишение свободы. Теперь такое преступление наказывается лишением свободы на срок от двенадцати с половиной до пятнадцати лет или пожизненным заключением.
Казалось бы, что может быть сложного: есть жертва и преступник, вину которого нужно доказать и привлечь к ответственности по закону. Но в реальности осудить насильника не так-то просто.
Несмотря на то, что экспертиза подтвердила факт изнасилования, в суде первой инстанции Руслана оправдали, указав на «недостаточное количество доказательств» его вины. По словам Амины, его родители подкупили следователя, прокурора и судью.
После суда Амина закрылась в себе. От усталости, стресса и безысходности она плакала каждую ночь. На ее эмоциональное состояние повлияли и родственники вместе с соседями, которые то и дело напоминали Амине о случившемся, ругали ее и утверждали, что она «заслужила такое наказание».
Наблюдая за страданиями дочери, ее мать решила на несколько месяцев отправить девушку в Москву к родственникам, чтобы та была в безопасности. Она боялась, что Амине все еще могла угрожать опасность, поскольку Руслан был на свободе. К тому же девушке нужно было привести свое здоровье в порядок и хотя бы какое-то время не думать о произошедшем. Тем временем мать Амины вместе с правозащитниками и адвокатами обивали пороги судов.
«Мы не оставляли попыток добиться правосудия и подали апелляцию в областной суд. В первый раз ему удалось откупиться, но в этот раз дело рассматривали трое судей. Он так и не признал свою вину, пытался убедить всех, что я была не против переспать с ним. Он мог попросить прощения или сказать, что сделал глупость и сожалеет об этом. Но ничего такого я так и не услышала», — говорит Амина.
Руслана осудили на десять лет. Двух других парней, участвовавших в похищении, так и не привлекли к ответственности.
Защищая насильника
По словам адвоката Евгении Крапивиной, доказать сексуальное насилие — непростая задача. В таких делах именно судебно-медицинская и биологическая экспертиза являются основным доказательством. Однако в Кыргызстане до сих пор не проводят экспертизу на уровне ДНК.
«Если жертва в состоянии аффекта либо от незнания сходила в душ или уничтожила вещи, на которых могли остаться следы преступления, то вероятность привлечь преступника к ответственности сводится к нулю. А у пострадавшей может и не быть телесных повреждений, и тогда следствие начинает верить в версию об обоюдном согласии на интим, — отметила Крапивина в интервью oDR. — Поэтому нужна психолого-психиатрическая экспертиза. Но у нас ее очень редко назначают — и то только по ходатайству представителя потерпевшей. Хоть и в руководстве у следователей указано, что они это должны делать. Если экспертиза все же проводится, следователей не интересует, какие страдания перенесла жертва. Вместо этого они ставят такие вопросы, как например «Склонна ли женщина к вранью?».
Пострадавшим женщинам приходится убеждать органы следствия и суда в правдивости своих заявлений. Отдельная проблема — необходимость повторять показания по несколько раз во всех унизительных подробностях. Несмотря на то, что Уголовно-процессуальный кодекс КР не запрещает дополнительный допрос, в случае подобных преступлений это может ретравмировать жертву. Сначала потерпевшую допрашивают сотрудники милиции, потом — следователь, а затем нужно давать показания в суде. При этом с жертвами могут вести допрос в той же манере, что и с преступниками. Такой подход значительно снижает уровень доверия к следствию.
«Жертвы часто сталкиваются с насилием, когда им во время допроса задают некорректные вопросы. Их могут спросить: «В чем ты была одета? Зачем ты вышла к нему? Если он заплатил за ужин, ты же понимала, чем это может закончится? Почему ты не кричала?» Женщине приходится переживать все эти издевательства помимо того, что ее еще и изнасиловали. Таким образом, пострадавшую могут довести до такого состояния, когда она скажет: «Нет, он меня не насиловал», — добавила адвокат.
Отсутствие конфиденциальности, комфорта и чувства безопасности — серьезная проблема при допросе жертв сексуального насилия
Зачастую потерпевшие вынуждены давать показания при посторонних людях. Ими могут быть другие сотрудники милиции, работающие в одном кабинете со следователем. Лишние глаза и уши мешают жертве рассказать о преступлении все детали. Однако именно от показаний потерпевшей напрямую зависит, насколько справедливым будет приговор.
Еще хуже — когда жертве устраивают очную ставку с обвиняемым, чтобы выяснить недостающие детали. Как правило, это только усугубляет психологическое состояние потерпевшей.
После прохождения всех процедур жертвам необходима психологическая помощь, ведь подобную травму приходится лечить на протяжении всей жизни. Но в Кыргызстане нет никаких мер по реабилитации пострадавших от изнасилования. Консультации с частным психологом стоят дорого (средняя цена одного сеанса в Бишкеке — $17), и можно рассчитывать лишь на моральную компенсацию — в том случае, если вина насильника будет доказана.
Ситуацию облегчают частные кризисные центры, а также правозащитники, которые оказывают бесплатную правовую и психосоциальную помощь. Но их катастрофически не хватает, а пострадавших от изнасилования не становится меньше.
«Само производство по изнасилованиям тянется годами, и в какой-то момент у потерпевших не остается никаких сил бороться с этой системой. Им проще закрыться в себе и справиться с травмой самостоятельно. В то же время нельзя сказать, что суды выносят неправильные приговоры. Решение судьи исходит из материалов дела, которые ему принесли. Нарушения в сборе доказательной базы трактуются в пользу обвиняемого. Чем хуже сделана экспертиза и больше норм, которые можно поставить под сомнение, тем вероятнее, что дело развалится в суде и виновник уйдет безнаказанным», — заключила Крапивина.
Преступление без наказания
В делах об изнасиловании принимают заявление, допрашивают, расследуют, рассматривают, выносят приговор в основном мужчины. И это одна из основных причин, почему пострадавшие иногда отказываются от правосудия, считает директор Общественного фонда «Позитивный диалог» и адвокат Мухайе Абдураупова.
«Жертвы, пострадавшие от изнасилования, очень ранимые. Они каждый взгляд, каждое слово принимают близко к сердцу. Потерпевшие сильно беспокоятся о том, что о них подумают другие. Им кажется, что все вокруг настроены против них. Еще сложнее — когда вокруг одни мужчины. Поэтому очень важно вовремя оказывать помощь, особено юридическую, — сказала адвокат в беседе с oDR. — Но несмотря на то, что государство должно предоставлять бесплатного адвоката потерпевшим, многие попросту не знают об этом, потому что их никто не информировал. Потом выясняется, что у насильника есть адвокат, предоставленный со стороны государства, а у жертвы, которая не знает своих прав, его нет. И когда нужно переквалифицировать статью на более строгую, этого не происходит, потому что она осталась без должной защиты».
Согласно анализу oDR, из 196 судебных приговоров 132 были обвинительными, 56 дел были прекращены, еще в восьми случаях суд вынес оправдательный приговор. Несовершеннолетние и малолетние жертвы упоминались в 30 из 196 судебных актов. Из них пять дел были прекращены, одного обвиняемого оправдали, а в остальных 24 случаях суд вынес обвинительный приговор.
Постановления о прекращении дел судами принимались на основании отказа от обвинения потерпевшими, встречного заявления потерпевшей или примирения сторон. По какой причине пострадавшие отказывались поддерживать обвинение, в судебных актах указано не было.
Пройти все экспертизы, дойти до суда, а затем сдаться и примириться с обвиняемым — не такая уж и редкость. Причиной этому может быть давление на жертву со стороны адвоката обвиняемого, его родственников, а также влиятельных знакомых, которые могут угрожать и требовать отказаться от показаний.
«Часто насильники с помощью денег и связей делают все, чтобы жертва не добилась правосудия. Потерпевших запугивают и родственники агрессора, которые беспокоятся за своего мужа, сына, брата и при этом закрывают глаза на его зверский поступок. Из-за этого многим жертвам, особенно малоимущим, ничего не остается, как опустить руки», — добавила Абдураупова.
Иногда обвиняемые выбирают более «мирный» способ и предлагают потерпевшей деньги взамен на прекращение дела. Длинный путь к правосудию изматывает психологически и в целом кажется пыткой для многих жертв изнасилования. На борьбу за справедливость и огласку произошедшего нужны финансы и силы, которых зачастую нет, поэтому иногда такой расклад устраивает жертву, и она соглашается взять деньги.
Цитаты из судебных дел, которые были прекращены в связи с отказом потерпевших поддержать обвинение:
1 июня 2020 года примерно в 13:40 потерпевшая пришла в торговый центр в Бишкеке в поисках работы. Обвиняемый обманным путем отвез ее в гостиницу, раздел догола, изнасиловал, а затем скрылся с места происшествия.
11 декабря 2019 года примерно в 11 вечера в Таласской области обвиняемый пришел домой к потерпевшей и спросил, где находится ее супруг. Женщина в это время занималась делами по хозяйству. Она ответила, что ее супруг уехал в областной центр. После этого мужчина скрутил ей руки и, применив силу, изнасиловал. Спустя час во двор дома вошел второй мужчина, и ничего не сказав, также скрутил ей руки и изнасиловал.
Ночью 1 августа 2019 года в селе Кок-Ой Таласской области двое мужчин изнасиловали женщину, пользуясь ее слабым положением, угрожая применить не опасное для жизни насилие. В результате потерпевшая понесла моральный и психологический ущерб. Телесные повреждения характеризовалась кровоподтеками левого предплечья, ссадиной правой голени, которые могли быть получены от действия твердого тупого предмета.
1 августа 2019 года, примерно в 6:30 утра, мужчина пришел в дом где жила потерпевшая, приехавшая на отдых с мальчиком. Видя, что они спят, он силой порвал одежду на женщине и изнасиловал ее. Жертва пыталась оказать сопротивление, но насильник душил ее. Были установлены травмы задней части шеи, левой стороны шеи и груди, а также травмы левого бедра.
«Не молчи»
В Кыргызстане проблема сексуального насилия замалчивается и не признается на государственном уровне. Это одна из тем, о которых не принято говорить публично. Тех, кто решается рассказать свою трагичную историю — единицы. Этот ореол молчания все больше усугубляет положение жертв и в то же время играет на руку насильникам.
Виновата во всем «культура насилия», в которой преступления против половой неприкосновенности нормализуются и оправдываются. Общество, в свою очередь, ищет причину изнасилования в самой жертве, отмечает глава Центра исследований демократических процессов Лариса Илибезова.
«В Кыргызстане женщина зачастую рассматривается, как объект. Если этот объект нарушает общепринятые „правила" — надела не ту юбку, села не в то такси, вернулась домой слишком поздно — и затем подвергается изнасилованию, то виновата в этом будет она сама. То есть женщина обязана хранить свою честь, и если что-то с ней случилось, значит „сама нарвалась". Это заложено в нашей культуре», — прокомментировала она oDR.
Жертва, как правило, подвержена тем же стереотипам виктимблейминга. Она чувствует себя виноватой в том, что изнасиловали именно ее, а не кого-то другого.
«Пострадавшая может подумать: „Я повела себя неправильно, я виновата, все меня осудят" и, естественно, решает молчать о пережитом. В то же время у женщины есть право. Право выбирать: предать огласке или нет. Но в любом случае службы помощи должны быть как маяки, которые могли бы круглосуточно служить светом для всех, кому нужна помощь. Только тогда люди потянутся к таким „маякам" и не будут бояться говорить о насилии», — подчеркивает Илибезова.
Если жертвы будут уверены в том, что им есть к кому и куда обратиться, ситуация изменится, и отслеживать такие преступления станет намного легче. Поэтому необходимо выработать нулевую терпимость к насилию, верить пострадавшим и активнее наказывать агрессоров, считает директор кризисного центра «Сезим» Бюбюсара Рыскулова.
«Многие говорят, что мы, правозащитники, излишне драматизируем, когда говорим о проблеме сексуального насилия. Но если мы перестанем об этом говорить, проблема никуда не денется, — подчеркнула Рыскулова в беседе с oDR. — Изнасилование — это, в первую очередь, преступление. Оно не может быть приемлемо или оправдано. Такие дела не должны прекращаться. Эту практику необходимо искоренять. Каждый, кто захочет совершить такое преступление, должен знать, что он в любом случае не сможет избежать ответственности, договорившись с пострадавшей».