Владимир Вятрович написал странный пост о луке под заголовком «Имперский лук». Начинается он с утверждения «Снимать российские имперские наслоения из общественного сознания на Украине — это как чистить лук», а заканчивается — «Сквозь слезы чистим, чтобы понять: она (шелуха — прим. перев.) нам совсем не нужна». Господина народного депутата подвело умение формулировать мысли. Подозреваю, что он хотел сказать о том, что Сталин, Ленин, Булгаков, Высоцкий, Гагарин — это шелуха, которую нужно счистить с луковицы украинского общественного сознания, а договорился до того, что вся она (луковица, то есть общественное сознание на Украине) является имперской, а, следовательно, — ненужной. Оговорка не то чтобы по Фрейду, но достойная внимания.
Все уже, кажется, заметили скандал относительно «украинского русского языка», а кое-кто даже успел принять в нем участие. Многих возмутила сама постановка вопроса. Мол, какой-то украинский русский язык? На Украине не может быть ничего российского. Эти люди делают вид, что в природе существуют так называемые «украинские этнические земли» — четко очерченная плюс-минус до километра территория, где издавна обитает автохтонное (исконное население территории — прим. перев.) украино-язычное и украино-культурное население, то есть этнические украинцы. Все остальные на этой территории являются чужаками или даже еще хуже — чужаками-колонизаторами.
На самом деле представление о том, кто такие украинцы — продукт относительно недавнего времени. В девятнадцатом веке, как и у многих других народов, не имеющих своего государства, начал создаваться национальный миф. В нашем случае — о казацко-крестьянской нации, которую все вокруг колонизировали. Замечательно, что этот миф в целом продержался до наших дней. И даже бандеровскую «Акцию уничтожения поляков» (спланированную и организованную вполне даже модерными идеологами национализма) выгоднее всего было представлять как стихийное восстание крестьянских масс, но восстание почему-то не против немецких оккупантов, которые уже два года хозяйничали на Украине, а против своих соседей «неправильного» этнического происхождения. Отмечу, что у белорусов подход к собственной истории совсем иной: нет, белорусские историки независимого направления не отказываются от крестьян, но привлекают к «своим» прежде всего шляхту Великого Княжества Литовского и Речи Посполитой. У нас сейчас это более-менее популярно только на Ровенщине относительно рода Острожских, а для остальной страны «по умолчанию» термин «шляхтич» воспринимается как «колонизатор-эксплуататор», и так, будто православной шляхты не существовало вообще.
Аналогия просматривается и в случае с СССР. Фактически после окончания эксперимента с установлением корней, в СССР образовалась негласная иерархия народов, в которой украинцы были «вторые, среди равных». Если точнее — украинцы были почти русскими. Конечно, украинский язык и культура развивались сугубо в пределах позволенного государством невидимого Гетто, но рядовой этнический украинец имел карьерные перспективы не намного хуже, чем этнический русский. Буряту, чеченцу или — не дай бог — крымскому татарину такие возможности и не снились. А евреи, начиная с 1950-х годов, вообще были почти врагами государства.
Украинский язык и культура в современном понимании формировались под влиянием преимущественно русского (царского или большевистского) культурного доминирования. И в меньшей степени — польского. Но это правильная и обратная связь. Фактически столицей польской культурной жизни сто — сто пятьдесят лет назад был Львов. Без Львова не было бы современной Польши. Но также не было бы современной России без Киева, Одессы, Харькова и других городов: уберите из русского языка хотя бы одесский уголовный сленг — и все, целый пласт популярной литературы и музыки просто исчезает.
Вятрович неожиданно для себя выявил парадокс: если вычистить из современной украинскости все, что хоть как-то связано с русским (в меньшей степени — польским) дискурсом, — то не останется вообще ничего. Даже ОУН (запрещенная в России организация — прим. ред.), которая выросла из УВО (Украинская военная организация) и которая подражала POW (Polska Organizacja Wojskowa). Или Симона Петлюры, который был «земгусаром» и агитировал всех украинцев объединиться в Российской империи. Да и Тарас Григорьевич Шевченко… Ну, вы поняли.
Если посмотреть на современность — ситуация не лучше. Украина и Россия фактически являются единым информационным пространством (а вот Польша, например, им не является). Можно сколько угодно рассказывать, какой хороший был Бандера — но твои посты будут распространять и русскоязычные русские из России. Однозначно, многие из них воспринимают Бандеру как фактического персонажа своей истории. Кто любит Сталина — говорит, что Бандера плохой. Кто ненавидит Сталина — говорит, что Бандера не так уж и плох, как его изображают. Мало кого в России интересует лидер антисоветского сопротивления в Литве или в Эстонии (кстати, вы назовете их фамилии, не отыскав в интернете?), а вот Бандера — совсем другое дело! Персонаж всесоюзного значения!
Украинский язык употребляет чисто российские термины — «силовик», «маршрутка», «распил» и прочее. А русский язык позаимствовал наших «титушек», хотя в Польше или в Словакии термин «титушка» известен единицам. Естественно, можно создать небольшую уютную среду идейных единомышленников, в которой шестилетние дети вообще не будут понимать русского языка, не будут знать, кто такой Чебурашка, анекдотов про Петьку и Василия Ивановича и мемов про Омск. В конце концов, посмотрите на хасидов — им даже вполне удается жить в своем прекрасном мире, изолируясь от внешних бездуховных невзгод.
Вот только проблема возникает тогда, когда создавать резервацию призывает парламентарий государства, которое ведет нелегкую, хотя и гибридную, войну. Если начинать снимать с украинской «луковицы» все недостаточно украинское — то от нее ничего не останется. Так, может, лучше посмотреть на реальное, а не воображаемое государство, попытаться решить его настоящие, а не нафантазированные, проблемы? Впрочем, воевать против Булгакова или Высоцкого с Гагариным — гораздо проще.