Президент США Джо Байден закрыл армянскую страницу в американо-турецких отношениях — официально признал геноцидом массовые убийства армян в Османской империи в 1915 году. Теперь каждое 24 апреля турки уже не будут внимательно следить за высказываниями заокеанского президента.
Анкара, конечно, оскорбилась — слова Байдена стали прилюдной пощечиной.
Теперь все гадают, как ответит Эрдоган — эмоциональным взрывом или новым витком сближения с Россией? Однако пока реакция турецкого лидера остается куда более сдержанной и рациональной, чем можно было бы ожидать от политика, известного своей резкостью и гневливостью.
В ряду обид
Признание геноцида армян давно уже стало фактом в международной политической дискуссии. Ранее обе палаты Конгресса США приняли соответствующие резолюции, многие страны Европы тоже признали события 1915 года геноцидом. Да что говорить, Россия, один из главных региональных партнеров Турции, выступила с официальным признанием еще в 1995 году, но на стратегическое партнерство двух стран это не влияет.
Интересно, что Байден заранее по телефону сообщил Эрдогану о своем намерении. Эта новость появилась в СМИ и не проходила по официальным каналам, но и опровержения не было. Пресс-релиз администрации президента Турции по итогам разговора звучит максимально сухо и официально, вообще не упоминая тему геноцида. Вероятно, этим личным предупреждением Байден хотел в более доверительной форме дать понять Эрдогану, что США всерьез недовольны действиями Турции.
Так или иначе, турецкие власти оказались готовы к такому повороту событий. Реакция Анкары почти ничем не отличалась от того, как она отвечала раньше на подобные решения других государств. Турецкий МИД заявил, что поступок Байдена подрывает взаимное доверие, не сочетается с духом партнерства, является ошибкой. Все это стандартные формулировки, которые все слышали много раз.
Эрдоган своей первой реакцией на слова Байдена тоже не удивил. Заявил лишь, что расстроен сложившейся ситуацией, в очередной раз констатировал откат назад в отношениях и долго по-профессорски объяснял, почему это был плохой поступок.
Такая сдержанность Анкары во многом связана с тем, что признание геноцида — далеко не первая проблема в турецко-американских отношениях, которые уже несколько лет остаются в кризисе. В них хватает намного более практических трудностей и противоречий — это и сирийский вопрос, и курдская проблема, и военно-техническое сотрудничество Турции с Россией.
Вашингтон начал давить на Анкару из-за разногласий по этим вопросам еще при президенте Трампе. США исключили Турцию из программы производства истребителя F-35 за покупку российских С-400, вводили дополнительные пошлины на турецкий импорт, применяли санкции против некоторых турецких политиков и компаний. Также Анкара была недовольна тем, что американцы поддерживают сирийских курдов и игнорируют тему Фетхуллаха Гюлена, который, по мнению турецких властей, причастен к попытке госпереворота в 2016 году.
Однако, по большому счету, американское давление по всем этим направлениям не оказало на Турцию какого-то разрушительного воздействия. Исключение турок из проекта F-35, отказ продавать им зенитные комплексы Patriot, делиться технологиями не стало критичным для развития турецкой оборонки.
Ее беспилотники недавно показали свою эффективность в Карабахе и Ливии, ими интересуются другие страны, вроде Украины. Высокоточное турецкое оружие успешно применяется против курдов, и его хотят покупать за рубежом. Турки занимаются созданием своей ПВО, обратившись за помощью к России. Уже имеющиеся на вооружении модернизированные американские истребители еще полетают, так что потеря участия в проекте F-35 может оказаться не такой уж тяжелой.
Турки договорились с Ливией о демаркации морских границ. Они начали активные изыскания на кипрском шельфе в спорных акваториях, где есть интересы и западных нефтегазовых компаний. В Карабахе Турция оперативно стала участником конфликта и последующего урегулирования, не особенно координируя свои действия с союзными США. Не видно такой координации и в вопросе Крыма и Украины.
Своеволие Турции вызывало серьезное беспокойство в Вашингтоне еще при Трампе. Это беспокойство удвоилось при Байдене, который обещает восстановить старые союзы и вернуть Америке моральное лидерство в мире. Однако пока США опасаются всерьез давить на Турцию и тем более рисковать полным разрывом со столь важным союзником. Поэтому в ход идут меры вроде признания геноцида: с одной стороны, достаточно громкие, чтобы не остаться без внимания, с другой — с ограниченными практическими последствиями. Они должны напоминать турецкому руководству о недовольстве Вашингтона и о том, что может быть хуже.
Не время для гнева
Однако при всей заметности события нынешнее заявление Байдена — это не какая-то важная веха в отношениях США и Турции. Это очередной укол в болевую точку, от которого туркам обидно. Но не более. Далее могут последовать решительные шаги, а могут — и попытки договориться. США уже пояснили, что признание геноцида не скажется на военном сотрудничестве с Турцией, и выразили надежду на укрепление связей со своим союзником по НАТО.
Скорее всего, не скажется оно и на российско-турецких отношениях. Связи Турции и России за последние годы превратились в слишком сложную и многосоставную конструкцию, чтобы там можно было легко что-то изменить. С одной стороны, между двумя странами много неразрешенных проблем и разногласий. С другой — Эрдоган и Путин хорошо понимают друг друга, похожим образом смотрят на мир и лично много вложили в выстраивание партнерства. В этих условиях даже громкий сигнал из Вашингтона не заставит Анкару резко сменить курс — не будет ни бегства в объятия Москвы в отместку американцам, ни покаянного сближения с США за счет разрыва с Россией.
У американского признания геноцида больше шансов повлиять на отношения России не с Турцией, а с Арменией. Для армян тема геноцида священна и стала одной из основ национальной идентичности. Своим признанием США показали армянам, что не только Россия, но и Соединенные Штаты готовы понимать и защищать их принципы. В сочетании с идущей в стране предвыборной кампанией это может дать новый импульс американскому присутствию в Армении, хотя сделать это будет непросто, учитывая, как сильно Ереван сейчас зависит от Москвы и в экономике, и в области безопасности.
А вот Эрдоган может не опасаться, что слишком слабая реакция на признание геноцида создаст ему какие-либо проблемы во внутренней политике. Он сейчас в зените своей карьеры — его власть в стране максимальна. Он контролирует крупнейшую политическую партию, успешно сохраняющую единство, несмотря на некоторое брожение в партийных рядах. В его руках заметная часть крупного бизнеса, промышленные конгломераты, медиа.
Эрдоган перестал выбирать слова, выступая на международных площадках о том, что его не устраивает в американской политике. Он диктует гигантам американского бизнеса, вроде Google, Twitter, Apple, как вести дела в его стране и перед кем отчитываться — привлекательность растущего турецкого рынка размером 80 млн потенциальных клиентов позволяет ему это делать.
Турецкий лидер привык к американской критике, даже к резкой и публичной. Его вспышки гнева хорошо просчитаны и случаются только тогда, когда могут принести ему понятную, ощутимую выгоду. Признание геноцида армян не тот случай, оно не сдвинет курс Турции на большую самостоятельность ни в проамериканскую, ни в пророссийскую сторону.