Что нужно, чтобы Россия и США достигли прогресса в сфере контроля вооружений? На это намекнул госсекретарь Энтони Блинкен, объявив о намерении администрации Байдена продлить новый договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ) еще на пять лет.
Он отметил, что следующий договор должен регламентировать всё ядерное оружие России и США а не только стратегические системы большой дальности, в отличие от нового СНВ. С момента его ратификации в 2010 году Россия обсуждать ограничения на свои системы меньшей дальности отказывается. Как только об этом заходит речь, сразу же выдвигается целый ряд предварительных условий — в том числе ограничения на системы противоракетной обороны США.
Некоторые аналитики советуют США ограничить свои системы ПРО, чтобы усадить Россию — которая их критикует во всеуслышание — за стол переговоров. В недавнем комментарии утверждается, что «ограничение ПРО стало бы важным первым шагом к сдерживанию гонки ядерных вооружений». Наоми Эгель (Naomi Egel) и Джейн Вайнман (Jane Vaynman) недавно посоветовали официальным лицам США «поразмыслить, перевешивает ли выгода от ПРО открывающиеся в противном случае компромиссы».
Эти аргументы кажутся вполне разумными. В конце концов, российская сторона никогда не упускает возможности заявить о неприятии американской ПРО — будь то в контексте контроля вооружений или когда США развертывают новую систему противоракетной обороны дома или за рубежом. И есть целая масса литературы времен начала холодной войны, где утверждается, что противоракетная оборона — ведущая причина гонки вооружений по принципу «действие-противодействие». Но так ли это на самом деле? Гарантирует ли ограничение противоракетной обороны сдерживание наступательных ядерных сил? И правда ли США стоит ограничить свою противоракетную оборону в преддверии сокращения ядерных сил?
Загвоздка здесь в том, что для России ПРО — рычаг воздействия на исход переговоров. Что еще важнее, мысль, что без ограничений противоракетной обороны невозможно предотвратить гонку вооружений и достичь прогресса в сфере контроля над вооружениями, не подтверждается историческими данными. На самом деле Москва и Вашингтон договаривались о значительных сокращениях ядерных вооружений, несмотря на то, что США стремятся защитить себя от угроз баллистических ракет. Сейчас, на переговорах с Россией после нового СНВ, команде Байдена следует отринуть все стереотипы о том, почему Москва не приемлет противоракетной обороны, и, конечно же, не идти ни на какие априорные уступки по ограничению ПРО.
История контроля вооружений и противоракетной обороны
Исторические данные показывают, что ограничения противоракетной обороны не гарантируют сдерживания наступательных ядерных сил. И наоборот: соглашения о контроле вооружений заключались даже после того, как США расширяли потенциал своей ПРО. Договор 1972 года по противоракетной обороне ограничил США и СССР двумя позициями ПРО, каждая с сотней пусковых установок. Можно было бы ожидать, что это ограничение ПРО повлечет за собой сдерживание стратегических ядерных сил. Но оказалось, что Советский Союз пополнил свой арсенал почти 10 тысячами ядерных боеголовок в период с 1972 по 1984 год, при этом ядерные силы США тоже выросли. В 1985 году известный теоретик в сфере контроля вооружений Томас Шеллинг (Thomas Schelling) заметил: «С 1972 года контроль стратегического оружия практически не продвинулся».
Ведущие умы в сфере обороны опасались, что Стратегическая оборонная инициатива президента Рональда Рейгана 1983 года с ее комплексной защитой сухопутного и космического базирования от российских баллистических ракет подорвет контроль вооружений. Макджордж Банди (McGeorge Bundy), Джордж Кеннан (George Kennan), Роберт Макнамара (Robert McNamara) и Джерард Смит (Gerard Smith) даже утверждали в журнале Foreign Affairs, что, развивая противоракетную оборону, достичь успешных соглашений по контролю вооружений «совершенно невозможно».
Решение президента Джорджа Буша выйти из Договора по противоракетной обороне в 2002 году вызвало немало споров. Многие тогда полагали, что это ускорит новую гонку ядерных вооружений. Однако, несмотря на шаги Вашингтона в сфере ПРО, Россия в очередной раз согласилась ограничить свой ядерный арсенал — на сей раз в рамках Московского договора, который сократил стратегические ядерные арсеналы с 6 тысяч боеголовок, развернутых по СНВ, до нового диапазона с 1,7 тысяч по 2,2 тысяч развернутых боеголовок. Даже на фоне перспективы расширения американской ПРО после выхода из соответствующего договора русские все же согласились на существенное сокращение ядерных вооружений.
Наконец, русские настаивали на ограничении противоракетной обороны США и на переговорах о новом договоре СНВ от 2010 года. В итоговый договор эти ограничения не вошли, однако русские все же согласились ограничить свой ядерный арсенал 1 550 развернутых стратегических ядерных боеголовок.
Политика США в сфере ПРО вызывает критику по другим причинам. Некоторые считают, что выход США из Договора по противоракетной обороне подстегнул Россию к разработке новых ядерных систем и тем начал новую фазу в глобальной гонке вооружений. Однако у президента Владимира Путина вполне могли быть и другие причины вводить эти ядерные системы времен холодной войны, которые, по сути, не пошатнули стратегического ядерного равновесия.
Бывший заместитель госсекретаря и главный переговорщик по СНВ в администрации Обамы Роуз Геттемюллер (Rose Gottemoeller) считает, что Путин стремится к ядерному оружию по другой причине: он хочет показать, что Россия- по-прежнему великая держава, с которой нельзя не считаться. «У этих экзотических систем скорее политическая функция, чем стратегическая или в сфере безопасности», — считает она. Другие знатоки утверждают, что критика противоракетной обороны США скорее обусловлена внутриполитической ситуацией в России и борьбой за власть в Кремле и вокруг него.
Если с тех пор, как США вышли из Договора по противоракетной обороне, и развернулась гонка ядерных вооружений, то сугубо односторонняя. Министр обороны при Бараке Обаме Эш Картер (Ash Carter) заметил: «В последние 25 лет США обходились без крупных инвестиций в ядерные силы, однако другие страны энергично их наращивали. Таким образом, сложившаяся ситуация не подтверждает, что американские инвестиции подстегивают ядерные программы других стран».
Почему Россия противится американской ПРО на самом деле
По официальным заявлениям, Россия выступает против американской ПРО, потому что она может обеспечить США стратегическое преимущество при обмене ядерными ударами. Хотя отдельные элементы российской позиции, без сомнения, искренни и говорят об уверенности в технологическом мастерстве Америки, у России, вероятно, есть и другие, более веские причины противиться американской ПРО, и они скорее связаны с геополитикой, чем с ядерной стратегией. Короче говоря, Москва сознает, что может пользоваться этой темой как рычагом воздействия на США, создавая напряженность среди своих союзников.
Обама это понимал. Комментируя российские возражения против размещения американских систем ПРО в Европе, он в своей недавней книге отметил, что Путин «правильно понял, что главная причина, почему Польша и Чехия стремились заполучить нашу систему, заключалась в том, что это гарантировало бы дальнейшее увеличение американского контингента на их территории и обеспечило дополнительную защиту от российского запугивания».
Модернизация и расширение российских ядерных сил тоже вызваны не развертыванием американской ПРО. С момента выхода из Договора по противоракетной обороне США развернули лишь 44 перехватчика наземного базирования (40 на Аляске и еще четыре в Калифорнии) для защиты страны от северокорейских межконтинентальных баллистических ракет. Предполагается, что их число вырастет до 64, если администрация Байдена завершит планы администрации Трампа. Российские лидеры наверняка осознают, что Россия развертывает больше перехватчиков, чем США, и что системы ПВО С-400 и С-500 сопоставимы с системами ПРО США на театре военных действий. Наконец, сам Путин отметил, что к 2021 году 90% ядерных сил России пройдут модернизацию и, по его словам, смогут «уверенно обходить существующие и даже перспективные системы противоракетной обороны».
Последствия для США
Что это означает для администрации Байдена при формулировании целей и стратегии переговоров? Главное — США не должны идти ни на какие уступки по ПРО как предварительное условие самих переговоров. Вместо этого они должны подчеркнуть, что эти вопросы могут обсуждаться наряду с другими проблемами России и США. Что потом выяснится в ходе переговоров — дело другое. Я уверен, что команда Байдена в курсе, что многие в Конгрессе выступят против ограничений ПРО. Но в Конгрессе говорят: «Ничто не решено, пока всё не решено» — это значит, что надо видеть все нюансы обсуждаемого соглашения.
На переговорах Россия наверняка будет настаивать на ограничениях американской системы ПРО в обмен на свое согласие. Американские переговорщики должны ее выслушать, а затем изучить способы убедить российскую сторону через техническое сотрудничество и другие меры по укреплению доверия, что американская ПРО угрозы для огромных ядерных сил России не представляет. Вашингтону следует напомнить Москве, что ее растущие запасы ядерного оружия меньшей дальности, не ограниченные новым договором СНВ, к противоракетной обороне США невосприимчивы.
Россия как минимум трижды соглашалась сократить свои стратегические наступательные ядерные силы даже перед лицом развертывания противоракетной обороны США. Тот факт, что США после выхода из Договора по противоракетной обороне в 2002 году развернули всего 44 наземных перехватчика, должен убедить Москву, что закупки в сфере ПРО направлены против стран-изгоев, таких как Северная Корея, а не против России.
Учитывая, насколько Россия опасается будущего потенциала американской ПРО, Москва может утешиться тем, что такие планы будут озвучены заранее в ходе обычного процесса отчетности в Конгрессе — таким образом, у России будет достаточно времени принять соответствующие меры.
Планы США создать ограниченную систему ПРО на своей территории против стран-изгоев, таких как Иран и Северная Корея, или даже развернуть системы ПРО за рубежом для защиты союзников от аналогичных угроз вполне совместимы с будущими соглашениями с Россией о контроле ядерных вооружений. Безусловно, учитывая широкий спектр трудноразрешимых вопросов — например, нестратегическое ядерное оружие, космические ударные системы и гиперзвуковые возможности — следующий раунд переговоров по контролю ядерных вооружений будет нелегким. Но, как показывает история, противоракетная оборона сделке не помеха.
Роберт Суфер — приглашенный старший научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований. Заместитель помощника министра обороны по политике в сфере ядерной и противоракетной обороны с апреля 2017 года по январь 2021 года и участник переговоров с Россией по контролю над вооружениями в Вене в 2020 году.