Владимир Путин бескомпромиссно подавляет протесты недовольных и не дает отсрочки тем, кто выступает за свои права и требует освобождения политика Алексея Навального, лидера борьбы против произвола и обожествления российских лидеров.
Движимый обострившимся чувством угрозы с улицы, режим преследует критиков и не идет на диалог. После демонстраций 21 апреля в Москве устрашающе изменилась тактика, которая теперь напоминает о зловещих ночных арестах времен сталинизма. Опираясь на широкую сеть камер наблюдения, установленных в столице, полиция задерживает участников акций отсрочено, приходя к ним домой рано утром.
Созданный Навальным Фонд борьбы с коррупцией (признан в России иноагентом — прим. ред.) был распущен в попытке защитить его членов от преследований. В то же время суд российской столицы за закрытыми дверями готовится поддержать Кремль и объявить «экстремистской» эту организацию, выпускающую шокирующие документальные фильмы о предполагаемой коррупции лидеров государства. Хотя эти фильмы смотрят миллионы, они так и не положили начало официальным расследованиям, которых можно было бы ожидать, учитывая, что в своем ежегодном послании 2012 года Путин назвал «активное гражданское участие» и «эффективный контроль» администрации «необходимым условием» борьбы с коррупцией. В трех последних ежегодных выступлениях перед парламентом (2019, 2020, 2021) президент не произнес даже само слово «коррупция».
Коррупции в некоторых сферах способствует произошедшая в 2014 году аннексия Крыма, поскольку перед лицом международных санкций Россия особым образом защищает информацию об экономической активности на полуострове. Так аннексия узаконивает — в условиях защищенности и патриотизма — предпринимателей, готовых работать (над строительством моста через Керченский пролив, например) на территории, которую международное сообщество считает украинской, среди них, например, приятель Путина по дзюдо Аркадий Ротенберг и его семья.
В России существуют недовольство Кремлем и протесты против него, однако нет никаких партий или движений, способных сегодня создать альтернативу доминирующим силам государства во главе с Путиным. Столпами режима выступают зависимая судебная власть, высокооплачиваемые привилегированные полиция и органы безопасности, а также большинство (343 депутата из 450) в Государственной думе, полученное на нечестных выборах.
Путин не вечен, но, если он уйдет сейчас, его вероятный преемник (согласованный с различными секторами, составляющими ядро власти) может быть обречен продолжать линию. Лидеры государства со страхом относятся к тому, что на смену им придут люди, не входящие в их круг, а в Кремле сегодня нет ни одного человека, который бы, как верный слуга режима, был готов рискнуть высокой должностью и накопленным состоянием.
Среди причин, объясняющих желание российской элиты занимать свои места как можно дольше, — их отпрыски, уже занимающие правящие должности в государственной системе и крупных российских компаниях. Кроме того, их объединяют интриги и теневые дела. Узнаем ли мы когда-нибудь структуру процесса против олигарха Михаила Ходорковского, истоки отравления Навального и странных смертей противников режима? Кто ответит за избирательную терпимость Путина к тому, что ведущие к лидерам Чечни преступления остаются безнаказанными?
Никто не может полностью гарантировать Путину безопасный выход в отставку, и это усложняет его уход. Однако, с другой стороны, несмотря на падение популярности, он продолжает пользоваться поддержкой в обществе, которое уверено, что изменения ни к чему хорошему не приведут.
В 80-ые годы прошлого века, когда началась политика реформ, известная как перестройка, сторонники «социализма с человеческим лицом» (сосуществовавшие в структурах коммунистической партии СССР с консерваторами) увидели, что наступил момент для демократизации и восстановления потерянной два десятка лет назад возможности, символом которой стало подавление Пражской весны.
Есть ли в Кремле критически настроенные круги, которые однажды решатся идти этим путем? Сейчас их не видно, а ситуация 80-ых годов отличается от сегодняшней. В 1985 году Горбачев возглавил позднесоветскую систему, где службы безопасности подчинялись идеологическим гражданским институтам. Сегодня в России установился персоналистский режим, где, благодаря качествам его лидеров, службы безопасности пользуются особой важностью.
Если платформы и компромиссы для демократизации системы когда-либо начнут искать за пределами Кремля, займутся этим, как сегодня кажется, совсем не так называемые «либералы» и «технократы» 90-ых. Прочно обосновавшиеся выходцы из этих групп, занимая главным образом места в Центральном Банке и финансовых и экономических министерствах, помогают режиму выжить. Некоторые из них сами себя успокаивают мыслью о том, что без Путина ситуация была бы хуже, ведь, как утверждает один из представителей этого круга, только Путин способен не допустить ухудшения накопившихся латентных конфликтов. Без Путина в Чечне поднялись бы волнения, губернаторы потворствовали бы своим региональным требованиям (выступали бы против оттока ресурсов в Москву), а элиты национальных республик продвигали бы собственную повестку диверсификации.
В 80-ые годы советский режим, пускай уже закостеневший, не искал будущее в прошлом. Сегодняшний российский режим реакционный и националистический. Кремль стремится восстановить равенство с США в лиге сверхдержав и с точки зрения своей предполагаемой евроазиатской идентичности (что спорно с культурной и социальной точки зрения).
В то же время политологи спорят о будущем. Кирилл Рогов считает, что «главная угроза для режима (сегодня в России) — это не собственно оппозиция, которая достаточно слаба, а угроза „измены" со стороны некоторых контингентов его традиционной поддержки». Подавление оппозиции «нужно» для того, чтобы «им некуда было „утекать"», подчеркивает Рогов.
«Раньше я думала, что в России произойдет раскол элиты в результате демократизации, вызванной одновременным давлением снизу и сверху, как в Испании, Польше или Бразилии, — говорит социолог и специалист по транзитам власти Татьяна Ворожейкина. — Сегодня я считаю, что этот процесс может занять много времени и столкнуться с серьезным регрессом, как в Венесуэле и Белоруссии». Ворожейкина видит «качественное отличие» между сторонниками демократии в аппарате коммунистической партии в начале перестройки и чиновниками и политиками сегодняшнего режима. В 80-ые годы среди правящей элиты существовали «круги, заинтересованные в обновлении системы». Сегодня же «правящая группа сформирована на преступных принципах, которые превращают всех сторонников в сообщников». «Вступив в преступную группировку, выйти из неё сложно или невозможно», — предупреждает эксперт.
Власть не намерена ни отступать от своей репрессивной линии, ни идти на компромиссы, считает политолог Андрей Колесников, по словам которого, «нужно готовиться к тяжелым сценариям в любом случае».