Нигде разница между Китаем и Западом не очевидна так, как в системе управления. С 1945 года господствующая форма правления на Западе — всеобщее избирательное право при многопартийной системе. Это главная визитная карточка Запада уже 70 лет и более. Запад убежден, что его систему обязаны перенять все без исключения страны — в том числе Китай. Ничего удивительного. Уже два века Запад верит в собственную универсальность: его система управления — образец для всех остальных. И с поистине религиозным рвением утверждает, что западная демократия — наивысшая форма правления, улучшить которую попросту невозможно.
Здесь необходимо историческое отступление. Надо помнить, что с 1918 по 1939 год демократия существовала лишь в меньшинстве западных стран, прежде всего в США и Великобритании. Кроме того, правомерны серьезные сомнения в перспективах западной демократии. Даже в США, а они на Западе считаются ее оплотом, будущее демократии отнюдь не гарантировано. Бунт на Капитолийском холме 6 января стал величайшей угрозой демократии со времен Гражданской войны в США. Даже приверженность Трампа демократии остается под большим вопросом. Американский пример — самый яркий, но демократия оказалась под давлением в целом ряде стран, например, во Франции и Италии. Дело в том, что западная демократия живет не в вакууме: ее относительная стойкость с 1945 года — во многом плод сложившихся исторических условий, в первую очередь экономического роста, повышения уровня жизни и господства Запада. Начиная с 1980 года, и особенно с 2008 года, все эти проблемы обострились. И на фоне ощутимого упадка Запада его демократии светит будущее неопределенное и тревожное.
Но абсурднее всего убежденность в универсальности западной демократии применимо к Китаю. Китайские системы управления и государственного строительства — старейшие и самые успешные в мире. Кроме того, Фрэнсис Фукуяма (Francis Fukuyama) утверждает, что китайская система управления на протяжении двух тысячелетий демонстрирует величайшую, ни с кем не сравнимую преемственность. История и культура Китая глубоко отличаются от истории и культуры Запада, и в его системе управления эти различия проявились ярче всего.
Эффективность китайской системы управления совершенно очевидна с 1949 года — и особенно с 1978 года. Сочетание дальновидности и прагматизма стало причиной величайших экономических преобразований в истории человечества. Китай все больше сравнивается с США — причем настолько, что последние уже считают его угрозой своему мировому господству. Китайская система управления, над которой Запад долгое время потешался, превратилась в серьезного соперника демократической системе Америки. За последние 40 лет нет никаких сомнений, какая из них эффективнее и принесла больше пользы своему народу.
Наконец, истинное мерило государственной системы — это не эффективность за короткий период вроде последних 70 лет, а за гораздо более долгую историческую эпоху. Здесь-то и раскрывается одна из самых необычных черт китайского управления. За последние два тысячелетия Китай пережил пять периодов мирового господства — будь то единоличного или наравне с другими державами: это империи Хань, Тан, возможно, Сун, ранняя Мин и ранняя Цин. Иными словами, Китай за очень долгий исторический период продемонстрировал исключительную способность изобретать себя заново. Если быть точным, то пять раз. Другим цивилизациям это удавалось единожды, максимум дважды, но пять раз — никому. Маловероятно, что Великобритания снова добьется взлета, и я бы не стал ставить на США. Однако Китай под руководством Коммунистической партии сейчас стоит на пороге того, чтобы стать ведущей мировой державой в шестой раз. История показывает, что Китай обладает выдающейся способностью перерождаться, чего не удавалось ни одной стране или цивилизации, — и это свидетельство силы, стойкости и динамизма китайской цивилизации и ее системы управления.
Мартин Жак — до недавнего времени старший научный сотрудник факультета политики и международных исследований Кембриджского университета. Ныне приглашенный профессор Института современных международных отношений Университета Цинхуа и старший научный сотрудник института Китая Фуданьского Университета