Наполеон Бонапарт и Адольф Гитлер вовсе не были похожи как две капли воды, несмотря на это вполне очевидно, что оба они могли бы стать главными героями одного из многих томов «Сравнительных жизнеописаний» историка Плутарха, созданных IV и V веках (прим. пер.: Плутарх жил в I-II веках). Наиболее наглядный пример их сходства можно найти в их вторжениях в Россию. Оба они пошли на это, хотя отлично знали о проблемах, с которыми предстоит столкнуться для победы над русским «генералом Морозом». Черт побери, еще в 1811 году сам царь Александр I предупреждал об этом в письме французскому дипломату Арману Огюстену Луи де Коленкуру (Armand Augustin Louis de Caulaincourt): «Француз храбр, но долгие лишения и плохой климат утомляют и обескураживают его. За нас будут воевать наш климат и наша зима».
Нельзя отрицать, что низкие температуры стали своего рода реквиемом для них обоих. Бонапарт столкнулся с худшей зимой в Западной Европе за последние 160 лет. На самом деле, даже русские были удивлены, увидев, насколько опустились столбики термометров. Нечто похожее произошло и с «фюрером»: его броневики оказались обездвижены из-за технических проблем, вызванных холодом, а солдаты замерзали насмерть десятками, ведь теплой одежды не хватало. Однако не менее правдиво и то, что Наполеон начал сражение с «генералом Морозом» только после взятия Москвы, когда уже считал, что кампания выиграна. Похожая ситуация и с Гитлером: когда погода изменилась, он уже дрожал на советской территории.
Наполеон, предупреждения
«Маленький корсиканец» знал, что в перспективе ему придется столкнуться с «генералом Морозом» (так на востоке мягко называют температуры ниже нуля). Он знал, что его ждет. В 1811 году Коленкур, бывший французский посол в Санкт-Петербурге, прибыл в Париж, чтобы дать Бонапарту совет относительно будущего вторжения. Как объясняет Эндрю Робертс (Andrew Roberts) в обширной биографии «Наполеон: жизнь» (Napoleon: A Life), дипломат целый день пытался убедить императора не вступать в войну. И не потому, что его «Великая армия» уступала войскам царя, а французские генералы — генералам противника (русских, кстати, считали паршивыми солдатами на поле боя), а из-за холода.
Один на один с Бонапартом Коленкур рассказывал ему о восхищении Александра I испанскими партизанами (чьи тактики они внедрили среди своих людей), а также о полученных им сообщениях о суровости русской зимы. Но Наполеон стоял на своем: «Хорошее сражение покончит с благими решениями твоего друга Александра и его возведенными на песке укреплениями!» Он считал себя непобедимым и не понимал, что столкнется со множеством других врагов, а не только линейной пехотой в зеленых мундирах.
В последующие месяцы Бонапарт собрал бесконечное количество альманахов и работ множества разных авторов. Все источники сходились во мнении, что настоящий «генерал Мороз» прибудет не раньше ноября. Летописец Наполеона Агатон Жан Франсуа Фен (Agathon Jean François Fain) так писал в своих работах: «Он не упустил никакой информации, никаких расчетов в этой сфере, все возможности были перепроверены. Русская зима становится наиболее суровой в декабре. А в ноябре температура не опускается ниже шести градусов». Если Россия сдастся раньше, проблема будет решена.
Тем не менее, он понимал, что борьба идет со временем, поскольку в таких книгах как «История Карла XII» Вольтера, которую он также прочитал, сказано, что зима была настолько суровой, что на землю падали замерзшие птицы. «Ночами было особенно холодно, многие умерли», — признается в работе.
Наступление начинается
Через несколько месяцев наступления Бонапарт направил свой взгляд на столицу страны, которая, как считали офицеры-защитники, никогда не склонится перед его желаниями. «Наполеон — бурный поток, но Москва — это губка, которая его впитает», — сказал князь Михаил Кутузов, когда увидел французов у города. Он ошибался. Перед лицом неукротимого наступления город опустел, люди массово его покидали, из 250 тысяч жителей осталось всего 15 тысяч. 13 сентября небольшая свита буквально вручила ключи императору. «Великая армия» решительно пошла вперед под крики «Москва! Москва!», чтобы взять свой финальный приз. Наполеон, в свою очередь, проворчал лишь одну фразу: «Вот он, наконец, этот знаменитый город. Давно пора!»
Наполеон вступил в Москву утром 15 сентября и, согласно своему титулу императора, разместился в Кремле. Конечно, после того как все проверили и убедились, что мин нет. «Город такой же большой, как Париж, здесь есть все», — писал он Жозефине. Несмотря на устроенные русскими поджоги, «маленький корсиканец», как он сам выразился, «счел вопрос закрытым». С его точки зрения, война закончилась в этот момент. Это была грубая ошибка, ведь город, несмотря на великолепие, не был готов принять 100 тысяч военнослужащих Наполеона. Через несколько недель костры для обогрева приходилось разводить из мебели, а «солдаты питались протухшей кониной». Само собой, русская армия не пострадала и в тылу отлично питалась.
Зима и тиф
Уже в октябре, когда не было продуктов питания, энергии, эффективных сетей снабжения, новостей о подкреплении и, в конечном итоге, надежды, Наполеон увидел, как на землю легли первые снежинки. Это стало последней каплей для кампании, которая уже и так превратилась в катастрофу. Понимая, что продолжать наступление он не может, Наполеон решил отступить к Смоленску до наступления «генерала Мороза». Тогда уже было понятно, что борьба подошла к концу. По крайней мере в тот момент. 18 октября он открыто сказал своим генералам: «Поторапливайтесь, в зимние лагеря нужно попасть меньше, чем за 20 дней». В тот момент было солнечно, а холод еще не проявил себя.
Как пишет Робертс, Наполеон угадал, уже через 17 дней начались сильные метели, а столбики термометров стали падать. В любом случае, как пишет автор, температура упала только в ноябре, когда «Великая армия» начала свое масштабное отступление. Кроме того, он придерживается мнения, что такие заболевания как тиф вели к не меньшим потерям, чем «генерал Мороз», хотя этот факт часто упускают. Ясно одно: когда «Великая армия» пыталась попасть в свой главный штаб в Смоленске, городе на западе страны, она понесла самый жесткий удар. Солдатам обещали, что в этом городе они смогут восстановить силы, чтобы продолжить путь домой. Но в действительности же к тому моменту среди людей царили беспорядок и недоверие. Это сильно задержало войска.
Отступление стало кошмаром для Наполеона. Из-за холода и нападения казаков в лагерь прибыло всего 20 тысяч человек. Он возложил вину на «генерала Мороза». Это была почти отговорка. Однако такие авторы как Хесус Вилльянуэва (Jesús Villanueva) в книге «Французская революция» (La revolución francesa) утверждают, — «сегодня историки считают, что со стороны императора наблюдалась фатальная непредусмотрительность». Как пишет автор, «удлинение линий, вызванное лихорадочным наступлением на Москву, разорвало цепь снабжения, а во время пребывания в российской столице солдат не подготовили к надвигающемуся холоду». Так что, Бонапарт возложил вину за собственные ошибки на непогоду.
Гитлер, еще одна одиссея
Чуть более века спустя, что совсем мало для тысячелетий истории, Адольф Гитлер совершил ту же ошибку, что и французы. Несмотря на то, что некоторые из его наиболее уважаемых генералов (в том числе Хайнц Гудериан) изучали походы Карла XII и Наполеона и не советовали ему вторгаться в Россию, он настоял на наступлении на Советский Союз. И, плюс ко всему, произошло это на месяц позже запланированного, поскольку он оказался вынужден вмешаться в войну в Югославии и Греции. Генерал Вермахта так писал в своих мемуарах: «Обновленное исследование кампаний против России четко показало нам все сложности театра военных действий и продемонстрировало нашу неподготовленность к такой грандиозной кампании».
Существует бесконечное количество мифов о «генерале Морозе» и его жестком ударе по немецкой армии. Начнем с того, что еще до начала зимы Гитлеру пришлось столкнуться с не менее раздражающим врагом: «генералом Грязью».
Октябрьские дожди принесли с собой такое количество грязи, что танки были вынуждены прервать наступление. В журнале 112-й немецкой дивизии это описывается так: «26 октября перед нами предстало такое зрелище: почти все машины безнадежно застряли. Те, что не попали в ловушку на болотах или дорогах, также не могли двигаться вперед из-за нехватки топлива». Странный парадокс: немцы с нетерпением ждали понижения температуры, чтобы дороги замерзли и машины смогли продолжить наступление.
С другой стороны, военные историки сходятся во мнении, что зима явила себя Гитлеру уже в октябре. Тогда «фюрер» мог принять решение перейти к обороне на уже занятых позициях, терпеливо ждать, обезопасив линии снабжения. Однако он предпочел бросить вызов низким температурам и, как и Бонапарт, сделал ставку на быструю кампанию, чтобы сломить сопротивление СССР.
Вот тогда «генерал Мороз» и нанес свой суровый удар. Проблемы возникли быстро, ведь антифриза для машин не хватало. Короткоствольное оружие и броневики оказались бесполезны. Кстати, по оценкам таких историков как Хесус Эрнандес (Jesús Hernández), в первые месяцы падения температур работоспособность сохранял только один из каждых пяти танков. Плюс ко всему, теплой одежды не хватало, и большинство немцев сражались (и погибали) в летней форме. Урон был таким, что в ноябре потери из-за низких температур превышали боевые. К декабрю замерзло уже 100 тысяч солдат Вермахта. Настоящая катастрофа. Однако это хроника прогнозируемой смерти, которую можно было избежать.