«Акт воздушного пиратства» — именно так глава Ryanair Майкл О'Лири (Michael O'Leary) охарактеризовал незапланированную посадку одного из пассажирских самолетов его авиакомпании в Минске, на которую его вынудили белорусские власти, чтобы арестовать диссидента, находившегося на борту самолета. «Это шокирующее нападение на гражданскую авиацию и международное право», — заявил министр иностранных дел Великобритании Доминик Рааб (Dominic Raab).
По пути в Брюссель, куда он летел на экстренное совещание, премьер-министр Ирландии Микал Мартин (Micheál Martin) призвал лидеров государств Евросоюза выступить с «очень твердым и решительным ответом» на действия президента Белоруссии Александра Лукашенко. Но какие именно ответные меры может принять Запада, чтобы положить конец противозаконному поведению Лукашенко — и, что еще важнее, его союзника Владимира Путина? В какую точку нужно нанести удар, чтобы им стало по-настоящему больно?
Первоначальное предложение стран Евросоюза заключалось в том, чтобы отозвать разрешение на полеты белорусской авиакомпании «Белавиа» в Европе и запретить все перелеты из Европы в Минск. В качестве первого шага эта мера на первый взгляд кажется вполне пропорциональной. Однако эта мера никак не затронет ни Лукашенко, ни руководителей его служб безопасности. Против почти 60 высокопоставленных белорусских чиновников, включая самого Лукашенко, уже действуют санкции, которые были введены после того, как летом прошлого года белорусские власти жестоко подавили протестное движение в своей стране.
Этим чиновникам уже запрещено передвигаться по Европе и владеть там каким-либо имуществом. Скорее всего, в случае введения запрета на перелеты пострадают те белорусские граждане, которые активно путешествуют по миру и имеют высокий уровень образования. И Лукашенко, и Путин уже запретили сотням тысяч своих граждан (в первую очередь сотрудникам служб безопасности) ездить в западные страны, поэтому введение запрета на перелеты в Евросоюз всего лишь завершит их работу, окончательно изолировав обычных граждан Белоруссии от развращающего влияния поездок на Запад.
«Если вы действительно хотите наказать Лукашенко, выдайте каждому молодому белорусу билет на самолет и Шенгенскую визу, — написал один анонимный пользователь приложения Telegram, где арестованный активист Роман Протасевич руководил работой двух влиятельных информационных каналов. — Не запирайте нас в этом сумасшедшем доме!»
Санкции? Запад пытается использовать инструмент санкций с 2012 года, начиная с заморозки счетов и визовых запретов, введенных в отношении чиновников, которые были причастны к убийству московского юриста Сергея Магнитского в 2007 году. С тех пор силы Путина успели захватить Крым, сбить пассажирский самолет, взломать компьютерные системы национального комитета Демократической партии США и системы голосования, а также применить запрещенные химические вещества, чтобы убить перебежчика Сергея Скрипаля в английском Солсбери. Не говоря уже о хакерских атаках на ключевые объекты западных электросетей и нефтяной инфраструктуры.
Когда после захвата Крыма в 2014 году курс российского рубля упал более чем на 50% (что объяснялось в первую очередь падением цен на нефть, а вовсе не санкциями), Путин отреагировал на это введением запрета на импорт продуктов из стран Евросоюза, тем самым подстегнув развитие внутреннего производства и изолировав своих граждан от последствий падения курса российской валюты.
Когда Евросоюз и Соединенное Королевство заморозили все иностранные активы высокопоставленных кремлевских чиновников, Путин объявил об амнистии незарегистрированных иностранных активов и счетов представителей российской элиты. Эта «деофшоризация» на руку Путину, потому что она позволяет ему держать капиталы его приспешников поблизости — и при необходимости использовать их в качестве инструмента воздействия. Более того, попасть в санкционный список Соединенных Штатов уже стало своего рода знаком почета в рядах российской литы. «Как, вы все еще можете ездить за границу?— пошутил один депутат российского парламента в беседе с коллегой на вечеринке, проходившей на подмосковной даче в ноябре прошлого года. — Какой же вы после этого патриот?»
Когда Доминик Рааб еще был рядовым членом партии, он был одним из наиболее активных сторонников выдачи в Британии ордеров на богатство неустановленного происхождения — радикальной в правовом смысле меры, которая, по сути, отменяет презумпцию невиновности и обязывает владельцев капитала доказывать, что их богатство было нажито честным путем. Идея заключалась в том, чтобы Лондон перестал быть местом для отмывания миллиардов, украденных клептократами по всему миру. Но, хотя с 2018 года в отношении россиян были выписаны сотни таких ордеров, пока что своих активов не лишился ни один богатый россиянин, связанный с Кремлем. «У них хорошие бухгалтеры, если вкратце, — объяснил один бывший чиновник Белого дома, который работал с Бараком Обамой над санкционным списком в 2012 году. — Они всегда опережают Министерство финансов как минимум на шаг».
И, хотя множество детей представителей Кремля — какое-то время среди них были даже дочери Путина и его пресс-секретаря Дмитрия Пескова — живут на Западе, идея введения коллективного наказания в отношении членов семей в этическом смысле сомнительна. Поэтому, хотя список тех, кому запрещено ездить в западные страны, растет, супруги этих людей, их дети, члены семей и их деньги продолжают свободно вращаться на Западе. Индивидуальные санкции работают так же плохо, как и экономические.
Что еще важнее, в том послании, которое Запад пытается отправить России, вводя свои санкции, скрыта фатальная нестыковка. Некоторые санкции были введены в качестве наказания за откровенно преступное поведение, такое как удар по пассажирскому самолету Малазийских авиалиний российской ракетой «Бук» в 2014 году или отравление Скрипалей. Другие санкции были введены в связи с инцидентами, чья непосредственная связь с Кремлем не была убедительно доказана, — речь идет о вмешательстве в американские президентские выборы 2020 года и о недавней атаке загадочной хакерской группировки под названием DarkSide, которая стала причиной перебоев в работе крупной американской системы Colonial Pipeline. Тем временем некоторые другие санкции были введены за действия, которые, в сущности, относятся к внутренним делам страны, — речь идет о жестоком подавлении продемократических протестов в Белоруссии. Эта скользящая шкала причинно-следственных связей позволяет белорусским и российским пропагандистам выставлять западные санкции в качестве ничем не оправданного вмешательства во внутреннюю политику их стран.
«Китай и Россия четко выражают свой отказ мириться с западным вмешательством в то, что они считают своими внутренними делами, — сказал сэр Энтони Брентон, который в прошлом был британским послом в России. — Санкции превратились в своего рода современную форму травли медведя. Они просто усиливают ярость медведя и позволяют дразнящим чувствовать удовлетворение от того, что они причиняют боль».
Итак, что может сработать? Хотя экономика России меньше экономики Южной Кореи, она все же тесно связана с международной финансовой и банковской системами. Если бы президент США Джо Байден захотел, он мог бы запретить торговать российскими краткосрочными казначейскими бумагами и публичными активами таких российских государственных компаний, как «Роснефть». Это мгновенно причинило бы острую экономическую боль, заставив Путина искать источники финансирования в Китае, соглашаясь на все связанные с этим стратегические риски и зависимость. Международная система совершения платежей SWIFT базируется в Бельгии. Если заблокировать доступ российских коммерческих банков к этой системе, это немедленно обрушит межбанковскую торговлю. Миллионы российских карт Visa (базируется в Фостер-Сити, штат Калифорния) и Mastercards (Нью-Йорк) могут внезапно превратиться в бесполезные куски пластика. Даже российский интернет-домен.ru контролируется Интернет-корпорацией по присвоению имен и номеров (ICANN) — американской некоммерческой организацией, базирующейся в Калифорнии. Кроме того, Евросоюз является крупнейшим потребителем российского природного газа, который обеспечивает около 25% поступлений в российский бюджет.
Однако поможет ли обрушение российской банковской системы, разрыв всех связей с международными финансами и источниками доходов и изоляция России от всемирной паутины наказать Путина? Или же все эти меры загонят Путина в угол и объединят простых россиян вокруг их лидера?
Есть еще одна проблема: кто в действительности отдавал приказы об отравлениях, хакерских атаках и принудительной посадке самолета авиакомпании Ryanair? Мы привыкли говорить, что это были Путин или Лукашенко. Но на самом деле эти вопиющие нарушения закона вполне могут быть результатом махинаций служб безопасности (в Белоруссии их до сих пор называют КГБ). Предполагается, что санкции должны способствовать изменениям в политике лидеров. Но что если эти лидеры не способны в полной мере контролировать действия служб безопасности, которые выступают от их имени?
И Байден, и Европа решили применять одновременно и кнут, и пряник. В 2019 году, после атаки на Скрипалей, администрация Трампа ясно дала понять, что Америка может ввести ограничения на торговлю российскими долговыми облигациями. В свою очередь, Байден, вводя очередной пакет санкций в связи с хакерскими атаками, предупредил, что американская администрация рассматривает возможность введения таких ограничений, однако пока он воздерживается от того, чтобы повернуть винт. Ангела Меркель упорно отказывается подчиниться требованиям Соединенных Штатов, настаивающих на свертывании строительства «Северного потока — 2», по которому планируется начать поставки российского газа в Германию уже в этом году. Однако настроения постепенно меняются даже в рядах традиционно «понимающей Россию» немецкой элиты — особенно после того, как критик Кремля Алексей Навальный провел месяц в берлинской клинике, где он лечился после отравления «Новичком» и где его навестила Меркель.
Между тем Путину и Лукашенко удается умело лавировать. Временами они ведут себя как лидеры государств-изгоев, но при этом сохраняют достаточно международного авторитета, чтобы, к примеру, обсуждать будущий саммит с Байденом. И Путин, и Лукашенко делают ставку на то, что Запад может слишком многое потерять в случае открытой конфронтации. Со своей стороны, Запад продолжает надеяться, что рост экономических ожиданий усилит стремление к свободе и переменам среди российской и белорусской молодежи, и Запад не хочет лишать ее такого стремления, разрушая экономики этих двух стран и провоцируя жесткую националистическую реакцию. Это очень деликатный баланс, и каждое новое отравление, хакерская атака и акт международного пиратства приближает нас к тому, что очередной сезон разрядки напряженности может обернуться новой полномасштабной холодной войной.