Süddeutsche Zeitung (Германия): не победить, а уничтожить

Двадцать семь миллионов советских граждан погибли в результате нападения Германии на Советский Союз 80 лет назад. В России и других странах Восточной Европы память об этом до сих пор используется в политических целях, в то время как в Германии существуют огромные пробелы в памяти о войне. О трагизме этой годовщины

Читать на сайте inosmi.ru
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Автор статьи в Süddeutsche Zeitung указывает на многочисленные пробелы в памяти немцев о войне. Какими бы ни были сегодняшние отношения Германии и России, немцы как никто обязаны быть объективными и следить, чтобы в их критике не зазвучало эхо гитлеровской идеологии, считавшей славян низшими существами.

В эпохальном романе Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» судьба приводит героя через ад войны в нацистский концлагерь. Там обычный гамбургский жулик по фамилии Кайзе взял на себя расстрел заключенных. Он делает это, по собственному мнению, без излишнего мучительства и в целом гордится своим целостным характером. Когда прибывает транспорт с советскими военнопленными, он заставляет их петь ему их любимые песни. «Четверо русских с потухшими глазами и опухшими кистями рук запели: где же ты, моя Сулико?»

Когда говоришь о 22 июня, дне нападения Германии на Советский Союз 80 лет назад, то сцена из романа Гроссмана воспринимается как филигранная иллюстрация извращенного представления немцев о себе как о культурной нации. Вермахт перевозил советских военнопленных в открытых товарных вагонах. Когда поезда прибывали в пункт назначения, из вагонов выбрасывали сотни и тысячи мертвецов. Голод был политическим оружием. Пленные ели траву, древесную кору, хвою. В лагерях на территории нынешней Белоруссии они в письменном виде просили расстрелять их.

Об этом пишет Тимоти Снайдер в своей книге «Кровавые земли». «Когда в лагерях начался каннибализм, немцы представили его как свидетельство низкого уровня развития советского гражданского населения».

Федеральный президент ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер в речи по случаю годовщины операции «Барбаросса» особо указал на преступления в отношении советских военнопленных. Немцы убили три миллиона, они — одна из самых многочисленных, но сегодня редко упоминаемых групп жертв нацистского режима.

Если говорить об операции «Барбаросса», необходимо напомнить, что это была не война, а апокалиптическое нашествие с целью полного уничтожения целых государств, в том числе Советского Союза. Также важно не забывать, что главные немецкие плановики рассчитывали на голодную смерть 30 миллионов мирных жителей в первую военную зиму. А множество других людей должны были быть убиты или превращены в рабов.

Необходимо напомнить и о том, что действительно погибли 27 миллионов советских граждан. В одной только нынешней Белоруссии жертвой войны пал каждый третий житель.

Вспомним и об окруженных и обреченных на голодную смерть городах — в первую очередь, конечно, о Ленинграде, но также о Киеве и Харькове. Нужно знать, что в глазах немецких преступников русские, белорусы, украинцы, а также оккупированные незадолго до этого поляки считались неспособными к культурной жизни, презираемыми существами.

Обо всем этом необходимо напомнить именно сейчас. В период плохих и продолжающих ухудшаться отношений между Германией и Россией нужно внимательно прислушиваться к каждому комментарию о России и об «этих русских»: не прозвучит ли в них эхо той идеологии и того высокомерия? Возможно, тот факт, что германский федеральный президент не поехал по случаю этой годовщины в Минск или Москву, и оправдан политически. Но с исторической точки зрения это сложно понять.

При этом трудно не заметить, что культура памяти — прежде всего в России, но также и в других странах Восточной Европы — используется в политических целях. Болгарский политолог Иван Крастев назвал это «вооружением памяти». Отрицать точку зрения правительства считается предательством родины, преступлением. Кремль, как несколько утрированно пишет Крастев, рассматривает любую критику Сталина как умаление заслуг и победы Красной Армии, а любую критику советской оккупационной политики после 1945 года — как фашизм. Позиция некоторых восточноевропейских государств представляет собой другую крайность: «Все, кто воевал против Советского Союза — даже те, кто сотрудничал с нацистами — восхваляются как герои».

В таком духе выдержан, например, и принятый в Польше в 2018 году закон, согласно которому карается любое упоминание ответственности Польши за преступления во время нацистской оккупации. Позднее, правда, закон был несколько смягчен.

Еще один пример — историческая политика Виктора Орбана, изображающая венгров как нацию борцов за свободу и жертв бесчисленных агрессоров, в том числе и прежде всего Германии.

В Литве вызвала яростную полемику книга Руты Ванагайте «Свои» о насилии литовцев по отношению к еврейским согражданам, то есть об их частичной вине в Холокосте. А многочисленные изыскания великого толкователя истории Владимира Путина — вопреки пакту Молотова-Риббентропа — направлены на доказательство исключительно оборонительного характера политики Советского Союза. В них же Польша 1930-х годов объявляется союзником нацисткой Германии в ее экспансионистской политике, а поляки, о чем Путин намекнул в прошлом году в израильском мемориальном комплексе «Яд Вашем», вместе с украинцами, латышами и литовцами становятся соучастниками Холокоста,

С этим спорным тезисом связан и тот факт, что украинский посол и шестеро его коллег не присутствовали на акции памяти в Германо-российском музее в Берлине-Карлсхорсте, где Штайнмайер выступил с речью. По их словам, они недовольны тем, что в этом музее внимание излишне сосредоточено на российской истории, заслуги в войне приписываются русским героям, а данные о страданиях советских людей во время войны ограничиваются жертвами среди русских.

С украинской и польской точек зрения такая реакция объяснима. Но в том, что касается Германии, было бы хорошо обратить основное внимание на ее собственные пробелы в памяти. Они огромны, и не только в том, что касается российских жертв, хотя и в этом тоже.

Когда Владимир Путин открыл в мемориале «Яд Вашем» памятник жертвам блокады Ленинграда, в Германии это вызывало почти иронические комментарии. Дескать, слишком помпезно, слишком пафосно. Но правда в том, что международное признание этого преступления назрело еще несколько десятилетий назад.

Однако трагизм годовщины операции «Барбаросса» в другом. То, что страны, разделившие судьбы на полях сражений, в местах убийств и преступлений немцев, не стали ближе друг к другу, несмотря на общий опыт и общие страдания, может, и объяснимо, но все-таки трагично. В том числе и поэтому нельзя просто так рассуждать на следующие темы:

— Немцы могли легко предотвратить все превратности своей истории.

— Им просто не нужно было нападать на страны Восточной Европы.

— Почему памятью можно пользоваться как оружием?

Обсудить
Рекомендуем