В эпохальном романе Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» судьба приводит героя через ад войны в нацистский концлагерь. Там обычный гамбургский жулик по фамилии Кайзе взял на себя расстрел заключенных. Он делает это, по собственному мнению, без излишнего мучительства и в целом гордится своим целостным характером. Когда прибывает транспорт с советскими военнопленными, он заставляет их петь ему их любимые песни. «Четверо русских с потухшими глазами и опухшими кистями рук запели: где же ты, моя Сулико?»
Когда говоришь о 22 июня, дне нападения Германии на Советский Союз 80 лет назад, то сцена из романа Гроссмана воспринимается как филигранная иллюстрация извращенного представления немцев о себе как о культурной нации. Вермахт перевозил советских военнопленных в открытых товарных вагонах. Когда поезда прибывали в пункт назначения, из вагонов выбрасывали сотни и тысячи мертвецов. Голод был политическим оружием. Пленные ели траву, древесную кору, хвою. В лагерях на территории нынешней Белоруссии они в письменном виде просили расстрелять их.
Об этом пишет Тимоти Снайдер в своей книге «Кровавые земли». «Когда в лагерях начался каннибализм, немцы представили его как свидетельство низкого уровня развития советского гражданского населения».
Федеральный президент ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер в речи по случаю годовщины операции «Барбаросса» особо указал на преступления в отношении советских военнопленных. Немцы убили три миллиона, они — одна из самых многочисленных, но сегодня редко упоминаемых групп жертв нацистского режима.
Если говорить об операции «Барбаросса», необходимо напомнить, что это была не война, а апокалиптическое нашествие с целью полного уничтожения целых государств, в том числе Советского Союза. Также важно не забывать, что главные немецкие плановики рассчитывали на голодную смерть 30 миллионов мирных жителей в первую военную зиму. А множество других людей должны были быть убиты или превращены в рабов.
Необходимо напомнить и о том, что действительно погибли 27 миллионов советских граждан. В одной только нынешней Белоруссии жертвой войны пал каждый третий житель.
Вспомним и об окруженных и обреченных на голодную смерть городах — в первую очередь, конечно, о Ленинграде, но также о Киеве и Харькове. Нужно знать, что в глазах немецких преступников русские, белорусы, украинцы, а также оккупированные незадолго до этого поляки считались неспособными к культурной жизни, презираемыми существами.
Обо всем этом необходимо напомнить именно сейчас. В период плохих и продолжающих ухудшаться отношений между Германией и Россией нужно внимательно прислушиваться к каждому комментарию о России и об «этих русских»: не прозвучит ли в них эхо той идеологии и того высокомерия? Возможно, тот факт, что германский федеральный президент не поехал по случаю этой годовщины в Минск или Москву, и оправдан политически. Но с исторической точки зрения это сложно понять.
В таком духе выдержан, например, и принятый в Польше в 2018 году закон, согласно которому карается любое упоминание ответственности Польши за преступления во время нацистской оккупации. Позднее, правда, закон был несколько смягчен.
Еще один пример — историческая политика Виктора Орбана, изображающая венгров как нацию борцов за свободу и жертв бесчисленных агрессоров, в том числе и прежде всего Германии.
В Литве вызвала яростную полемику книга Руты Ванагайте «Свои» о насилии литовцев по отношению к еврейским согражданам, то есть об их частичной вине в Холокосте. А многочисленные изыскания великого толкователя истории Владимира Путина — вопреки пакту Молотова-Риббентропа — направлены на доказательство исключительно оборонительного характера политики Советского Союза. В них же Польша 1930-х годов объявляется союзником нацисткой Германии в ее экспансионистской политике, а поляки, о чем Путин намекнул в прошлом году в израильском мемориальном комплексе «Яд Вашем», вместе с украинцами, латышами и литовцами становятся соучастниками Холокоста,
С этим спорным тезисом связан и тот факт, что украинский посол и шестеро его коллег не присутствовали на акции памяти в Германо-российском музее в Берлине-Карлсхорсте, где Штайнмайер выступил с речью. По их словам, они недовольны тем, что в этом музее внимание излишне сосредоточено на российской истории, заслуги в войне приписываются русским героям, а данные о страданиях советских людей во время войны ограничиваются жертвами среди русских.
С украинской и польской точек зрения такая реакция объяснима. Но в том, что касается Германии, было бы хорошо обратить основное внимание на ее собственные пробелы в памяти. Они огромны, и не только в том, что касается российских жертв, хотя и в этом тоже.
Когда Владимир Путин открыл в мемориале «Яд Вашем» памятник жертвам блокады Ленинграда, в Германии это вызывало почти иронические комментарии. Дескать, слишком помпезно, слишком пафосно. Но правда в том, что международное признание этого преступления назрело еще несколько десятилетий назад.
Однако трагизм годовщины операции «Барбаросса» в другом. То, что страны, разделившие судьбы на полях сражений, в местах убийств и преступлений немцев, не стали ближе друг к другу, несмотря на общий опыт и общие страдания, может, и объяснимо, но все-таки трагично. В том числе и поэтому нельзя просто так рассуждать на следующие темы:
— Немцы могли легко предотвратить все превратности своей истории.
— Им просто не нужно было нападать на страны Восточной Европы.
— Почему памятью можно пользоваться как оружием?