17 сентября в Белоруссии впервые отмечали День народного единства: государственный праздник, учрежденный президентским указом 7 июня этого года и отсылающий к вступлению Красной армии на территорию восточных воеводств Второй Польской Республики (так называемой Западной Белоруссии), в результате которого они были включены в состав БССР. Это событие белорусский режим называет переломным, поскольку оно позволило объединить в рамках одного государства белорусов, ранее разделенных «искусственной» границей, которая была «навязана» Рижским мирным договором 1921 года.
Центральным событием праздника стал организованный в Минске Форум патриотических сил, на котором выступил Александр Лукашенко. Он подчеркнул, какое огромное значение имело присоединение западных белорусских земель для современной Белоруссии как суверенного государства. Одновременно он указал, что его страна будет защищать свою территорию, и напомнил, что «Белосток и Белосточчина — это белорусские земли, а Вильно — тоже белорусский город», как и территории вокруг него.
Праздничные мероприятия носили общенациональный характер, в более скромном виде они проводились во всех областных и многих районных центрах. Торжественность момента подчеркивали такие символические жесты, как появление площадей и скверов Национального единства, установка памятников, организация культурных и спортивных акций (веломарафоны, автогонки), а также введение в эксплуатацию локальных инфраструктурных инвестиций. В Барановичах Брестской области был открыт первый в стране музей Национального единства.
Торжества сопровождала массированная пропагандистская кампания. В государственных СМИ представили специально созданную по этому случаю патриотическую песню, накануне праздника пресса и телевидение выпустили множество материалов, подчеркивающих особое значение памяти о 17 сентября, прошли публичные дискуссии с участием чиновников и лояльных режиму историков. Их участники объясняли, почему эта годовщина играет важную роль в формировании национального самосознания белорусов, осуждали «разрушительную» политику руководства Второй Польской Республики в отношении белорусского меньшинства, оправдывали действия Красной армии в 1939 году и преподносили присоединение белорусских земель как «акт исторической справедливости».
Важным и особо акцентировавшимся в СМИ пропагандистским мотивом стала беспрецедентно жесткая антипольская кампания. 16 сентября в минской редакции российского информационного портала «Спутник» прошла презентация книги «Польский террор в Белоруссии в годы Второй мировой войны». Авторы этой работы (среди которых, в частности, российский историк Алексей Кочетков и известный своими антипольскими взглядами белорусский ученый Лев Криштапович), основываясь якобы на архивных документах и воспоминаниях остающихся в живых очевидцев событий, утверждают, что польское подполье на территории современной Белоруссии вело «преступную деятельность, которая была нацелена на истребление наиболее активных членов белорусского сообщества». Также звучит тезис о масштабном «сотрудничестве польского подполья с нацистским оккупантом». В государственных СМИ вышел цикл текстов, изображающих Берёза-Картузский лагерь изоляции как «ад на земле».
В свою очередь, генеральный прокурор Белоруссии Андрей Швед в интервью прессе 17 сентября назвал Карту поляка «опасным инструментом антигосударственной деятельности». Жесткая антипольская риторика звучала в документальном телевизионном фильме Игоря Туры — одного из главных пропагандистов режима. В показанном 16 сентября материале подчеркивалось, что действия подразделений Армии Крайовой и членов антикоммунистического подполья в отношении белорусского населения во время войны и сразу же после нее отличала «звериная жестокость». В фильме также проводятся параллели между «антибелорусской политикой» Второй Польской Республики и поддержкой, которую Варшава оказала оппонентам Лукашенко в ходе акций протеста в 2020 году. Польшу обвиняют в том, что она дестабилизирует ситуацию в Белоруссии, стремясь «упростить» возвращение себе давних «Восточных кресов»«, то есть западных белорусских областей. Как отмечают авторы материала, активную роль в этих действиях играл Союз поляков в Белоруссии под управлением Анжелики Борис.
Празднование годовщины событий 17 сентября 1939 года преподносилось как политическая демонстрация общенародного единства и преодоления разногласий в белорусском обществе, возникших в результате политического кризиса после президентских выборов. Доказательством доброй воли властей должна была стать амнистия части политических заключенных, количество которых превышает сейчас 670 человек. Однако из включавшего 93 фамилии списка, который подготовил и представил президенту лояльный режиму политический деятель Юрий Воскресенский, выбрали в итоге всего 13.
Комментарий
День Народного единства стал важным элементом новой пропагандистской риторики белорусских властей. Реагируя на начавшиеся после выборов массовые демонстрации и критику со стороны Запада, Минск значительно акцентировал антизападные мотивы в исторической политике, фактически копируя российскую и советскую версию истории. Об этом свидетельствует не только прославление действий советской дипломатии и Красной армии в 1939 году, но и активная дискредитация белорусской национальной (бело-красно-белой) символики, которая называется сейчас фашистской, относящейся к части населения, сотрудничавшей с немецким оккупантом. Праздник с тем же названием в России учредили в 2005 году, он отмечается 4 ноября в годовщину изгнания польских войск из Кремля в 1612 году. Минск перенимает риторику Москвы на фоне наблюдающегося в последний год укрепления сотрудничества с Россией практически во всех сферах, а в особенности в области безопасности, армии и внешней политики.
По замыслу минских властей, новый праздник должен служить в первую очередь консолидации и мобилизации сторонников Лукашенко, который выступает в роли гаранта не только независимости государства, но и национальной гордости белорусов, начинающих благодаря его стараниям открыто говорить о том, как они пострадали от западных соседей, в первую очередь от поляков. Послание режима о дне Народного единства как возможности снизить напряженность в обществе и инициировать диалог с оппонентами на фоне того, что помилования дождались всего 13 политзаключенных, звучит, однако, абсолютно не убедительно. В действительности власти не видят потребности в таких действиях, а репрессии в отношении скептически настроенных граждан (составляющих, по всей видимости, большую часть населения) будут продолжены.
То, что годовщина событий 17 сентября 1939 года, получила статус государственного праздника, придает белорусской исторической политике менее заметный ранее антипольский характер, а это подтверждает, что Минск считает Польшу одним из своих главных врагов. Архивные документы и свидетельства очевидцев о единичных деяниях польских партизан (например, убийстве белорусов в деревне Залешаны, совершенном в 1946 году отрядом под руководством «Бурого» (Ромуальда Райса (Romuald Rajs), — прим.пер.)) служат основой для создания теории о преступном характере деятельности всего польского национально-освободительного подполья. Формулируемые таким образом тезисы в сочетании с демонстрацией исключительно негативных аспектов жизни белорусов во Второй Польской Республике и современной, также «враждебной» политики Варшавы призваны дискредитировать Польшу и память о ее наследии на территории Белоруссии. В этом контексте высказывание Лукашенко о «белорусских» Вильнюсе и Белостоке следует воспринимать не столько как призыв к пересмотру государственных границ, сколько как обоснование современной антипольской исторической политики и дальнейшего обострения отношений с Литвой и Польшей.
Интенсивность и агрессивность пропагандистского послания, а также масштаб манипуляций историческими фактами указывают, что Минск запускает новую, гораздо более активную антипольскую пропагандистскую кампанию, направленную не только против польского государства, но и против живущих в Белоруссии поляков. Это может обернуться очередными репрессиями в отношении польского меньшинства, в том числе находящихся в заключении с марта этого года Анжелики Борис и Анджея Почобута из руководства Союза поляков, а также новыми провокациями и дальнейшим ограничением польских элементов в системе образования.