Москва могла бы увеличить свои поставки газа, но не делает этого, несмотря на высокие цены на рынке. Экономические аналитики теряются в догадках. Может быть, Путин хочет таким образом добиться скорейшего запуска «Северного потока — 2»?
Поведение России в разгар газового кризиса, когда цены на так называемом спотовом рынке в среду достигли рекордной величины, приводит экономических аналитиков в недоумение. Контролируемый государством концерн Газпром честно выполняет свои долгосрочные договоры, но не пользуется возможностью заработать большие деньги, активизировав свои пока еще весьма скромные сделки на спотовом рынке. Российские обоснования этого противоречат друг другу: то Газпром заявляет, что у него слишком мало газа, то председатель правления российского концерна Алексей Миллер говорит, что увеличить производство можно всегда. По его словам, это якобы «конкурентное преимущество» Газпрома и России (Миллер сказал это, не делая различия между первым и вторым).
Тем не менее с начала этой недели из России на Запад реально все-таки стало поступать больше газа — через новый газопровод по дну Балтийского моря. Хотя процесс сертификации еще продолжается и преждевременный ввод трубы в эксплуатацию грозит большими штрафами, компания-оператор газопровода Nord Stream 2 AG, стопроцентная дочка Газпрома, наполняет первую нитку трубы газом. Можно ли верить, что это лишь «технические испытания»? Или же Газпром собирается поставить всех перед фактом и надавить на немецкие власти и ЕС с требованием дать зеленый свет русскому газу, как подозревают не самые доброжелательные критики Газпрома?
Многие факторы, повлиявшие на начавшийся летом рост цен, и вправду не имеют отношения к Газпрому. Например, возросший спрос в Азии и трудности, испытываемые Америкой в поставках сжиженного газа. Кроме того, прошлая зима в Европе выдалась необычно суровой, что привело к опустошению газохранилищ. Правда, в последние годы Газпром следил за тем, чтобы газохранилища пополнялись вовремя. А в этом году этот процесс начался позже. Тем не менее в нарушении договора Газпром обвинить нельзя. Но многие экономические эксперты считают, что концерн рискует потерять свой имидж «надежного поставщика», о котором вновь упомянул президент Владимир Путин в эту среду.
Тот, кто объясняет такое поведение России только экономическими соображениями, видит не всю картину. Думаю, Газпром воплощает в жизнь политические прерогативы Кремля. Миллер с тех пор, как работал вместе с Путиным в городской администрации Санкт-Петербурга, является его политическим «адъютантом». В России именно те люди, которые находятся в фаворе у Путина, определяют стратегию подрядов Газпрома, например, в строительстве газопроводов. А за границей разница в цене на газ для разных стран зависит от того, насколько их правительства близки к курсу Кремля. Яркими примерами являются Белоруссия и Украина, вынужденная расплачиваться за свои «цветные революции» 2004 и 2014 годов. (Так в тексте. Автор забывает добавить, что из газопровода, идущего через Белоруссию, никогда не было никаких «утечек», а вот из трубы, ведущей через Украину в Словакию, газ куда-то «утекал» годами, начиная с 1990-х — прим. ред.).
После последнего киевского «Майдана» Путин считает своим главнейшим приоритетом ослабление и наказание Украины. Если бы Газпром захотел сейчас продавать больше газа на спотовом рынке, то ему пришлось бы зарезервировать дополнительные мощности в газопроводной системе Украины. Расходы на это оцениваются в 40-50 долларов на тысячу кубических метров. При нынешних ценах на газ это было бы экономически полностью оправдано. Но с политической точки зрения нежелательно давать Украине деньги и поднимать ее статус.
Чтобы не поднять этот самый статус Украины, Кремль готов пойти на убытки. Когда Украина летом 2014 года перед лицом российского вторжения в Донбасс стала в большом количестве закупать газ в соседней Словакии, члене ЕС, Газпром сократил поставки в Европу, чтобы помешать практике так называемых реверсивных поставок. Инцидент длился с сентября 2014 до марта 2015 года, пока Газпром не пошел на попятную. Упущенную выгоду концерна оценили тогда в 5,5 миллиарда долларов. Кроме того, Газпром заплатил штрафов на сумму в 400 миллионов долларов.
Украина сама больше не покупает газ напрямую в России, но зарабатывает на транзите российского газа на Запад и рассматривает действующие газопроводы как гарантию от новой российской агрессии. Кремль в свою очередь реализовал газопроводные проекты «Турецкий поток» и «Северный поток — 2», который в какой-то момент поддержало федеральное правительство Германии. Сейчас «Северный поток — 2» не только в Берлине, но и в Москве называют чисто экономическим проектом, не направленным против кого бы то ни было.
Даже когда война на Донбассе только начиналась, Москва не оставляла никаких сомнений в том, что ее задача — сделать Киев лишним в своей стратегии энергопоставок. Так, Миллер в конце 2014 года сказал, что поставки газа через Турцию и «Северный поток» — о «Северному потоке — 2» еще и речи не было — сведут «роль Украины как страны-транзитера к нулю». В июне 2015 года, когда возникла идея насчет «Северного потока — 2», Миллер заявил, что этот газопровод предназначен для «новых договоров», но подтвердил, что «Турецкий поток» должен будет заменить транзит через Украину.
Официальная риторика изменилась, когда пришлось учитывать и позицию федерального правительства Германии, которое хочет сохранить транзит через Украину, чтобы «подкармливать» ее до конца действия существующего соглашения в 2024 году. Оно взяло на себя такое обязательство, чтобы избежать американских санкций против «Северного потока — 2». Но цели Путина в борьбе против Украины остались прежними. В июне он увязал продолжение транзита с «доброй волей» Киева, который не должен будет использовать поступления от транзита на нужды обороны.
Этим целям могут служить и новые договоры, как, например, недавно заключенный договор между Газпромом и Венгрией, которая теперь будет получать газ не через Украину, а по «Турецкому потоку» и примыкающие к нему газопроводы. Украина обвинила Венгрию в том, что та нанесла ущерб ее национальным интересам и «подыгрывает Кремлю».
Пищу для предположения, что Москва использует цены на газ, чтобы ускорить запуск «Северного потока — 2», дал пресс-секретарь Путина. Дмитрий Песков назвал скорейший ввод в эксплуатацию газопровода предпосылкой того, чтобы цены на европейском спотовом рынке «заметно сбалансировались». Сам Путин использовал ажиотаж на бирже, чтобы поагитировать за долгосрочные договоры с Газпромом. Как он сказал, тот, кто их заключил, может сейчас радоваться, и позлорадствовал по поводу «умников» из Европейской комиссии. Их планы по диверсификации энергетического рынка должны были сделать ЕС менее зависимым от России и способствовать конкуренции, но привели к оживлению торгов на спотовом рынке.
Газовая директива ЕС для России — настоящее бельмо на глазу, прежде всего требование Европы о разделении операторов сети и газодобытчиков. Компания Nord Stream 2 AG пытается через суд добиться освобождения от этого правила. Но на тот случай, если ей это не удастся, компания подала в Федеральное сетевое агентство заявку о признании её оператором сети, независимым от Газпрома, своего материнского концерна.
Это кажется странным. Изучение заявки займет еще четверть года, а окончательное решение примет Европейская комиссия. Но из высказываний российских политиков и тем более ведущих государственного телевидения, которое изображает «Северный поток — 2» очередным триумфом над заклятыми украинскими и американскими врагами, можно сделать вывод, что они не сомневаются в скором запуске газопровода.
Это убеждение базируется на принципиальной позиции Москвы, что выход из создавшегося положения там, где есть политическая воля и где власти и суды следуют политическим императивам. А они — таков расчет — последуют им обязательно, когда в Европе возрастут расходы на отопление. Можно предположить, что «техническое» наполнение «Северного потока — 2» — это лишь пробный шар, который должен показать, как далеко можно зайти. Если Европа под давлением правил своего газового рынка даст слабину, то это станет особым успехом Кремля, демонстрацией его силы.