Тема немецко-украинских отношений зашла в такой глухой угол, что впору новому Пантелеймону Кулишу писать современный роман «Черная зрада» («Черная измена». — Прим. ред. ИноСМИ»). Тут и отказ немцев предоставлять Украине военную помощь в виде поставок вооружений, и прохладный визит Ангелы Меркель в Киев, который не привел к конкретике в части перспектив Украины по вступлению в НАТО и интеграции в ЕС. И периодические заявления немецких политиков о необходимости выполнить украинской стороной «минский процесс» как он есть, и знаменитая «формула Штайнмайера». И вишенка на торте — запуск «Северного потока — 2», который множит если не на ноль, то на 0,5 потенциал украинской ГТС. И все это без любимых нашими политиками компенсаций и амортизаторов.
Эти события стали как бы финальной чертой пребывания у власти Ангелы Меркель, которая в течение 16 лет была «Бисмарком в юбке» для трансформированной под стандарты XXI века Германии. Сейчас уже всем вполне очевидно, что Германия с Меркель как государство перешла в совершенно иное качество: уже не «младший брат США», а «старшая сестра ЕС».
В контексте Украины Меркель сыграла ключевую роль в продавливании соглашения о зоне свободной торговли и ассоциации между Украиной и ЕС в период президентства Виктора Януковича, она же записала это событие себе в актив во время правления Петра Порошенко. Меркель останавливала российские танки под Мариуполем звонком президенту РФ Владимиру Путину. Формировала пакет европейской помощи для Украины и выступала драйвером введения санкций против РФ, которые особенно жестко ударили по немецкому бизнесу. Но, как часто бывает в неравноправных отношениях, одной стороне кажется, что сделано слишком мало (речь об украинских политических элитах), а другой — что слишком много (речь о политическом Берлине).
«Гвоздем» в перечень обид официального Киева на официальный Берлин наверняка станет и недавнее заявление Меркель по итогам ее визита в столицу Сербии 13 сентября 2021 года: «Абсолютный геостратегический интерес для Европы заключается в том, чтобы эти страны вступили в ЕС». Речь о Сербии, Черногории, Северной Македонии, Боснии и Герцеговине, Косово, Албании. Напомним, в отношении Украины подобных обнадеживающих заявлений не было никогда, если, конечно, не учитывать прогнозы президента Эстонии, которая говорила вначале о 20 годах до вступления нашей страны в ЕС, а затем о нескольких световых…
Украинский политикум, разумеется, может обижаться на Германию, но мы должны понимать, что, вероятно, в ближайшие полстолетия двери в ЕС будут открываться в Берлине, равно как именно там же будут решаться все вопросы, связанные с инвестициями, кредитами, логистическими и транзитными потоками. Можно, конечно, дружить с Литвой и Польшей, но их голос в решении общеевропейской проблематики, хоть и равный среди равных, но менее слышимый…
Говоря об вхождении балканских стран в ЕС (с учетом уже интегрированной Хорватии), следует учесть, что суммарная численность включаемого в общий европейский организм анклава (пост-Югославия) составляет примерно 22 миллиона человек. Да, это не 37 миллионов украинцев, живущих на родине, но и не несколько миллионов жителей Прибалтики. То есть аргумент касательно того, что Украину не берут в ЕС по причине ее огромности не вполне объективен. Балканы — географически и социально сложный, многонациональный субстрат, где еще недавно полыхали кровавые межнациональные войны. По уровню политической коррупции и развитию демократических институтов, балканские страны выглядят ненамного лучше Украины. Но почему берут их, а не нас?
Две воронки
По прогнозам аналитического блока Евростата, в ближайшие десятилетия в Европе будут формироваться две демографически-инвестиционные воронки: немецкая, включающая в себя Германию, Австрию, Нидерланды и страны Центральной Европы, прежде всего Польшу; а также Балтийская — включающая Данию, Швецию и Финляндию. Именно там будет достигнут наивысший в ЕС уровень жизни, туда устремятся потоки трудовых мигрантов и там будет генерироваться наибольший инвестиционный поток.
В связи с этим действия Германии на Балканах и в Центральной Европе — это попытка освоить Берлином «австрийское наследие», то есть то геополитическое пространство, что уже адаптировано к интеграции, благодаря опыту совместного пребывания в Австро-Венгерской империи.
Ратцель и Челлен
Кстати, о геополитике. Ее отцом-основателем является Фридрих Ратцель, известный немецкий географ. Он впервые объединил географию и политику в отдельную область знаний. Он говорил о «пространственном смысле» и «пространственной энергии», которые формируют политику каждого отдельно взятого государства. В понимании Ратцеля и его «Катехизиса империалистов» «растущее государство» больше, чем его государственные границы за счет косвенных методов влияния. Именно Ратцель рассматривал нацию-государство как живой, пространственный организм, который «длится». Сам термин «геополитика» принадлежит современнику Ратцеля — шведскому историку Рудольфу Челлену. По его определению геополитика — это наука о государстве как о пространственном феномене, географическом организме, пространственном существовании нации. «Государство — не случайный конгломерат, удерживаемый лишь формулами законников — оно живое существо… Сильные, жизнеспособные государства, имеющие ограниченное пространство, вправе расширять сферу своего влияния за пределы своих границ путем колонизации, слияния или завоевания».
Полезно изучить идеи Челлена в части определения здоровья любого государства:
- Геополитическое положение — пространство, которое страна занимает;
- Экополитика — хозяйственный механизм;
- Демополитика — уровень единства между национально-этническими группами, составляющими один народ;
- Социополитика — социально-классовое взаимодействие;
- Кратополитика — модель госуправления.
Эти пять элементов, как пять пальцев на руке, вместе трудятся в мирное время и сражаются в военное. И по ним Германия представляет собой наиболее здоровое государство в Европе:
- Осевая позиция на континенте.
- Рейнский капитализм.
- Модель национальной инклюзии и ненасильственной интеграции нацменьшинств в единое общество.
- Модель общества всеобщего благосостояния, которая появилась после Второй мировой войны вследствие экономических реформ выдающегося экономиста и канцлера ФРГ Людвига Эрхарда.
- Государство в виде институций и аппарата управления как равноправный «акционер» страны наравне с обществом и бизнесом.
По Эрхарду, государство как административная машина должно обеспечить базовые условия для экономического роста. Сегодня экономическую модель Германии можно охарактеризивать термином «социальный либерализм», который предусматривает, с одной стороны, — обеспечение максимальных экономических свобод и раскрепощение духа предпринимательства, а с другой — наличие мощного блока соцобеспечения населения, гарантированного государством. Концепция социально-рыночной экономики, впервые была сформулирована, как это ни парадоксально, в тяжелые послевоенные годы немецким экономистом Альфредом Мюллер-Армаком, который все время находился как бы в тени более известного Эрхарда. Как оказалось, даже в трудные времена, можно успешно формулировать миксовые идеи, представляющие собой смесь рыночных и государственных механизмов влияния на свободный рынок.
Согласно концепции Мюллер-Армака, ни государство, ни частный бизнес не должны обладать монополией на принятие глобальных решений и в своей конечной цели все они должны служить простым людям и их интересам. Эта теория стала антиподом доктрине laissez-faire («позвольте делать»), в которой роль государства сводится к минимуму.
Можно выделить базовые принципы немецкой социально-рыночной модели экономики: стремление к полной занятости, социальная справедливость, защита свободной конкуренции путем ограничения монополий, всемерная поддержка постоянного экономического роста, стимулирование торговли и стабильная нацвалюта. Но на практике главный системообразующий элемент этой модели — наличие консенсуса между государством, бизнесом и наемными работниками относительно перераспределения национального продукта. Именно наличием или отсутствием этого консенсуса и объясняется богатство или бедность различных стран и уровень теневой экономики в них.
Путь на Восток
Расширение геополитических интересов Германии на Восток происходит в соответствии с идеей построения трансконтинентальной зоны экономического, торгового и логистического взаимодействия. Естественными «союзниками» (при всей условности этого термина) для Германии становятся Китай и РФ, а естественными «конкурентами» — Великобритания и США, как две морские сверхдержавы с глубинными имперскими амбициями (сюда же можно включить с большими оговорками и Японию). Это по сути союз двух сверхдержав — Германии (осевое государство Европы) и Китая (осевое государство Азии). Россия же выступает в роли Хартленда (если вспомнить концепцию британского историка Маккиндера — «географическая ось истории», которая потом легла в основу всех ключевых геополитических концепций мира, включая и «большую шахматную доску» Бжезинского).
Сейчас Китай и Германия соединены глобальным логистическим маршрутом — «Новый Шелковый путь». В 2016-м, согласно данным Destatis, Китай впервые стал для Германии торговым партнером №1, сместив в первой позиции США и опередив ближайших ее соседей — Францию и Нидерланды. То есть ось между европейским ядром в виде Германии и азиатским в виде Китая успешно работает, причем на взаимовыгодной основе (экспорт и импорт между двумя странами сбалансирован и гармонизирован), так как в том же году торговый профицит Германии вырос до рекордных 53 млрд евро. При этом крупнейшие транзитные проекты РФ так или иначе связаны со странами оси — будь то азиатской или европейской: «Северные потоки» (1 и 2) — в Германию, «Сила Сибири» — в Китай. Даже «Турецкий поток» имеет продолжение через Балканы в страны Центральной Европы (Венгрия) — вспомним тезисы о немецком интересе в данном регионе и балканский вояж Меркель.
Усиление роли Германии в ЕС происходит на фоне выхода Великобритании из состава европейского содружества. И причина тут даже не в интересах лондонского Сити, а в молчаливом «восторге» Берлина от этого процесса. Ведь противником упомянутых Ратцеля и Челлена был британский адмирал Альфред Мэхэн, который сформулировал идею доминирования «морских сверхдержав», для чего необходимо рассекать связи между осевыми странами Азии и Европы, не допуская сближения Германии с Китаем и Россией. Его книгу «Влияние морской силы» называли катехизисом британо-американского доминирования, а кайзер Германии Вильгельм знал ее почти наизусть, например эту цитату: «Контроль над морями составляет центральное звено, с помощью которого страны аккумулируют богатства». А сам контроль обеспечивается по формуле «военный флот + торговый флот + морские базы». В этой концепции Германию нужно ослаблять, а развитие России и Китая блокировать с помощью силового периметра в виде недружественных стран.
В мировой истории это можно охарактеризовать как геополитическое противостояние теллуритов (сухопутных осевых стран) с «талласатами (морских империй). Сегодня оно ведется не с помощью мировых войн, а в виде торговых и технологических. Но смена инструментария не привела к изменению стратегических целей. Германия строит сухопутную ось от Лиссабона до Владивостока, США и Британия сжимают эту ось по периметру морских границ и разрывают с помощью союзных дуг (ключевой здесь становится балто-черноморская дуга, разрезающая ось Германия — Китай).
Роль для Украины
Германия — это не только четвертая экономика мира, уступающая пальму первенства мировой триаде в виде США, Китая и Японии, но и первая экономика ЕС, что само по себе должно на 100% определять нашу внешнюю экономическую и политическую доктрину. Голос Германии является ключевым не только в брюссельской бюрократической надстройке, но и на глобальном уровне.
Идея осевого экономического господства предполагает достижение с помощью экономического инструментария все тех же целей, которые Германия безуспешно пыталась достичь за последние сто лет с использованием военных механизмов. Оказывается, построить германоцентричную Европу можно лишь с помощью инвестиций и свободного рынка.
Новая модель создания «экономического рейха» предполагает максимальное укрепление конкурентных позиций Германии на Западе, прежде всего в секторе «экономического трения» с Великобританией и США, а также торгового давления на Францию. Что касается Востока, то здесь экономические настройки становятся более тонкими.
Германии нужны рынки сбыта, источники квалифицированной рабочей силы, ликвидные активы для инвестирования и сырьевые платформы. В чистом виде каждый из указанных выше факторов экономической экспансии, естественно, не реализуется. Речь идет о комбинации и различных вариантах их сочетания, с акцентом на один или несколько приоритетов. Так, например, в отношении центрально-европейских стран ставка уже сделана: они рассматриваются как объекты инвестирования и частично как рынки сбыта и источники пополнения рабочей силы, но первый фактор является ключевым. При движении на восток эта матрица факторов существенно меняется: Россия уже не рассматривается как источник рабочей силы и системных инвестиций, но привлекательна в качестве рынка сбыта и сырьевой платформы.
А вот что касается Украины, концепт еще не определен, и чаша весов может склониться либо к «центрально-европейскому формату», либо к «паназиатскому». Мы пока не в фокусе немецкой инвестиционной политики и не являемся априори сырьевой платформой, способной играть сколь-нибудь значимую роль для рынка ЕС. Учитывая уровень развития системы обеспечения прав инвесторов в Украине и степень защищенности их титулов собственности, мы не можем претендовать и на роль инвестиционного реципиента. Постепенно утрачивается и транзитный потенциал, о чем свидетельствует белорусский маршрут «Нового шелкового пути», а также строительство обходных газотранспортных коридоров, прежде всего — «Северных потоков».
На данный момент превалирующим фактором является лишь экспорт с нашей стороны рабочей силы, но здесь необходимо понимать, что в Германии прекрасно осознают экономическое значение Украины и ее потенциал, но не могут четко определить, что им со всем этим делать.
А это значит, что формат украинско-немецких торговых отношений — та мягкая, еще не застывшая глина, из которой можно как вылепить практичную вазу, так и оставить ее в виде застывшей бесформенной массы.
Какой в этом контексте можно сделать вывод для Украины? Как ни парадоксально, вполне оптимистический. Единственные страны, от которых Россия системно зависит или будет зависеть в части экспорта сырья — это Германия и Китай. Именно эти два государства становятся осевыми фланговыми «ограничителями» РФ как неоимперского проекта: Германия сдерживает движение РФ на запад, Китай — на восток и частично на юг. Россия может выдержать санкционную политику одной из осей, в данном случае Германии, но никогда не смогла бы амортизировать давление с двух направлений (если к Берлину присоединился бы и Пекин). При этом инструментарий давления США и Великобритании на Москву крайне ограничен: про неоднозначность угрозы блокирования платежной системы SWIFT мы писали ранее; кроме того, Вашингтон сейчас подчиняет всю свою политику одной внешней доминанте — ограничению роста Китая и, следовательно, будет играть с РФ в игру, не предусматривающую жесткого сценария.
Понятно, что в нынешней системе координат двойная поддержка Украины со стороны Берлина и Пекина пока невозможна. С другой стороны, именно Германия и Китай могли бы сбалансировать давление на Украину со стороны Москвы.
Киеву нужно интегрироваться в логистические нитки между Европой и Азией, чему максимально благоприятствует географическое положение нашей страны. Например, в части украинской ГТС это может быть модель восточно-европейского газового хаба под управлением немецких операторов. Кризис в Белоруссии создает уникальные временные возможности для переключения части товарных потоков на территорию Украины и формирование у нас альтернативной белорусскому маршруту ветки «Нового шелкового пути». Выход Китая через Афганистан, Пакистан и Иран к Индийскому океану и Персидскому заливу открывает возможность создания нового транснационального логистического проекта через Азербайджан и Турцию по движению китайских товаров в Европу (но это тема отдельной статьи). В этом контексте Украина должна сделать максимальный акцент на привлечение в свои проекты немецкого и китайского капитала. Только это превратит нашу страну в ценное звено европейско-азиатской оси. Настолько ценное, что им нельзя будет пожертвовать даже ради дружбы с Россией.
Алексей Кущ, финансовый аналитик, экономический эксперт