Цена ноябрьской поставки мегаватт-часа газа на нидерландской бирже TTF взлетела с 20 долларов в апреле до более чем ста долларов в начале октября. Сейчас цена стабилизировалась, но торговцы ожидают, что газ продолжит рост вслед за электричеством. Если их прогноз оправдается, некоторые семьи просто не смогут оплатить свои счета за энергию. Правительственный уполномоченный по энергетической безопасности Вацлав Бартушка (Václav Bartuška) объясняет, что такое энергетическая бедность.
Цена на газ растет в Европе и по всему миру. Хотя газа хватает. По мнению специального посла Чешской Республики по вопросам энергетической безопасности Вацлава Бартушки, преждевременно впадать в панику, бежать за теплыми свитерами и устанавливать в квартирах буржуйки. Во-первых, что удивительно, часть расходов, связанных с удорожанием энергоносителей, кто-нибудь заплатит за нас, а во-вторых, мы не знаем, какой выдастся зима.
Deník N: Насколько погода влияет на энергопотребление?
Вацлав Бартушка: В Чехии каждый градус ниже ноля повышает ежедневное потребление газа на несколько миллионов кубометров. В общем, топить приходится больше. В обычный год у нас потребляется около семи миллиардов кубометров газа. Около половины идет на химическое производство, прежде всего удобрений. Вторую половину потребляют домохозяйства.
— Если зима будет суровой, а поставки недостаточными, есть ли у государства какой-то план по распределению газа между домохозяйствами и промышленностью? Кто получит приоритет?
— У любой страны есть план действий на экстренный случай. Домохозяйства всегда стоят на последнем месте в перечне тех, кого лишают энергии.
— Насколько, по-вашему, вырастут цены на газ для конечных потребителей?
— Я затрудняюсь с ответом.
— Тогда другой вопрос. Цены на электричество растут. Связано ли это с удорожанием газа?
— В случае Чехии — нет. Электричество из газа у нас производится только в одном месте. Более 50% электроэнергии в Чехии получают на угольных электростанциях, а остальное — на АЭС и из возобновляемых источников. Сейчас мы должны озаботиться, чем заменить уголь. Думаю, угольные электростанции закроются в нашей стране уже в конце текущего десятилетия. Это произойдет под давлением банков, которые постепенно прекращают кредитование угольных проектов.
— Уголь заменят газом?
— Я сторонник замены угля атомной энергией. Также мы можем импортировать электричество из-за рубежа или перейти к экономному потреблению. (…)
— Несколько дней назад глава Европейского Центробанка Кристин Легард заявила, что высокие цена на энергоносители могут отравлять Европе жизнь на протяжении нескольких лет и останутся важным фактором растущей инфляции. Европейская комиссия признает, что переход на более экологичные источники обойдется дорого. Но при этом там добавляют, что за «зеленую трансформацию» не должны расплачиваться самые уязвимые группы европейцев. Так что же будет?
— Пока политики этого не делают, но мы должны заявить во всеуслышание, что трансформация энергетики в Европе будет очень затратной. Также мы должны понимать, что Чехия — чрезвычайно богатая страна. Знаете ли вы, например, сколько мы ежегодно выделяем на возобновляемые источники, на которые приходятся несколько процентов в общем производстве электричества? 45 миллиардов крон. Знаем ли мы об этом? А ведь столько же выделяется на оборону.
В любом случае, сейчас встает проблема энергетической бедности. Возможно, появятся семьи, которые не смогут заплатить за электричество или за газ.
— То есть мне нужно вовремя купить толстый свитер и плед, чтобы пережить будущую зиму? Я рядовой чешский потребитель, и меня беспокоят не только сообщения о надвигающемся ценовом цунами, но и тревожные новости о том, что в этом году в хранилищах мало газа, что русские поставляют меньше, чем обещали, что Украина закроет газопроводы, потому что по сути воюет с Россией…
— Мы в Европейском Союзе все еще не понимаем, что в 2007 году мы де-факто объявили войну странам, которые экспортируют газ и нефть. Ведь тогда мы ясно сформулировали свою основную цель — избавиться от ископаемых видов топлива, нефти и природного газа. Но в мире есть десятки стран, которые живут за счет экспорта этих энергоносителей. Примерно для 30 стран это жизненно важно, в том числе для России, Саудовской Аравии, Венесуэлы, Нигерии…
Этим странам наше намерение отказаться от ископаемых видов топлива давно кажется весьма сомнительным. Да что там, они просто посмеивались. Но прошлый, «ковидный», год показал, что достаточно сокращения спроса на несколько процентов, чтобы цены на газ и нефть рухнули. Именно это и произошло.
В январе и, главным образом, в феврале в Китае начали проявляться последствия пандемии и страна ограничила спрос на нефть. Она упала почти на один процент. Тем не менее случилось вот что: девятого марта 2020 года произошел самый большой в истории обвал цены на нефть за день. Она упала на 30%.
— Неужели незначительный спад спроса может повлечь столь серьезные последствия?
— Да. Мощный спад спроса на нефть только предстоял. В конце марта начале апреля спрос на нефть в мире снизился на 35%. Одни только авиаперевозки тогда сократились на 98%. 20 апреля 2020 года впервые в истории нефть продавалась по отрицательной цене — минус 40 долларов за баррель. Уникальная ситуация, которая сложилась только в одном месте в Оклахоме и только с одним типом контрактов. Но при всей уникальности этот момент стал принципиальным. Это все равно что отправиться к ювелиру, который продал бы вам ожерелье, а к нему вдобавок дал полмиллиона.
В мире цены на нефть и газ упали до самых низких значений за очень длительный срок. Например, в Европе летом 2020 года нефть была самой дешевой в истории, а газ — дешевле, чем в США.
— Как это восприняли экспортеры энергоносителей?
— Прошлый год их просто шокировал. Они вдруг поняли, что должны немедленно начинать что-то делать.
— Что?
— Как я предполагаю, сейчас они стараются показать нам, насколько плоха наша идея отказаться от нефти и газа как источников энергии. Это важно не только России, но и всем тем 30 — 40 государствам, которые без нефти и газа окажутся «на мели». Скажем, Азербайджан получает 90% доходов от нефти и газа, Алжир — 98%, Россия — «всего» 75. Останься эти страны без доходов от экспорта энергоносителей, им не на что будет жить.
Когда в 2007 году Европа объявила: «Мы хотим обойтись без вас», — эти слова прозвучали для них, как смертельное проклятие. Сначала они воспринимали это как фанфаронство, мол, когда-нибудь, нескоро… И вдруг они поняли, что это на самом деле может произойти.
То, что сейчас происходит с ценами, только начало. Начало своего рода ответа экспортеров нефти и газа на наши «зеленые устремления». Они хотят нам показать, что идея «зеленой Европы» ошибочна.
— Так ли это?
— Европейцы договорились о том, что избавятся от ископаемых видов топлива. На этом сошлись и экологи, и экономисты и те, кто отвечает за безопасность. Когда в 2014 году был представлен проект «энергетического союза», прозвучала только одна важная цифра — 400 миллиардов евро. Это сумма, которую ЕС ежегодно выделяет на импорт нефти и газа. После ухода Великобритании из Европейского Союза эта сумма достигает примерно 300 миллиардов.
Возместить этот объем импорта внутренним производством, будь то рапсом, который вам так не нравится, или чем-то еще, пока крайне сложно. Если вы придумаете, как заменить нефть и газ возобновляемыми источниками, будет замечательно. Ведь тогда мы не будем отправлять наши деньги в Москву и Эр-Рияд.
— Вы лично выступаете за то, чтобы мы как можно скорее прекратили финансировать эти режимы и начали обогреваться чем-то другим?
— На протяжении десятилетий Запад платил своим врагам. Лучше избавиться от этой зависимости. За неделю это не получится сделать, как и за год или даже за одно десятилетие. Но это правильное направление.
Но есть одна вещь, которую в Брюсселе не хотят слышать. Когда я это говорю, они смотрят на меня как на «дикаря» с востока. А я призываю их избавиться от зависимости от нефтяных и газовых держав, которые ежегодно получают от нас сотни миллиардов евро. Давайте прекратим пополнять их бюджет. Что тогда будет?
— А разве это должно нас волновать?
— Давайте посмотрим на карту. По соседству с Китаем только одно государство, которое полностью зависит от экспорта энергоресурсов. Это Бруней. Крошечное государство. В Южной Америке это Венесуэла и Колумбия. Американцы справятся. Но у нас по соседству все иначе. У нас тут целое постсоветское пространство во главе с Россией. Есть еще Азербайджан, Казахстан. Есть целый Персидский залив. Есть Северная Африка: Алжир и Ливия. Поэтому я уже давно громко говорю о том, что зеленая программа, отказ от нефти не обойдутся без сильной армии, необходимой, чтобы справиться с последствиями. Ведь мы должны быть готовы к тому, что своим шагом обанкротим страны вокруг нас.
— Мы доведем их до состояния, когда они могут представлять для нас опасность?
— В прошлом ни одна страна не выдерживала падения уровня жизни своего населения на десятки процентов. Если мы заберем у Алжира 98% доходов, что будет?
— Я с трудом себе представляю ситуацию, когда Алжир идет на нас со своей армией… Зато россиян в Прибалтике я представляю себе хорошо.
— Но тут речь идет о другом. В Алжире проживает 35 миллионов человек. Если они резко обеднеют, то могут отправиться к своим родственникам в Испанию и во Францию. Если мы хотим действовать в Европе сообща и хотим, чтобы наши европейские партнеры прислушивались к нам, то должны учитывать их опасения, связанные с Ливией, ее распадом, и Алжиром, который без нефти и газа может постигнуть та же судьба. Мы также должны понимать их опасения насчет того, что произойдет в Персидском заливе. Разумеется, такие же печальные перспективы у России, Азербайджана и Казахстана.
Мы просто должны понять, что переход на зеленую экономику будет непростым для всех, в том числе для нас. Но это правильное направление, хотя результатом, по крайней мере первое время, будет удорожание энергии. Наших граждан это тоже не обойдет стороной.
— Это началось уже сегодня?
— То, что мы видим сегодня, еще даже не начало.
— Пока рост цен особо не коснулся конечного потребителя. Когда этого можно ожидать?
— Мы переживаем важнейший переломный момент. Представители европейской газовой отрасли, немецкие, французские и чешские, отчаянно пытаются вывести тему газа из политического поля. Для них крайне важно, чтобы «ДеникН» не просил меня комментировать ситуацию с газом на рынке. Они не хотят, чтобы люди говорили о ценах на газ.
По прошлому опыту они знают, что как только газ начинают обсуждать слишком часто, возникают проблемы. Я вхожу в управляющий совет европейского регулятора и знаю, что европейские газовые компании возьмут на себя значительную часть расходов, какую только потянут. Они предпочтут снизить свои собственные прибыли, но не дадут превратить газ в политическую тему.
— Тем не менее давайте представим, что газ станет, например, в Германии важной политической темой…
— … Это будет смертью газа. По крайней мере в Германии.
— Мы приближаемся к терминальной стадии газа?
— Газовые компании знают, что в момент, когда в Европе закончится уголь, а это не за горами, придет их очередь. Природный газ будет следующим, с чем мы распрощаемся. Чем позже это произойдет, тем лучше для газовых компаний.
Их пугает идея о том, что этой или следующей зимой цены подскочат и жители Франкфурта, Парижа или Праги будут мерзнуть. Ведь тогда правительства этих стран сделают все, чтобы газ исчез из наших домов как можно скорее.
Когда кончится тепло, люди утратят доверие к поставщикам энергии. Газовый кризис в 2009 году очень навредил России. Она потеряла миллиарды долларов. После того опыта Европа еще больше сплотилась, особенно северо-западная часть континента, куда относимся и мы.
А русские из-за этого наделали в штаны. Для них это была экономическая катастрофа, как и для газовых фирм, которые потеряли огромную часть своих маржей. Так что если и следующей зимой случится хоть малейший кризис, то европейским газовым компаниям придется легко. Поэтому они упорно стараются взять рост цен на себя и не перекладывать повышенные расходы на граждан.
— Стараться они, конечно, могут, но на том же уровне цены, скорее всего, не удержат. Некоторые поставщики уже повышают их…
— Цены будут расти, но поставщики также будут искать газ в других местах, у других поставщиков. При нынешних ценах более 1100 долларов за тысячу кубометров даже американский СПГ для нас дешев. Да и газа в мире хватает.
— То есть Россию отсекут?
— Это может произойти. Может снизиться ее роль в качестве поставщика.
— Вы говорите, что газа в мире хватает. Тогда почему в европейских хранилищах недостает газа, и, кстати, этим сейчас объясняют, в том числе, растущие цены?
— Сейчас ЕС щепетильно экономит запасы. И судя по всему, поставщики, скажем кое-какие российские компании…
— «Газпром», например…
— …арендовали хранилища по всей Европе, но не наполняют их. Я бы не стал утверждать это как факт, поскольку проводится разбирательство. Мы хотим знать, что произошло. Затем мы перейдем к каким-нибудь шагам. Скажем, к смене законодательства. Если выяснится, что кто-то арендовал хранилища, но не наполнил их, мы можем отобрать их. Но мы должны установить, действительно ли какие-то субъекты злоупотребляют своим положением на рынке, и если да, то как.
— Не наказывают ли нас экспортеры пустыми хранилищами и высокими ценами за наше стремление избавиться от ископаемых видов топлива?
— Я думаю, что проблема шире. В 2020 году экспортеры нефти и газа по всему миру поняли, что спад спроса на несколько процентов означает для них убытки в десятках процентов. Также они поняли, что и Европа, и администрация Джо Байдена настроены серьезно. И у них есть на эти планы деньги. Все это вместе просто смертельно для экспортеров нефти и газа.
Еще пару лет назад образ мира без нефти и газа был туманным. Мол, когда-нибудь это будет, но когда — никто не знает. Теперь же выясняется, что даже небольшое падение спроса провоцирует серьезные проблемы. Значительная часть экспортеров нефти и газа сейчас пытаются всеми силами затормозить «зеленый процесс». Они стараются отговорить нас.
— Это перспектива, но грядет зима. «Газпром» объявил, что поставит в Европу около 183 миллиардов кубометров газа, что немногим больше по сравнению с прошлым годом, когда на континенте был объявлен локдаун. Если зима будет суровой, что произойдет?
— Мы не ограничены одним поставщиком. «Газпром» не единственный наш партнер. 99% газа поступают к нам из Германии. Европейский рынок снабжается из разных регионов мира, в том числе из России.
Я бы хотел для Чешской Республики такой же энергетической безопасности, как в Баварии. У нее тоже нет ни портов, ни НПЗ, но цены там нормальные. У нас такие же цены, как у немцев, и это максимум возможного, потому что сами мы с русскими о лучшем варианте не договоримся.
На мой взгляд, самое важное сейчас откровенно разъяснить всем партнерам, что если они идут на обострение отношений, то должны понимать, что реакция будет соответствующей. Я уверен, что если будущая зима выдастся для европейского потребителя трудной, то следующие зимы будут очень трудными для европейских поставщиков газа. Так как европейские государства либо пойдут на новые меры регулирования, либо даже экспроприируют газовые хранилища.
— Если в Москве не поймут этого и зимой Россия поставит недостаточно газа, могут ли европейские заказчики оперативно закупить на европейской газовой бирже TTF в Амстердаме газ у добытчиков из других регионов мира?
— Да, такое возможно. Моментально сделать этого не получится, ведь большинство таких сделок осуществляются через фьючерсы: газ заказывается, например, на будущие шесть месяцев с текущего момента. Но всегда это вопрос цены. Как правило, Азия, столкнувшись с проблемами, платит больше Европы. Поэтому танкеры, которые направлялись из Катара в Европу, внезапно меняют курс и уплывают в Японию.
— Так или иначе если газа из России будет мало, нам придется заплатить втридорога…
— Приближается трудная зима?
— Посмотрим. Она начнется уже скоро. Сейчас важно быть совершенно откровенными с нашими поставщиками и говорить им, что мы способны действовать жестко. Европа для «Газпрома» — главный рынок, и 80 — 90% его доходов идут от нас.
Прибалтика подала нам пример?
— Прибалтика построила СПГ-инфраструктуру и выступила против российского газового диктата благодаря импортному СПГ. Разве это не правильный путь к энергетической безопасности?
— Польша и Литва не связаны газопроводом. СПГ-терминал «Индепенданс» в литовском порту Клайпеда может снабжать всю остальную Прибалтику, но к нам это сырье просто не может дойти физически. Более интересен для нас СПГ-терминал в польском Свиноуйсьце. Однако принципиально важно подсоединение чешских газопроводов к системе Западной Европы: пять соединены с Саксонией и один с Баварией. Наша связь с Германией, Францией и странами Бенилюкса для нас куда выгоднее.
— Способен ли Европейский Союз прийти к единому мнению о стратегии поставок?
— Никто в Европе не хочет, чтобы газ превращался в проблемную тему. Все правительства хотят, чтобы его хватало и чтобы он был доступен по цене.
В 2009 году я присутствовал на переговорах Мирека Тополанека в качестве премьера страны-председателя Совета ЕС с российским президентом Путиным и украинским президентом Ющенко. На переговоры также были приглашены немецкий канцлер Ангела Меркель и французский президент Саркози. Газовый вопрос обсуждали все лидеры евросоюзных государств. Если нечто подобное произойдет и будущей зимой, то, несомненно, родится соглашение об изменениях в европейских правилах. Если поставщики газа хотят конфронтации, они ее получат.
— Вы говорите о договоре ЕС. Но, например, венгры считают, что выгоднее вести переговоры с русскими о поставках самостоятельно.
— Это проявление политического водораздела, проходящего близко к нашей границе. Чехия и страны к западу от нас уверены, что лучшую цену и безопасность гарантирует единый европейский рынок. Болгары, венгры и словаки, как и сербы с молдаванами, напротив, убеждены, что могут сами договориться с Москвой о более выгодных условиях, чем те, которые предлагаются Европейскому Союзу. Что ж, пожалуйста.
— По-вашему, этот «газовый сепаратизм» безвреден?
— Это не сепаратизм. Любое государство вольно в выборе своей позиции. Мы вместе с Западной Европой верим, что лучшие цены для заказчиков — на большом европейском рынке. Если демократически избранные руководители других европейских стран считают иначе, это их выбор.
— Россия недавно сообщила, что прекращает поставки газа через Украину в Венгрию, и подписала с венграми сепаратный договор. Теперь газ им будут отправлять в обход украинской территории. Так Москва наказывает Киев? Это часть войны, в которой друг с другом воюют Россия и Украина?
— России коммерчески выгодно обходить Украину, поэтому она так и поступает. Но нас это не должно беспокоить.
— Только если не считать Украину союзником и не стараться защитить ее от России…
— Европа должна научиться защищать себя и не только словами, и прежде всего речь идет об ее интересах.
— А Украина к этой «нашей» Европе не относится?
— То есть, по-вашему, мы должны закрыть газопровод «Ингольштадт», чтобы сохранить за Украиной место транзитной страны? Неважно, что нашим НПЗ выгоднее получать газ не с Украины… Нет. В основе нашей энергетической безопасности лежит диверсификация. И поставщиков, и транспортных путей.
— Но после того как мы ввели санкции против России, а Украину объявили своим союзником, разве можно игнорировать ее интересы? Россия ведь явно пользуется газом как инструментом своей агрессивной политики…
— Давайте начистоту. Украин несколько. Одна Украина воюет с Россией на востоке; другая Украина потеряла Крым. А есть еще Украина олигархов, которые с русскими активно торгуют. Большая часть украинских олигархов разбогатела благодаря торговле с Россией нефтью и газом.
Тут есть один интересный момент. До сих пор газ, который поступает на украинскую территорию из России, точно не измеряется. Мы не знаем его объем. В этом году Украина устроила помпезный военный парад в честь 30-летия своей независимости. Но она до сих пор не установила счетчики газа на российско-украинской границе. Как же так?
Ведь в Европе повсюду на границах между государствами стоят измерители. На чешско-немецкой границе записываются значения, калибруются датчики… А между Украиной и Россией? Ничего. Россия говорит: «Я поставила Киеву 18 миллиардов кубометров газа». А на самом деле границу пересекли, скажем, 30 миллиардов. Киев, в свою очередь, утверждает, что поступили только десять. Как выяснить, кто прав? Никак, потому что эти сделки проводились по принципу «мы уж как-нибудь договоримся…». Скажем, встретимся в Куршевеле или на Багамах или в Лондоне и там договоримся. Такой метод ведения бизнеса и породил первое огромное семейство российских и украинских олигархов.
— Вы хотите сказать, что на границе России и Украины появилась огромная «коррупционная зона»?
— С самого начала на границе при поставках газа российское и украинское государство обворовывали в огромных масштабах. В конце концов, в этом причина того, почему премьером Российской Федерации стал бывший министр газовой промышленности.
— ЕС каким-то образом давил на Украину, чтобы на границах появились счетчики?
— Мы им даже несколько раз оплатили установку этих счетчиков. Но до сегодняшнего дня их там все еще нет.
— Вы хотите сказать, что эти деньги…
— В общем, помимо Украины, которая воюет на востоке, есть еще, к сожалению, и та Украина, которая точно не похожа на Европейский Союз. Из разговоров с представителями европейских газовых компаний я знаю, что в их глазах «Газпром» надежнее украинского «Нафтогаза». И вряд ли можно им удивляться, учитывая, с чем им пришлось сталкиваться.
Я присутствовал на переговорах при решении кризиса 2009 года. Январь. Мы в Киеве, и украинский президент говорит: «Русские не отправили нам газа вообще». Сидим в Москве, и Путин утверждает, что газ регулярно отправляется на Украину. И ты не понимаешь, где правда. Поэтому ЕС потребовал, чтобы место передачи российского газа находилось за пределами евросоюзной территории — на границе между Украиной и Россией, где нет счетчиков.
Никто из нас в ЕС не будет бороться за транзит с Украиной, пока Украина не выполнит базовые задачи. Среди них — установка счетчиков на границе с Россией.
(…)