Если ненадолго отвлечься от технического уровня сериала «Игра в кальмара», останется то, что по-настоящему заслуживает внимания и осмысления. Я несколько недель отказывался смотреть этот корейский сериал на Netflix, возможно, из-за своего отвращения к идее смертельных состязаний. Американцы неоднократно снимали подобные фильмы, но, на мой взгляд, насилие в них было лишь ради насилия. Такие фильмы развлекали поклонников этого жанра и не несли никаких важных посылов. Но я все же поддался искушению и посмотрел сериал из-за шумихи, поднятой в СМИ. Я хотел посмотреть один-два эпизода, чтобы получить представление и решить, хочу ли я продолжить его просмотр.
В итоге я досмотрел сериал до конца. Меня привлекли не «острые ощущения» от смертельных игр, а то, что сериал показал чудовищность безумного либерализма в Южной Корее, который можно наблюдать и в других странах. Что мы знаем о корейском опыте, так это то, что это один из «азиатских тигров», демонстрировавших высокие темпы экономического развития с 1990-х годов. Ранее в стране неоднократно происходили восстания рабочих, которые жестко подавлялись полицией. Эта поверхностная информация, взятая из СМИ, не дает глубокого понимания ужасающих последствий либерализации для населения страны. Фрэнсис Фукуяма в своей книге «Доверие» рассказывает о развивающихся странах Восточной Азии, включая Южную Корею, и пытается объяснить секрет небывалого экономического подъема культурными факторами, в том числе центральной ролью семьи в обществах этих стран. Очарованный либеральной моделью, Фукуяма не рассматривает жестокость ее применения в таких странах, как Южная Корея, Вьетнам и других «азиатских тиграх».
Это именно то, что предлагает нам сериал «Игра в кальмара» и предшествующий ему фильм «Паразиты». Если фильм получил высокую оценку критиков и зрителей, завоевал Золотую пальмовую ветвь и Оскар, то сериал разделил зрителей и критиков на два лагеря. Больше всего критиковали количество жестоких сцен в контексте детских игр. В сериале были показаны традиционные корейские игры, которые практически прекратили свое существование из-за распространения современных космополитических видеоигр.
Художественный стиль сериала прост, зрителю не нужны сложные интерпретации или проекции. В сериале есть сцены из обычной жизни персонажей, особенно главного героя, сцены в месте проведения игр и, наконец, сцены, показывающие участников этих традиционных «простых» игр внутри «большой игры». «Большая игра» метафорически описывает социальный портрет жертв корейского либерализма, в то время как сцены из жизни показывают реальный. В сериале представлена реалистичная и символическая картина борьбы за выживание, в которой участвовали низшие слои корейского общества в условиях этого либерализма. Ни пощады в игре, ни пощады в системе. Действительно, без этой системы невозможно было бы организовать такую игру. В игре, как и в жизни, проявляются самые низменные и жестокие инстинкты, например, когда «выжившие» топчут тех, кто падает на землю. Когда необходимо, они убивают других, чтобы спасти свою жизнь. Это происходит во время игр, а также в общежитии игроков.
Но что побудило этих людей участвовать в «игре»?
У каждого персонажа «Игры в кальмара» серьезные финансовые трудности. Огромные долги, судебное преследование из-за хищения денежных средств или неспособность обеспечить минимальные жизненные потребности. Всех персонажей привлекло крупное денежное вознаграждение, эквивалентное миллионам долларов, которое получат те, кто успешно пройдет все этапы игры. Проигравшие же теряют свои жизни. Но они могут выйти из игры на любом этапе, если будет принято коллективное решение в результате «демократического» голосования! Мы можем подумать о том, что заставило их продолжать участвовать в игре, несмотря на возможность выйти из нее.
Да, насилие отвратительно, но оно подталкивает зрителя к моральным испытаниям, предупреждая его о скрытых низменных инстинктах, о которых он, возможно, не подозревает. Эгоизм, возведенный в абсолют и доведенный до крайней степени себялюбия, приводит к убийствам ради своего собственного спасения. Я склонен полагать, что критиков не отталкивают сами сцены насилия, поскольку мы видели и более жестокие сцены. Например, в саге Фрэнсиса Копполы «Крестный отец», фильмах Квентина Тарантино, «Заводном апельсине» Кубрика, «Молчании ягнят» и других. Но «Игра в кальмара» привносит новый элемент — борьбу за выживание. В этом, на мой взгляд, причина превосходства этого сериала над другими фильмами и телесериалами, полными насилия.
Я поддерживаю, что сериал не рекомендуется к просмотру лицам до 18 лет, так как он может отрицательно сказаться на психике детей и подростков. Спустя несколько недель после старта сериал «Игра в кальмара» посмотрели более 111 миллионов человек! Это рекорд, которого ранее не достигал ни один фильм или сериал на платформе Netflix. Возможно, что большая часть из вышеупомянутых миллионов — лица моложе 18 лет, тем более что это поколение выросло, играя в видеоигры, многие из которых полны насилия.
Но чем сегодняшний реальный мир отличается от «Игры в кальмара»? Если мы хотим защитить наших детей от сцен насилия, не следует ли делать возрастные маркировки в телевизионные выпусках новостей? Например, является ли сцена, в которой бомба падает на жилые дома, менее жестокой, чем то, что мы видели в сериале?