Развивающийся кризис на Украине — важное испытание для президента Джо Байдена и его команды национальной безопасности. Одно то, что кризис не утихает, говорит о том, что еще только предстоит найти противоядие против имперских замашек президента Владимира Путина.

В своем резком отчете о прошедшем на прошлой неделе виртуальном саммите двух президентов советник по национальной безопасности Джейк Салливан (Jake Sullivan) заявил, что Байден «посмотрел президенту Путину в глаза» и сказал, что США сейчас готовы «сделать то, чего не сделали в 2014 году», когда Россия незаконно аннексировала Крым. Байден сказал, что уверен, что Путин понял его сигнал.

Но в чем же этот сигнал заключается? Довольно странно, что Салливан припомнил слабую реакцию Америки на вторжение 2014 года, поскольку именно Байден в бытность свою вице-президентом курировал дипломатический отклик США на революцию на киевском Майдане и последующий кризис в Крыму. Байден тогда произнес ряд резких отповедей и заявил, что мир «видит действия России насквозь и отверг ее ошибочную логику», а те, кто делает ставку на агрессию и страх, «обречены на провал». Однако ни американские, ни международные санкции российской аннексии не отменили. Поэтому когда Салливан сулит, что на сей раз все будет по-другому, резонно поинтересоваться: почему — и как?

Проблема в том, слабый ответ США на российскую агрессию 2014 года подкосил доверие к сдерживанию. Отправку американских войск Байден уже исключил, перечеркнув всякую возможность принудительной дипломатии. Вместо этого Белый дом грозит «экономическими последствиями, каких никто (то есть Путин) не видывал». А российский газопровод «Северный поток — 2» Белый дом назвал «рычагом давления для Запада», поскольку его можно будет отключить, если Россия вторгнется на Украину.

Разумеется, энергетические санкции — не единственное оружие в арсенале Америки. В числе других мер следует упомянуть запреты на въезд российской элите, санкции на международную торговлю российскими облигациями или даже отключение России от международной платежной системы SWIFT со штаб-квартирой в Бельгии. Все эти варианты рассматриваются, но большинство из них для эффективной работы потребуют международного сотрудничества.

Все это подчеркивает, что одних деклараций со стороны Белого дома недостаточно. Россию сдержит лишь объединенный фронт наций, который пригрозит недвусмысленным списком болезненных последствий, если Путин снова замахнется на Украину.

Вашингтон же, наоборот, сам дает Москве преимущество, добиваясь полного выполнения соглашения о прекращении огня «Минск — 2» от 2015 года. Украина этому шагу благоразумно сопротивлялась, поскольку он наделит оккупированный Донбасс значительными полномочиями — в том числе контролем границы с Россией, правом заключать международные соглашения, объявлять чрезвычайное положение и проводить референдумы. То есть сепаратисты получат все необходимые полномочия, чтобы позвать на помощь Москву, — и эту просьбу под знаменем «братской помощи» Кремль с удовольствием исполнит. Иными словами настаивать на реализации «Минска — 2» — это опасное умиротворение и игра на руку Путину.

Ничто не предвещает, что недавний саммит Байдена и Путина или угроза санкций как-то изменили расчеты России. Москва призвала к дальнейшим переговорам, а самые заурядные действия Украины назвала «провокациями». Передвижения войск внутри России она называет своим суверенным правом, но переброску войск на Украине — потенциальным актом войны. Между тем наращивание российских войск продолжается, и американская разведка прогнозирует, что к январю у украинских рубежей скопится 175 тысяч человек. Это может быть сила вторжения, «братская помощь» или шанс для Путина перестраховаться на переговорах.

Как бы то ни было, совершенно очевидно, что Кремль пытается воспроизвести сценарий 2014 года. А Вашингтону давно пора прекратить ему помогать.