La Tribune: выходя с войсками к российско-украинской границе, Запад играет с огнем

Аналитический центр Mars анализирует стратегию России в отношении Украины и то, как Москва играет на нервах всего мира, особенно стран НАТО. И вот совет группы: как говорят норвежцы, хочешь жить с русскими – научись спать с медведем.

Итак: все замерли в тревожном ожидании! Вторгнется или не вторгнется? Весь мир затаил дыхание, а потом выдохнул, когда два главных действующих лица побеседовали в дружеском тоне за чашкой чая 10 января. Так можно подытожить трагикомедию начала зимы на равнинах Днестра. (Так в тексте. Очевидно, автор перепутал Донецкую область на юго-западе Украины и Приднестровье — не признанной Западом государство на территории Молдавии, и вправду расположившееся на берегу Днестра — Прим. ИноСМИ.) На самом деле, это не первый и не последний эпизод геополитической мыльной оперы, которая является гвоздем программы уже довольно долго. В течение двадцати лет Владимир Путин, этот вечно молодой актер, чьи «партнеры по съемочной площадке» сменяют друг друга, едва успев сказать что-то в камеру, — так вот, в течение 20 лет Путин развлекает галерку. Всем заранее известен конец каждой серии, это всегда маленький хэппи-энд в голливудском стиле, но, по-видимому, миру это не надоедает.

Всем также известно, что нет более консервативного политического деятеля, чем российский президент, у которого нет ни желания, ни интереса, а тем более необходимости вступать в открытый конфликт с НАТО, да еще и с неопределенным исходом. Его приоритетом является укрепление своего лагеря, что мы сейчас и наблюдаем в Казахстане.

Тем не менее Кремль напрасно насмехается над неспособностью Запада выигрывать войны, которые развязывают его же западные структуры. (Очевидно, имеются в виду НАТО и другие западные военные союзы, облегчившие «смены режимов» в Югославии, Ираке и других странах — прим. ИноСМИ). Насмехаясь над тайными войнами Запада, Кремль рискует развязать открытую войну, которая была бы чрезвычайно разрушительной и потенциально фатальной для режима, находящегося у власти в Москве.

При поверхностном взгляде Владимир Путин меньше всех склонен к авантюризму. Согласно логике, столь же традиционной, как политика авторитарных режимов, один из которых он возглавляет, Кремлю просто необходим фиктивный враг. Этот несуществующий враг позволяет кремлевским хозяевам периодически укреплять свою легитимность, подорванную усталостью от власти, избыточной смертностью из-за пандемии или отсутствием демократической открытости в России. Самый простой метод создать такого фиктивного врага — помахать немного саблей у «чувствительной» в плане внешней политики границы. Помахать, да так, чтобы противник хорошо осознавал, что вы специально для него пригнали туда массу мобилизованных. В то же время мы (Россия — прим. ИноСМИ) решительно отрицаем любую агрессивность с нашей стороны, мы просто пользуемся суверенным правом мобилизовывать свои войска. С другой стороны, подобные устрашающие действия России — это такой карнавал, удобный и для НАТО: можно сплотить ряды Северо-Атлантического альянса, забыть о неудаче в Кабуле и сохранить американское господство над Европой.

Как выбраться из этой ловушки? Франция, критикующая предполагаемую наивность своих европейских партнеров, в течение 55 лет выступала за промежуточный путь между европейской автономией и полной опорой на американское плечо. Упрямые факты дают Франции основания не доверять слепо американскому покровителю, которому наплевать на европейские интересы, если они не совпадают с интересами США. Но если Францию другие европейцы и поругивают за «антиамериканизм» и стремление к автономии, то это не потому, что другие европейцы наивны и тем более глупы. Просто так этим европейцам выгоднее.

По сути, функция государства заключается в обеспечении защиты и продвижения двух типов интересов: геополитической безопасности и экономического процветания. Главной задачей европейского строительства было установление прочного мира и обеспечение длительного экономического роста на континенте. Для этого европейские народы, пережившие Вторую мировую войну, нуждались в американской экономической и военной помощи. Со временем европейцы поверили, что их процветание зависит от сохранения американского протектората. Но Франция де Голля все равно чего-то петушилась и пыталась доказать обратное. И напрасно Франция это делала. Другие европейские страны не захотели лишать себя преимущества обеспечения внешней безопасности с небольшими затратами, тем более что на рубеже 1970-х и 1980-х Европа зажила так хорошо, что стала опережать США по уровню жизни.

И вот тут события 1989-1991 годов спутали все карты. Распад Советского Союза позволил западным странам поверить, что их политическая система имеет универсальное предназначение — все в мире могут жить, как Запад, если будут учиться у этого самого Запада. Лидером западного лагеря стала сверхдержава, экономика которой укреплялась благодаря промышленной революции цифровой эпохи. Но вместо того, чтобы гарантировать всем эру мира и процветания, как это обычно происходило, когда империя-гегемон «умиротворяла» контролируемые территории, США вдруг стали действовать как-то совсем неудачно. Мировое сообщество вступило в эру хаоса с постоянными конфликтами и финансовыми кризисами. В этих условиях где-то в начале 2000-х трудно стало убеждать в превосходстве западных ценностей. Отсюда и соблазн навязать сопротивляющимся народам «государственное строительство» насильственным путем, как это делалось в Ираке и Афганистане. Впрочем, провал в Кабуле положил конец этим попыткам.

В этом хаосе Россия, провозглашение независимости которой 30 лет назад повлекло за собой исчезновение Советского Союза, ужасно пострадала от распада институтов, лежавших в основе советской власти. Не нашлось ни одного из 18 миллионов членов КПСС, который бы тогда, в 1991-м, встал бы за «советскую Родину». Военные массово покидали армию, распродаваемую с аукциона. Оставался КГБ, чье недолгое пребывание у власти при Андропове позволило ему подготовиться к захвату советского наследия во время массовых приватизаций. По некоторым данным, в условиях анархии, поддерживаемой марионеточной ельцинской властью по приказу Вашингтона, российский ВВП за десять лет потерял 40% своего веса, то есть провал был больше, чем во время Великой Отечественной войны. Был потерян и немалый процент граждан — кто-то уехал в результате эмиграции, а кто-то не дожил до старости из-за снижения средней продолжительности жизни.

Как ельцинизм сменился путинизмом? А вот как: неужели кто-то думал, что эта огромная неуправляемая страна собиралась остановиться на этом и спокойно созерцать собственный крах? Силовые структуры, находящиеся у власти, выдвинули своего представителя для того, чтобы сделать его главой государства и проводить политику в соответствии со своими интересами. Таким образом малоизвестный чиновник по фамилии Путин, советник очень либерального мэра Санкт-Петербурга, неожиданно стал директором ФСБ. Потом он вдруг взлетел на позицию премьер-министра при президенте Ельцине, а уже через несколько месяцев сменил Ельцина в Кремле. Запад не препятствовал этой смене караула без революции: Запад знал, что сохранение этого консервативного режима является гарантией от авантюризма. А «цветная революция» в Москве привела бы к власти слабый режим, который рано или поздно стремился бы укрепить свою легитимность в результате внешней агрессии. А предлогов для того, чтобы российская армия вторглась куда-то, было предостаточно.

Речь идет о замороженных конфликтах, все еще тлеющих во многих местах в российском «ближнем зарубежье». Все эти нарывы на телах бывших советских республик парадоксальным образом гарантируют безопасность российской территории. Поскольку Запад потихоньку переманивает на свою сторону сами бывшие советские республики, все эти замороженные конфликты препятствуют тому. Что русские называют «возвращением поляков». Под «поляками» русские подразумевают всех своих врагов: поляков-литовцев, шведов, тевтонцев, французов, «фашистов» (сегодня их роль выполняют натовцы), которые с начала XVII века периодически вторгались в русские земли. Так что в 2022 году, как и в 1610 году, присутствие НАТО на Украине рассматривается Москвой как «возвращение поляков». Понятное дело, что повторения территориальных потерь времен смуты семнадцатого века нельзя допустить. На данном этапе эта тема русскими даже не осмысляется рационально. Недоверие к Западу, граничащее с ненавистью в определенных интеллектуальных кругах, уходит своими корнями в события 400 лет русской истории. И вот надо же: все это бурное прошлое до сих пор будоражит умы.

К тому же этот навязчивый рефлекс осажденной крепости поддерживается мифом о третьем Риме. Царь всея Руси пришел на смену киевским и московским князьям только в XVI веке, вскоре после падения Константинополя, столицы Восточно-Римской империи. Нынешняя Россия с радостью перенимает наследие Константинополя, которое не игнорировал даже Сталин. Считающая себя наследницей Византийской империи, просуществовавшей тысячу лет после падения под пяту варваров Рима — столицы Западной империи — Россия вернулась к своей великой стратегии, единственной целью которой является выживание. Эта стратегия подчиняется только интересам геополитики, а именно поддержанию своего режима (и своей религии) за счет постоянных (но ограниченных) столкновений со своими могущественными соседями. Ничего, если это означает незначительные корректировки границ в зависимости от обстоятельств (и возможностей). Эта стратегия Византии оказалась мощной крепостью, о которую обломали зубы даже наследники прусского генерала фон Клаузевица с его идеей вечной войны как «продолжения политики иными средствами». Наполеон, вошедший в Москву победителем после закончившегося ничьей Бородинского сражения, усвоил это на горьком опыте.

Россия избегает как вынужденных союзов, в которых она не играет лидирующую роль, так и решающих сражений, за исключением тех случаев, когда она уверена в победе любой ценой (как на Курской дуге). Поэтому бояться крупного китайско-российского альянса так же неверно, как и надеяться, что Россия когда-нибудь будет поглощена Западом. Как говорят норвежцы, надо научиться спать в одной кровати с этим грубым медведем, который, переворачиваясь на другой бок, может сломать вам кости. Вот почему благоразумно сохранять небольшую дистанцию между ним и нами. Сегодня дистанция обеспечивается за счет Украины.

Известные западные дипломаты — люди образованные и прекрасно знают основы российской внешней политики. Поэтому если под видом защиты ценностей они играют с огнем, создавая casus belli (повод к войне) с Россией, то делают это сознательно. На самом деле это противоречит интересам мира и процветания народов Европы. Ведь что мы от этого получаем? Ну да, интеграция Украины в европейскую экономическую зону, возможно, позволила бы предложить западному капиталу многочисленную, недорогую и хорошо обученную рабочую силу, которую легче интегрировать, чем необразованных мигрантов, прибывших с юга или востока Средиземноморья. Но при этом Россия превратилась бы из стратегического партнера в непримиримого врага. Европе это не нужно. Но такое превращение определенно укрепило бы американское военное влияние в Европе.

Можно ли было избежать нынешнего тупика? Такие возможности открывались в начале 1990-х, когда ельцинская Россия все еще искала свой путь, а тандем Миттеран-Коль серьезно рассматривал возможность придать некоторую последовательность идее «общего европейского дома», когда-то отстаиваемой Михаилом Горбачевым. Но дядя Сэм, носивший в то время волей судеб имя и облик арканзасского парня Билла Клинтона, выступил против, справедливо посчитав такую перспективу противоречащей американским интересам. И вот уже 25 лет как дверь для новых возможностей остается надолго закрытой.

Но чтобы Франции выбраться из этой «ловушки Фукидида» (попадания в очередной военный конфликт), ей не нужно выходить из Североатлантического альянса, пусть он и подчинен интересам американских промышленников. Пусть французские крайне левые и крайне правые зовут нас бросить НАТО. Нам надо остаться в НАТО, чтобы сохранить право голоса в этой мощной организации, а также для того, чтобы сохранить преимущества члена альянса, если американцы в какой-то момент решат оставить авиабазы Рамштайн и Авиано так же, как они покинули Кабул. Оставаться в НАТО — единственное разумное решение для Франции.

Любой выход из объединенного командования НАТО приведет к изоляции нашей страны, которая покатится по опасной наклонной плоскости агрессивного национализма. А попытка заменить НАТО «европейской армией» приведет лишь к разрушению нашего собственного суверенитета. Мы так и не пробудим Европу, не заставим ее наделить себя стратегической автономией, которой в Европе, похоже, люди просто не хотят. Вместо этого европейцам пора освободиться от надуманных шаблонов, которые больше не соответствуют их интересам, чтобы продолжать продвигать нашу политическую, экономическую и культурную модель. Не в обиду господину Путину, некоторые люди все еще считают ее привлекательнее российской.

Поэтому Франция должна оставаться в рядах НАТО, где преобладает консенсус, и продолжать отстаивать там свои первоначальные политические позиции, несмотря ни на что, до тех пор, пока другие европейские страны осознают стратегические реалии. Председательствуя в Европейском совете в ближайшие шесть месяцев, наша страна предоставит силы быстрого реагирования НАТО в 2022 году. Штаб назначил для этого франко-германскую бригаду, которая не имеет репутации очень боеспособной элитной части, и это нормально. Это своего рода сигнал, который русские очень хорошо умеют расшифровывать.

Со своей стороны, группа Mars, верная пацифистским и индустриалистским традициям основанной Жаном Жоресом Социалистической партии Франции, считает, что есть и другие средства повлиять на ситуацию в наших интересах, более честные и менее рискованные в стратегическом плане. И да, для них потребуются инвестиции в военной области. Над этим группа работала в течение двух лет. Такая разумная позиция была бы полезной в политическом плане в преддверии предстоящих выборов.