«Полагаю, Россия хочет в геополитическом плане добиться восстановления порядка вещей, который существовал при Советском Союзе», — заявил 10 января в интервью «Си-эн-эн» госсекретарь США Энтони Блинкен.

Он произносил эти слова от лица Вашингтона в тот момент, когда в Женеве шел первый раунд американо-российских переговоров, двумя днями позднее должен был состояться саммит Россия — НАТО, а потом — Россия — ОБСЕ. Атмосфера и дипломатические ритуалы напоминали советско-американские встречи эпохи холодной войны.

Обе страны выставили профессионалов: россияне — Сергея Рябкова, а американцы Венди Шерман. Он — заместитель министра иностранных дел, которого прочат в преемники Сергея Лаврова. Она — заместительница главы Госдепартамента, ведшая переговоры с самыми жесткими режимами (Северной Кореей и Ираном). Их сопровождали генералы Александр Фомин и Джеймс Мингус (James Mingus). Черные лимузины, внушительная охрана резиденции, журналисты, следящие за каждым шагом дипломатов, переговоры за закрытыми дверями… Фоном служили угроза нападения на Украину в случае, если они пойдут не так, как того хочет Кремль, и заверения США, выдержанные в духе «ничего о вас без вас».

Приглашение тоже соответствовало духу предыдущей эпохи: Москва стянула более 100 тысяч военных к границе Украины. В середине декабря Карен Донфрид (Karen Donfried), которая отвечает в Госдепартаменте за Европу и Евразию, получила дипломатическую ноту со списком требований. Россияне, опасаясь, что Белый дом о них умолчит, сочтя излишне радикальными, для верности двумя днями позднее опубликовали их на сайте своего дипломатического ведомства. Требования сводились к исправлению ситуации, сложившейся вследствие «крупнейшей геополитической катастрофы XX века», как 17 лет назад Владимир Путин назвал крах советской империи.

Кремль диктует условия в стиле Андрея Громыко, самого известного главы советской дипломатии, который пробыл на этом посту почти 30 лет и вошел в историю как «Мистер „нет"». Три условия россияне считают не подлежащими обсуждению. Первое — это нерасширение НАТО на восток (подразумевается, «руки прочь от Украины» и Грузии). Второе — отказ от наступательных систем на территориях, граничащих с Россией, то есть в Польше, странах Балтии, а также государствах Черноморского региона, которые находятся неподалеку от оккупированного восемь лет назад Крыма. Третье — вывод натовских войск из государств, вступивших в Альянс после 1997 года, когда создавался Совет Россия — НАТО.

Это равнозначно лишению членов бывшего коммунистического блока гарантий безопасности. В буферную зону попали бы Польша, Чехия, Венгрия (они присоединились к НАТО в 1999 году), Болгария, Эстония, Литва, Латвия, Румыния, Словакия, Словения (2004), Албания, Хорватия (2009), Черногория (2017) и Северная Македония (2020). Если Кремль добьется выполнения своих требований, он восстановит важный элемент устройства мира времен холодной войны: заставит Запад признать его сферы влияния.

«Одна из целей президента Путина состоит в том, чтобы восстановить сферу влияния в странах, которые ранее были частью Советского Союза», — указал в упоминавшемся выше интервью Блинкен. 30 лет назад на землях бывшей империи появились 15 независимых государств. Статус правопреемницы СССР получила Россия, а у остальных было три десятилетия на то, чтобы научиться функционировать самостоятельно и обрести новых партнеров. Крайним проявлением этого процесса стало желание Грузии и Украины последовать примеру прибалтийских республик, то есть вступить в НАТО и интегрироваться с ЕС. Для обеих все закончилось войной с Россией: в Грузии в 2008 году, на Украине в 2014. Кремль считал, что старается выдавить Запад из своей сферы влияния. На то же самое направлена и сегодняшняя эскалация напряженности у украинских границ. Вряд ли кто-то еще готов верить пресс-секретарю Кремля Дмитрию Пескову, заверяющему, что Россия не представляет опасности для своих соседей.

Тех, кто хочет избавиться от статуса «ближайшего зарубежья», Кремль старается остановить проверенными советскими средствами, то есть силой, как на своем опыте убедились Тбилиси и Киев. К остальным, как к Александру Лукашенко после волны массовых протестов, спровоцированных фальсификацией итогов выборов летом 2020 года, он применяет метод кнута и пряника. Кнут — это осознание, что Минск еще никогда не зависел так сильно от милости московского лидера. Пряник невелик — это тщательно дозируемые кредиты, позволяющие удержаться белорусскому режиму.

На Россию вынужден полагаться также Ереван, который осенью 2020 года проиграл битву в бесконечной войне за Нагорный Карабах. Кремль, связанный с маленькой бедной Арменией союзническими отношениями, фактически не отреагировал на военное наступление Азербайджана, с которым у него заключены выгодные контракты на поставку вооружений. Лишь в последний момент Москва склонила обе стороны сложить оружие, что армяне сочли принуждением к капитуляции. Армения оказалась униженной, но она зажата в тиски между Турцией и Азербайджаном, поэтому единственным вариантом для нее остаются отношения с Россией.

Самый простой инструмент, позволяющий призвать непокорных к порядку, это газовый вентиль. Союзники, пока они не создают проблем, получают сырье по привлекательным ценам. А проблемы возникли в Молдавии, когда прокремлевского президента Игоря Додона два года назад сменила стоящая на продемократических позициях Майя Санду. Развитие событий не заставило себя долго ждать. Осенью прошлого года закончилось действие договора молдавской стороны с «Газпромом». Связанный с Кремлем газовый гигант так поднял цены для зависящей от его сырья страны, что там разразился политический кризис, подорвавший доверие к новому руководству. В итоге, правда, удалось придти к компромиссу и подписать новый контракт, но молдаванам пришлось отложить реформы энергетического рынка и согласиться на более дорогой газ. Кишиневское руководство получило, однако, пять лет на то, чтобы найти альтернативные источники поставок. Послание Москвы было предельно ясным: освободиться от ее влияний не просто и не дешево.

Любые попытки подорвать порядок на постсоветском пространстве, например, общественные протесты, Кремль считает угрозой. В ходе большой декабрьской пресс-конференции Путин дал это ясно понять. «Наши оппоненты на протяжении веков говорили, что Россию нельзя победить, ее можно только развалить изнутри. Это было благополучно сделано в 1990-е годы, когда развалили изнутри Советский Союз», — заявил он. Именно поэтому Москву так взволновали «цветные» революции, волна которых прокатилась по некоторым постсоветским республикам. В 2003 году разразилась «революция роз» в Грузии, в 2004 — «оранжевая» на Украине, в 2005 — «тюльпановая» в Киргизии, в 2014 — украинская «революция достоинства». Когда 2 января 2022 года в Казахстане начались протестные выступления, у президента Путина уже было готовое объяснение. «Это майданные технологии», — констатировал он на встрече с союзниками по Организации Договора о коллективной безопасности. И добавил: «Организованные и четко управляемые группы боевиков, действия которых нужно оценивать как нападение на Казахстан, стали результатом подготовки в лагерях террористов за рубежом».

Российский президент реанимировал ОДКБ, созданную как постсоветский аналог НАТО. 5 января с просьбой оказать «братскую помощь» выступил президент Касым-Жомарт Токаев, а на следующий день в Казахстане появились первые российские миротворцы, которых поддерживали военные из Белоруссии, Армении, Таджикистана и Киргизии. Не имело значения, был ли протест спонтанным, какую пользу извлек из него Токаев (он смог очистить политику от влияний своего предшественника, президента Нурсултана Назарбаева). России было важно продемонстрировать, что она выступает гарантом безопасности на постсоветском пространстве, причем даже в той части бывшей империи, откуда ее уже не первый год старается последовательно и беспощадно выдавить Китай.

Президент Путин, как и его армянский коллега Никол Пашинян, зажат в тиски между двумя сильными игроками. В случае России — это Запад и стремительно превращающийся в сверхдержаву Китай. В реальной конфронтации Кремль окажется слишком слаб, поэтому ему приходится хорошо маскироваться и использовать слабые места других. У Пекина их, скорее, нет, а у западного сообщества — множество. Отсутствие внутреннего единства, замедленность реакций, предпочтение пути диалога дают шансы успешно это делать.

Путин уже давно понял, что достаточно использовать убедительный блеф, балансировать на грани, и испугавшийся эскалации Запад сделает все возможное, лишь бы та не стала реальностью. Условие одно: он должен поверить, что путинская Россия — это СССР 2.0.