Мужчины тоже могут стать женщинами. Но будут ли они женщинами в действительности?

Что же остается женщине, что делает ее особенной, если женщиной может стать любой желающий?

Неужели все, что отличает женщину от мужчины, — это всего лишь пара капель крови? В Англии и США под давлением трансгендерных активистов, поддерживаемых "прогрессивными" мужчинами, категория "женщина" в формулярах или в публичных выступлениях все чаще заменяется понятием "менструирующая персона" — отсюда и отличие в две капли крови. Женскую грудь больше нельзя называть "бюстом". В роддомах теперь лежит не "мать" ребенка, а "часть его родительской пары".

Женский пол и женственность, согласно логике, стоящей за этими новыми формулировками, — это не биологическая, а социальная конструкция, проще говоря, плод людской фантазии. Поэтому обозначать понятием "женщина" только женщин, родившихся таковыми, — это значит потенциально дискриминировать всех остальных. Сторонники замены понятия "женщина" "менструирующей персоной" требуют бескомпромиссной и инклюзивной корректности по отношению к трансгендерному сообществу. Цель — защита индивидуальности и чувств каждого отдельного человека, который из мужчин подался в женщины. И хотя существуют многие биологические данности, игнорировать которые нельзя, как-то так считается, что отличительным признаком "прирожденной" женщины остается только менструация. Именно менструация — последний признак, отличающий такую женщину от не менее женственных женщин-трансгендеров.

Между транс-активистами и феминистками ведутся жаркие споры. Женщин, сомневающихся в женской биологии женщин-трансгендеров и отрицающих обозначения типа "менструирующий человек" или "меструирующая персона", называют ярыми фашистками. Есть даже специальное новое презрительное слово "тerf" (сокращение от trans-exclusionary radical feminists, в переводе с английского — не признающие трансгендерность радикальные феминистки). По другую сторону баррикад утверждают: понятие "женская часть рода человеческого" — это не покрытый инклюзивными лозунгами шатер под небом голубым, где с радостью примут буквально всех, считающих себя женщинами, а вот самим женщинам могут и отказать.

Феминистки подчеркивают, что женщины, так же как и мужчины, — это комплексы социальных и биологических данностей. Законодательство ничего не говорит о биологических фактах, то есть оно не определяет, что женщина-трансгендер — это "действительно" женщина. Поэтому с биологической точки зрения женщины-трансгендеры — это все еще мужчины. По мнению феминисток, старый патриархат с мужчиной во главе сделал женщину невидимой, теперь же наступает новый патриархат в женском платье. В роли привилегированного "патриархального" класса — так называемые "женщины", которые на самом деле никогда не испытывали реальных женских проблем: страха забыть дома противозачаточную таблетку, ужаса перед изнасилованием, дискриминацией по признаку пола на работе и так далее.

Общее мнение феминисток таково: сведение биологической женщины только к ее менструальному циклу — это антидемократическое, сексистское и женоненавистническое посягательство на личностные права женщины. Это — поражение в борьбе за освобождение от патриархальных структур с их мужским доминированием. Больше того: это начало современной охоты на ведьм, нацеленной на женщин, рожденных женщинами и желающих, чтобы их называли именно "женщинами", а не "менструирующими персонами".

"Женская сущность — это не костюм", — написала автор "Гарри Поттера" Джоан Роулинг. За ее критические высказывания насчет выражения "люди, которые менструируют" вместо слова "женщины" Роулинг попала под перекрестный огонь трансгендерных активистов и их союзников. За свои высказывания Роулинг подверглась обструкции, она стала жертвой "культуры отмены". Вот что думает Роулинг: "Многие женщины воспринимают „инклюзивный“ язык, когда женщин называют „менструирующими персонами“ или „людьми с влагалищами“, как язык унизительный и бесчеловечный... Для женщин этот язык не нейтральный, а враждебный и отчуждающий".

Британский философ Кэтлин Сток (Kathleen Stock), вынужденная в прошлом году оставить профессуру из-за протестов по поводу ее высказываний о биологическом различии полов, указала на символическое поражение, которое нанес женщинам шовинистический трансгендерный активизм. (В современном политкорректном языке слово "шовинизм" употребляется чаще всего рядом с прилагательным "мужской", обозначая не национальную кичливость, а попытку поставить мужчину хоть в чем-то выше женщины — прим. ИноСМИ.) По мнению Кэтлин Сток, у женщин отнимается исключительное право на важные и чисто женские свойства. "Для многих транс-активистов, — писала Кэтлин Сток, — женщины-трансгендеры в прямом смысле являются женщинами, а если у них есть дети, то они могут быть и матерями. Если же у них будут секс-партнерши, то они с легкостью объявляются лесбиянками. Они также могут объявлять себя жертвами женоненавистничества и так далее. Одно за другим, подобно костяшкам домино, падают и лишаются смысла все слова, которые женщины считают определяющими для себя".

Обозначение женщины как "менструирующего человека" вбивает никому не нужный клин между женщинами и трансгендерным сообществом. Сведение сущности женщины к ее менструальному циклу возникло из неверной интерпретации идей Джудит Батлер (Judith Butler), одной из основательниц гендерной теории. Именно эта ложная интерпретация сейчас используется для легитимации новой системы понятий. Что в западных обществах делает женщин женщинами, а мужчин мужчинами? После выхода в свет эпохального труда Батлер "Gender Trouble" в 1990 дебаты об этом ведутся постоянно.

"Консервативные биологисты" критикуют левых "гендерных теоретиков" за отрицание биологических фактов и концепцию тела как голой доски, на которой общество вырезает правила поведения полов. Представители гендерной теории на это возражают, что биологической диспозиции и гормонных структур недостаточно для обоснования различий в качествах, способностях и склонностях к определенным видам деятельности между мужчинами и женщинами. Например, разве это яичники побуждают женщину заниматься домашним хозяйством и определяют большую эмоциональность женщин по сравнению с мужчинами? И разве это тестикулы делают мужчину способным к тяжелой в физическом плане работе и придают рациональность мужскому мышлению?

Однако, раз за разом подчеркивала Джудит Батлер, речь идет не об отрицании телесных различий между мужчиной и женщиной, а о намного более интересном вопросе: почему определенные телесные данности у мужчины и женщины настолько настойчиво выдвигаются на передний план и постоянно обсуждаются, что они становятся нормой? В то время как эти же качества в другом контексте считаются "ненормальными", "противоестественными" или "некрасивыми"?

У феминизма были чудесные начинательницы. Суфражистки как женщины, рожденные женщинами, боролись за равные гражданские права, за возможность иметь те же профессии, что и мужчины, получать такое же образование. Не более того. А сегодня последним физическим признаком, еще отличающим женщину, рожденную женщиной, стала менструация — именно такова логика вульгарно-феминистского новояза. Происходит сужение самого понятия "женственность", "женская природа", притом сужение это воспроизводит тот самый центрированный на мужчине патриархальный порядок, сломать который было в принципе целью феминисток.

Это женоненавистническая и унижающая человеческое достоинство позиция. Ведь как быть с женщинами, у которых еще нет или уже нет менструации? Женщины, страдающие анорексией или иными болезнями, после наступления менопаузы, согласно этой логике, — уже не женщины. Хуже того, они и не люди, они вообще не пойми кто. Получается, что лишь способные к деторождению женщины достойны быть включенными в каталог тех членов общества, чей статус определен и защищен законом. Вот такая горькая ирония.

Мало с чем феминизм борется так последовательно, как с материнством. Феминистки типа Симоны де Бовуар (Simone de Beauvoir) видели в сосущем грудь младенце пиявку, а женщине — угнетаемую мужчиной детородную машину. По мнению радикалов-трансгендеров, ею она остается и сейчас — эта "менструирующая персона", которую стоит объявить персоной нон грата. А способность к деторождению, с этой оставшейся у нее биологической реальностью — пусть она поступает с ними, как пожелает.

В 1986 году американская феминистка Глория Стайнем (Gloria Steinem) написала еще более решительно, что мужчины отняли бы у женщин и менструацию, если бы могли. Но судя по всему, менструировать не хочет никто — ни мужчина, ни женщина. Месячные кровотечения, остающиеся еще прерогативой биологической женщины, — это тот кровавый след, который все еще связывает женщин с их прежним женским бытием, когда они так страдали от женоненавистничества.

Неслучайно женщины во время менструации во многих культурах считаются нечистыми. Запах менструальной крови вызывает отвращение у животных и людей — таков старый, широко распространенный предрассудок. Менструация — это возвращение к первобытным стадиям истории человечества, следствие грехопадения. В легендах о ритуальных убийствах, возникших во времена Реформации, существует образ "иудейской свиньи", менструирующей из полового органа, напоминающего вагину. Не матка — признак женщины, а "абъект", как его назвала психоаналитик Юлия Кристева: кровь, растворение, разжижение.

А вот "женщина" как социальная категория, как описал ее Дьёрдь Лукач (Georg Lukács), стала культурной конструкцией, как кондиционер воздуха или зарядное устройство для айфона: у каждого, кто хочет, есть на нее право. Если мужчина превращается в "женщину", а биологическая женщина — в менструирующего человека, то это становится трагической обратной стороной диалектики метаморфозы, которую описал еще римский поэт Овидий: структуры возникают и разрушаются, появляется нечто новое, становящееся также структурообразующим, потом и оно подавляется и ограничивается.

Феминизм признает женщину и ее отличия от мужчины. Женственность — это не мужская проекция, мир не всегда функционирует фаллоцентрично. Однако более фаллоцентричным чем "менструирующий человек" ни одно понятие быть не может. Размывание рамок категории "женщина" сокращает различие между мужчиной и женщиной до идентификационной категории — по принципу: если я чувствую себя женщиной, то я и есть женщина.

А вот если нам удастся уйти от использования слов "менструирующий человек", то принадлежность к маргинализированной группе более не ведет к изоляции, напротив: признание себя женщиной дает свободу и наполняет силами. Еще одна диалектическая метаморфоза: мужчина, выполняющий домашнюю работу, становится не менее, а более мужественным. Женщина-трансгендер — более женщина, чем женщина. А где же биологическая женщина в этой новой схеме? Она — менструация, циклическая натура, разлагаемый отход на компостной куче истории.

Сара Пайнс (Sara Pines)