The Guardian (Великобритания): почему Германия и Франция расходятся с английским миром в том, как сдерживать Россию?

Устоит ли союз западных стран, направленный против России и обусловленный наращиванием войск на украинской границе? Над этим вопросом всё чаще задумываются политики и дипломаты. Причина лежит в опасениях, что Германия и, в меньшей степени, Франция угрожают разойтись с США и Великобританией не только в представлениях о том, как реагировать на любую будущую российскую агрессию в адрес Украины, но и в оценке неминуемости угрозы.

Чтобы свести к минимуму разногласия среди членов НАТО, предпринимаются все возможные меры, среди них – регулярные телефонные разговоры, вроде того, что провел в понедельник Джо Байден. Но возможно, совсем избежать их не удастся, поскольку они отражают не только разницу в краткосрочной оценке разведданных, но и глубокие расхождения во взглядах между Германией и Францией с одной стороны и английским миром – с другой на то, как сдерживать Россию. И этим расхождениям уже не один десяток лет.

Франция, рассматривая ту же информацию ЦРУ, не видит неминуемого вторжения или стягивания войск, оснащенных для нападения в ближайшие три недели. Именно такой оценкой поделились лучшие украинские эксперты в сфере обороны.

Что касается Великобритании, министр иностранных дел Лиз Трасс открыто критиковала Германию за её энергетическую зависимость от России. Не оставила она без внимания и недавний отказ Берлина позволить Эстонии передать Украине вооружение немецкого производства. Мысль о том, что Германия предоставит оружие для использования против России впервые со времен Второй мировой войны, подобна проклятию. Выступая во вторник в Берлине, канцлер Германии Олаф Шольц поддержал это решение, заявив, что оно основано "на событиях последних лет и десятилетий".

Премьер-министр Польши Матеуш Моравецкий (Mateusz Morawiecki) в публикации на Фейсбуке написал, что он по-прежнему обеспокоен отказом, который получила Эстония.

Ситуация с Германией вызывает всё большее раздражение у республиканцев в Соединённых Штатах, что вылилось в статью с заголовком "Германия – надежный союзник США? Нет" в Wall Street Journal.

Напряженность отражает две разных точки зрения на то, как, даже сегодня, можно воспрепятствовать превращению России во враждебную Западу силу. Эти точки зрения господствовали в политике со времен холодной войны.

В Берлине, Вашингтоне, Париже и Лондоне постоянно менялись представления о том, как построить что-то стабильное на обломках постсоветской России. И на разных этапах эти столицы придерживались разных мнений.

США при Билле Клинтоне с неохотой относились ко вступлению в НАТО Вишеградской четверки – Чехии, Польши, Венгрии и Словаки. Они ясно это продемонстрировали на саммите организации в январе 1994 года. По их мнению, Североатлантический альянс не в состоянии "позволить себе провести между востоком и западом новую границу, которая может превратиться в самосбывающееся пророчество будущего конфликта".

Тони Блэру также пришлось лишиться иллюзий относительно того, что Великобритания сможет заманить Путина в западный лагерь. Он активно поддерживал вступление России в "Большую восьмерку". В 2017 году Борис Джонсон в качестве министра иностранных дел посетил Москву и, несмотря на отравление в Солсбери, с необычайным попустительством отнесся к российским деньгам в Лондоне.

Франция также постоянно меняла свое мнение после того, как в марте 2014 года Россия оккупировала Крым. Только под непрерывным давлением американцев Франсуа Олланд расторг контракт на миллиард фунтов, подписанный его предшественником, на поставку России вертолетоносцев типа "Мистраль", предназначавшихся для аннексированных черноморских портов в Крыму.

Эммануэль Макрон пригласил Путина в Версаль в мае 2017 года по случаю выставки, посвященной Петру Великому. Столкнувшись с изоляционизмом Трампа, Макрон в 2019 году призвал к окончанию "замороженного конфликта" с Россией. В июне прошлого года совместно с Ангелой Меркель он ошеломил других европейских лидеров предложением провести саммит с Путиным. Во вторник в Берлине французский президент заявил, что он по-прежнему планирует провести на этой неделе разговор с российским лидером, но при этом единственной темой будет деэскалация.

Однако центральным игроком в отношениях Европы с Россией является Германия, и так было с момента объединения страны.

Много написано о том, почему Германия занимает упорно снисходительную или оптимистическую позицию по отношению к Путину. Последняя из работ – "Российская проблема Германии" (Germany’s Russia Problem) Джона Лоха (John Lough). В ней он описывает масштаб торговых, политических, культурных и интеллектуальных связей между немецкими и российскими элитами. Кроме того, он объясняет, почему Путин играет на чувстве вины Германии за войну и отказывается вознаградить немцев за прощение.

К примеру, Лох рассказывает, как после вторжения России в Грузию летом 2008 года министр иностранных дел Германии и член Социал-демократической партии Франк-Вальтер Штайнмайер (Frank-Walter Steinmeier) предостерегал Европу от введения санкций. Он утверждал, что такой шаг захлопнет для неё двери туда, куда она потом захочет войти.

И хотя реакция Меркель на вторжение на Украину в 2014 году была жесткой, Штайнмайер, будучи уверенным в том, что СДПГ понимает русских лучше, чем ХДС, отправился в Москву и предложил экономическое партнерство с Россией. В то же время трое бывших канцлеров страны – Гельмут Шмидт, Герхард Шрёдер и Гельмут Коль – предостерегали Меркель от изолирования Москвы. Спустя неделю после вторжения в Россию прибыл глава Siemens. Поскольку дипломатическая ситуация ухудшалась, группа бывших высокопоставленных немецких деятелей и политиков подписали эмоциональное письмо, в котором призывали вернуться к политике разрядки.

Согласно недавней статье Чатем-Хаус, такие отношения между Россией и Германией сформировались под влиянием двух факторов. Первый – новая восточная политика (Ostpolitik). Речь идет о внешнеполитической стратегии "изменения через сближение" по отношению к Советскому Союзу и его сателлитам. В 70-ых её предложил канцлер от социал-демократов Вилли Брандт. Это была попытка преодолеть жесткую линию, сосредоточившись на общих интересах. Многие до сих пор считают такую политику способом двигаться вперед.

Второй фактор – соглашение о взаимной зависимости между странами, которое восходит к 70-м годам, когда Советский Союз и Германия договорились о поставках природного газа из СССР. В основе лежит убеждение, которое Шмидт сформулировал так: "те, кто друг с другом торгуют, друг в друга не стреляют". К 2018 году на Германию приходилось 37% продаж "Газпрома", а страны договорились о "Северном потоке – 2". В период с 2000 по 2011 год немецкий экспорт в Россию вырос в пять раз.

Эта точка зрения по-прежнему господствует среди некоторых представителей СДПГ. Нынешний министр экономики Роберт Хабек (Robert Habeck), чье ведомство отвечает за санкции, выступает против того, чтобы лишать Россию доступа к SWIFT. "Мы должны думать о новых сферах бизнеса, которые помогут обеим сторонам выйти из конфронтации", – заявил он Der Spiegel.

Однако в последние недели характерные для Ostpolitik уступки подверглись критике со стороны молодого поколения. Михаэль Рот (Michael Roth), социал-демократ и председатель комитета по иностранным делам, выступил за то, чтобы его партия вышла из тени Брандта. "Мы не можем думать, что мир лучше, чем он есть на самом деле", – заявил он. Другие министры настаивали, что энергетическую сферу, в том числе будущее "Северного потока – 2", нельзя исключать из списка потенциальных санкций, как это было в 2014 году.

Всё это меняет позицию Шольца в переговорах с американцами. Ситуацию не упрощает его альянс с министром иностранных дел и представительницей партии "Зеленых" Анналеной Бербок, которая стремится внедрить ценности в иностранную политику Германии. Чтобы избежать публичного раскола, СДПГ собирается провести официальную внутрипартийную дискуссию о своем подходе к России.

Один дипломат указал на актуальность высказывания Александра Солженицына времен коллапса Советского Союза, в котором он предупреждал о том, насколько сложно может быть справиться с распадом империи. "Часы коммунизма – своё отбили. Но бетонная постройка его ещё не рухнула", – писал он. И поэтому предстоящая задача может заключаться не в "освобождении", а в том, как бы "не расплющиться под его развалинами".