Atlantico (Франция): неужели в столкновении с украинским кризисом ЕС ведет себя как зомбированный?

Разногласия внутри ЕС по украинскому вопросу показывают несоответствие между громкой риторикой о широкой политической интеграции и сегодняшней политической и геополитической реальностью Евросоюза.

Гийом Клосса: На самом деле система безопасности Евросоюза действует в рамках НАТО и гарантируется американцами с 1954 года. Такая система отношений сложилась в Европе после провала Европейского оборонительного сообщества. Провал этой задумки произошел благодаря французам.

Этим и объясняется ключевая роль американцев в этом кризисе. Если бы ЕС был настоящей военной и дипломатической державой со своей армией и способностью обеспечить собственную оборону, он был бы на первых ролях. По данным опросов, граждане большинства государств-членов хотят единой европейской обороны, но наши лидеры пока молчат на этот счет. Причем, не потому, что мы не федеральная держава, и не потому, что мы просто зрители. Вот англичане и австралийцы, которые регулярно встают на сторону американцев, являются зрителями, но уж точно не мы.

Именно европейцы были заинтересованы подтолкнуть американцев к более активным действиям в Европе после вакуума, образовавшегося при Трампе. При этом европейцы вполне способны влиять на позиции США. Американский президент намекнул на допустимость небольшого вторжения России на территорию Украины, за которой не последует серьезного наказания, что было тактической ошибкой. Но под давлением ЕС он скорректировал свою позицию. [Последовало заявление госсекретаря Блинкена, что любое нарушение границы Украины повлечет самые суровые американские санкции — прим. ИноСМИ.] Кроме того, ЕС при поддержке председателя Европейского Совета и главы дипломатии изучает все сценарии и возможные действия в случае нападения, подготавливая условия для достижения консенсуса между членами союза и поддерживая сбалансированный диалог с американским партнером. Без такого единства мы не были бы услышаны. Наконец, в последние дни возобновились переговоры в рамках "нормандского формата", который объединяет французов, немцев, русских и украинцев, чтобы обеспечить выполнение Минских соглашений и способствовать созданию условий для деэскалации.

Бруно Аломар: У ЕС нет единого взгляда на отношения с Россией. Это невозможно из-за стран Восточной Европы, вышедших в гневе из-под полувекового советского ига. Это невозможно из-за Германии с ее энергетической зависимостью от Москвы, из-за Франции, отношения которой с Россией колеблются между истерическими спорами вокруг "европейских ценностей" и возвращением к некоторым общим позициям, подпитываемым антиамериканизмом. В таких условиях не может быть никаких согласованных действий внутри ЕС. Таким образом, вопросы по поводу отношений с Россией решаются посредством дипломатии, а именно национальной дипломатии. Вопрос стоит в следующем: неужели все так плохо?

Гийом Клосса: Понятно, что, покинув Евросоюз, британцы, которые могли отстаивать свой выбор и приоритеты в рамках ЕС, больше не могут делать это в рамках альянса, который объединяет англо-саксонские страны вокруг США, так как соотношение влияния не в их пользу. Вместо того, чтобы совместно защищать свои суверенитеты вместе с Францией, Германией и другими в рамках Европейского союза, англичане доверили свой суверенитет США и теперь вынуждены постоянно поддерживать любые решения Вашингтона. Среди них и самые неудачные задумки США, но англичане не имеют возможности их пересматривать. Но это их выбор, не наш.

Бруно Аломар: Не существует политики, которая не учитывает реалии, сказал бы генерал де Голль. Реальность такова, что государства-члены союза в силу своей истории и географии имеют слишком разные интересы, чтобы мы могли создать общую оборону и дипломатию. Ярые защитники европейской интеграции сделали вид, что игнорируют именно эту реальность, когда они создавали Европейскую службу внешних действий в 2008 году (ЕСВД). Но как можно претендовать на европейскую дипломатию, учитывая проявление фундаментальных различий между европейцами, возникших во время второй войны в Ираке несколькими годами ранее? И как сегодня мы можем претендовать на дипломатию, которая объединила бы Болгарию, Португалию, Ирландию и Эстонию?

Гийом Клосса: Прежде всего, надо сделать пояснение. Европейский союз еще не сделал выбор в пользу того, чтобы стать великой державой в области геополитики, безопасности или обороны. Для этого необходимо организовать масштабные демократические дебаты. Если европейцы ответят положительно, союзу придется организовать вместе с США переходный период, который позволит европейцам восстановить контроль над своей безопасностью и обороной. Американцы не против, но им необходимо почувствовать настоящую европейскую волю, которая должна прежде всего основываться на взаимном доверии между всеми членами по этим вопросам. В остальном Европейский союз — это самая передовая и продвинутая в мире и в истории человечества государственная интеграция, осуществленная демократическим и мирным путем, что важно. Евросоюз является важной коммерческой державой, он остается крупнейшей промышленной державой, производящей продукты питания и высокотехнологическое оборудование, он является ведущей мировой нормативной державой, а также ведущим мировым рынком. Мы — источник вдохновения для многих. 70 лет назад такое явление, как современный ЕС, было невозможным.

Европейская интеграция на самом деле способствовала превращению европейцев в ключевых игроков глобализации, хотя две развязанные самими европейцами мировые войны вполне могли оттеснить нас на обочину мирового развития. Но этого не произошло. Сейчас ясно, что в геополитической и цифровой сферах предстоит еще многое сделать, это задача новых поколений, которые сегодня находятся или приходят к власти. Мы не задумываемся глубоко и тратим слишком много времени на урегулирование наших споров. А нам нужно думать о том, как всем подарить наше демократическое будущее, которое мы хотели бы видеть. Надо искать возможности для воплощения этих наших амбиций в жизнь. Мы должны изменить наш подход. У нас есть таланты и ресурсы для этого.

Гийом Клосса: Лиссабонский договор позволяет сделать союз геополитической державой, по крайней мере, в сфере внешней политики. На самом деле это очень просто, достаточно, чтобы государства-члены единогласно решили, что их решения в области внешней политики принимаются компетентным большинством. Жан-Клод Юнкер, тогдашний председатель Еврокомиссии (ЕК), говорил об этом незадолго до истечения срока его полномочий. Манфред Вебер, председатель фракции Европейской Народной партии в Европарламенте, объединяющей христианско-демократические партии и умеренных правых, повторил это предложение во время слушаний в Европейском парламенте в Страсбурге 19 января.

До сих пор французы так и не ответили на это предложение, опасаясь, что оно ослабит дипломатическую значимость Франции. Тем самым мы помешали превращению ЕС в дипломатическую державу, говорящую суровым голосом с любыми соседями на востоке.

Я думаю, что эта тема заслуживает серьезного обсуждения. Непонятно, снижает ли переход к голосованию компетентным большинством, введенный Лиссабонским договором, влияние французской дипломатии. На самом деле в последние годы наши дипломатические решения, не пользующиеся европейской поддержкой, были малоэффективны. И часто эту поддержку невозможно было получить из-за правила единогласия, которое означает, что небольшое государство может заблокировать коллективное решение ЕС. Франция заинтересована в развитии более сильной и гибкой европейской дипломатии, которая лучше бы соответствовала нашим интересам, даже если это означает, что мы должны прислушиваться к нашим европейским партнерам, что было нам несвойственно в последние годы. Нам надо идти на компромиссы, чтобы лучше учитывать их интересы.

Гийом Клосса: Это тема, над которой я работал в 2007 и 2008 годах во время последнего французского председательства в Совете ЕС. Сегодня мы должны сделать то, что планировали в 2008 году: заполучить эффективную европейскую дипломатию, хорошо скоординированную с дипломатией государств-членов. Нам надо иметь реальный потенциал для анализа, прогнозирования и предвидения геополитического будущего. А еще нам надо разработать среднесрочную стратегию, основанную на различных сценариях; отправить наших лучших дипломатов в европейский дипломатический корпус и создать совместные группы. Мы должны опираться на реальную политику, а не на эмоции; в разговоре с Россией нам надо избегать разрозненности. Но не будем увлекаться одним лишь давлением: сегодня дипломатия должна обращать внимание на цифровые технологии, устойчивое развитие, торговлю, демографию, миграцию, а не только на традиционные геополитические вопросы войны и мира.

Гийом Клосса: Прежде всего, я считаю, что мы не можем прибегать к мягкой силе в долгосрочной перспективе без жесткой силы, и поэтому мы должны в конечном итоге иметь мощную внешнюю политику, наделенную реальной культурной, нормативной и языковой мягкой силой. Но за этой бархатной перчаткой должен скрываться кулак — вызывающая доверие европейская оборона. Они должны дополнять друг друга.

Мы часто и не без основания говорим о европейской доверчивости, но то же самое можно сказать и об американцах. Более того, часто те, кто говорит о европейской наивности, часто и поступают наивно, руководствуясь своими эмоциями и национальным нарративом, в котором они были воспитаны. Государства-члены ЕС (и Франция здесь не являются исключением), а также наши союзники вкладывают слишком много эмоций в свои политические решения. А вот русские действуют без эмоций и умеют приобретать союзников в наших странах, используя их эмоциональные слабости и делая упор на конкретные экономические или энергетические интересы. Русские умеют пользоваться нашей взаимозависимостью. И мы должны научиться делать то же самое в мире, основанном на соотношении сил, освобождаться от слишком сильной взаимозависимости. У нас есть для этого средства, но нам надо научиться лучше использовать нашу силу.

Бруно Аломар: Я не уверен, что зомби по имени ЕС захочет пробудиться. Несомненно то, что ЕС, который изначально был рынком с внешней границей, в течение 30 лет пытался инвестировать в основные сферы. Он даже продемонстрировал определенные успехи в экономической области. Те, кто хочет во что бы то ни стало наделить его федеральными полномочиями в суверенной сфере, заставят нас поверить в принцип "или все, или ничего". Но ничто не доказывает, что промежуточная ситуация, при которой суверенные вопросы рассматривались бы в основном отдельно взятой страной, а некоторые экономические вопросы — не все — решались бы на федеральном уровне, кажется невероятной. Я скорее думаю, что именно в этом ключе должен развиваться ЕС. Потому что, если преимущества единого рынка действительно ощутимы — по крайней мере, частично. А вот прибыль от коллективных действий в области обороны или дипломатии гораздо менее очевидна. И главное — ее трудно получить. В двух словах: вопреки тому, что думает, в частности, французская элита, Евросоюз, как и утверждали британцы, уже в значительной степени изжил себя...