Foreign Policy(США): американцы никогда не желали знать правду

Хотят ли американцы, чтобы СМИ говорили им только правду? Я прочла новую книгу Энди Тачер (Andie Tucher) об истории лжи в американской журналистике и теперь в этом не столь уверена.

С выходом первой американской газеты в 1690 году лживая журналистика – ради власти, прибыли, политики, развлечения или просто озорства – шла в авангарде американских СМИ. На смену грошовым газетам 1830-х пришла желтая пресса 1890-х, затем таблоиды 1920-х и телеканал Fox News сегодня, – но все они пичкали падкую на развлечения публику пропагандой и сенсационными теориями заговора.

Сегодня США угрожает непрекращающаяся пандемия, отголоски антиправительственного бунта и разрушительный конфликт в Европе, и ставки для демократии никогда не были столь высоки. Однако еще более века назад журналист и критик Уолтер Липпман (Walter Lippman) сетовал, что "нынешний кризис западной демократии – это в первую очередь кризис журналистики". Такое чувство, что он говорил о сегодняшнем дне. Гигантский объем дезинформации в наши дни может показаться отклонением от нормы, но, как ясно объясняет в своей книге Тачер, это не так. Американская общественность всегда гонялась за информацией, которая возбуждает, отвлекает или потакает желаниям – и неважно, правдива она или нет.

Газетные утки практически подмяли под себя медиарынок за первые 200 лет существования американской прессы. Лишь на рубеже прошлого века появилось некое подобие ответственной журналистики на благо общественности. Тачер рассказывает бойкие анекдоты XIX и XX веков, откровенно подтрунивая над тем, насколько возмутительные байки подчас подавались как новости. Попутно мы узнаем удивительные факты из истории американской журналистики – например, о рождении интервью. Это изобретение американских СМИ восходит к 1836 году, когда The New York Herald, освещая убийство проститутки, дословно опубликовала свою беседу с содержательницей борделя. Увы, как и большинство СМИ того времени, репортер гонялся за жареным. И когда выяснилось, что "мамочка" выражается недостаточно скандально, он напичкал статью выдуманными цитатами.

Тогдашняя публика против небольшого приукрашивания правды не имела ничего против, однако некоторые журналисты нарушали все рамки приличия. В 1892 году скандальные подробности истории из репортажа The Boston Globe, как Лиззи Борден зарубила топором родителей, потрясли весь город. Однако, по словам Тачер, это была "детективная ложь". Состряпал ее частный сыщик, которому заплатили 500 долларов за выдуманные подробности кровавого убийства. Оклеветанную Борден в итоге оправдали, а The Boston Globe – редкий случай – опубликовала на первой полосе извинение.

К концу XIX века наконец-то появилась иная журналистика – с профессиональной этикой, точная, справедливая, независимая и прозрачная. Перемену ускорили такие деятели, как легендарный редактор The Harper's Weekly Джордж Уильям Кертис (George William Curtis), который еще в 1871 году назвал современную ему журналистику "делом совершенно презренным", добавив, что честные репортеры ею гнушаются, "чтобы не замараться". И он был такой не один. Строгие и решительные репортажи Иды Уэллс (Ida Wells) о судах Линча на Глубоком юге в 1890-х годах сломали не только расовые, но и журналистские барьеры. Она беспристрастно документировала пропаганду о том, как черные мужчины якобы насилуют белых женщин, – в дальнейшем ею оправдывали убийства. В "приличном обществе" ее репортажи – главным образом в брошюрах и газетах для черных – не приветствовались. The New York Times даже назвала ее "злобной мулаткой, клеветницей и лгуньей".

Однако профессиональная журналистика в ХХ веке действительно набирала обороты, и, как пишет Тачер, "бремя установления истины перешло с читателя на газету, а с простого гражданина – на эксперта". На протяжении столетия журналистика стала считаться надежной и авторитетной, по крайней мере, среди белых американцев, чья точка зрения отражалась в большинстве изданий.

Но это отнюдь не означает, что подлог исчез совсем. Две мировые войны поставили новые задачи даже перед почтенными новостными агентствами вроде Associated Press: как нащупать равновесие между правдой и патриотизмом. Так, в 1943 году один репортер инсценировал фотографию, как американские медики якобы помогают раненому солдату в Тунисе, однако трюк удалось разоблачить.

Современность принесла с собой революцию в СМИ – а с нею и новые средства обмана. Как пишет Тачер, "новые коммуникационные технологии неизбежно проходят пробу как инструменты фальшивой журналистики". Изначально фотожурналистика не годилась для репортерской работы – учитывая размер тогдашней аппаратуры и длительные выдержки, большинство фотографий были постановочными. Та же участь поначалу ждала и видео.

Тяжелые времена были даже у радио. Первая прямая трансляция с Национального съезда Демократической партии 1924 года в Нью-Йорке пошла не по сценарию, когда главный репортер вышел из зала и за микрофон уселся его ретивый помощник. Слушания показались ему слишком скучными, и он решил "оживить" их красочным описанием вымышленной драки. Несколько лет спустя вымышленная радиопостановка пересекла другую черту. Спектакль Орсона Уэллса 1938 года по роману Герберта Уэллса "Война миров" на радио CBS и не заявлялся как выпуск новостей, однако слушатели, подключившиеся в середине передачи, решили, что это прямое включение с инопланетного вторжения. CBS засыпали звонками – причем, по иронии судьбы, сообщения о бурной реакции общественности тоже оказались липой. В действительности не было ни волны самоубийств, ни запруженных перепуганными гражданами улиц.

Возвышение сенатора Джозефа Маккарти в 1950-х положило начало новой эре, когда нападки на СМИ, источник правды, превратились в политическое и идеологическое оружие. Маккарти и его сторонники яростно демонизировали прессу. "Так они заложили основу системы, которая действует и по сей день: понятие истины относится скорее к партийной борьбе, чем к реальности, – пишет Тачер. – Тот, кто контролирует прессу, контролирует правду. Стало гораздо важнее разоблачить, что ваш оппонент "врёт", а не просто ошибается, – это гораздо эффективнее". Можно провести прямую линию от Маккарти к бывшим президентам Ричарду Никсону и Дональду Трампу.

Хотя современная эпоха принесла с собой совершенно новаторскую журналистику – например, досье Пентагона о войне во Вьетнаме и Уотергейт – доверие к СМИ достигло своего пика в 1976 году. С тех пор оно неуклонно падает.Баснописцы вроде Джанет Кук (Janet Cooke), Стивена Гласса (Stephen Glass) и Джейсона Блэра (Jayson Blair); небрежная работа с источниками у журналистов вроде Дэна Разера (Dan Rather); волна заведомо лживых репортажей в преддверии войны в Ираке – всё это черные пятна в истории ключевых СМИ. Но еще вреднее оказались политические вбросы. В 2004 году неназванный советник тогдашнего президента Джорджа Буша-младшего, – считается, что это был Карл Роув (Karl Rove), – высмеял само понятие объективности и веру, что "решения принимаются в результате разумного изучения объективной реальности". Далее он даже предсказал эру Трампа: "Мы сами создадим себе реальность".

В эпоху Обамы теории заговора стали общим местом. Хотя сами по себе они и не новость, в прошлом они "оставались на обочине общественного дискурса", как выразилась Тачер. "Теперь они вышли на первый план – с легкой руки потенциального соперника из крупной партии и при поддержке влиятельных фигур из национальных СМИ, а также благодаря энергичным кампаниям в социальных сетях". Так, ложная теория, будто тогдашний президент Барак Обама родился за пределами США, стала чуть ли не кличем для целого крыла Республиканской партии, когда та пришла к власти несколько лет спустя. И неважно, что Обама продемонстрировал публике свое подлинное свидетельство о рождении, – доказательства не могут соперничать с "правдой" в эпоху Facebook*, ток-шоу Fox News, телеканала Infowars и независимых расследований в интернете.

Тачер на удивление мало внимания уделяет социальным сетям и радикальным ультраправым СМИ. Надо отдать ей должное, эта история еще не закончена, но грандиозная роль социальных сетей в распространении дезинформации представляет собой экзистенциальную угрозу цветным общинам, здравоохранению, будущему демократии и всей планете.

Сегодня местная журналистика постепенно сдает позиции, а доказательства все чаще уступают место домыслам. По недавнему опросу, практически 42% американцев не верят, что президент Джо Байден победил на выборах законно. Шесть из десяти считают, что американская демократия находится в кризисе. Тачер рассуждает о "резкой поляризации и расколе граждан на фракции, которые не находят общего языка, рутинной демонизации экспертов и профессионального опыта, когда сама истина подается всего лишь как чье-то частное мнение". Американские города превращаются в новостные пустыни – или, что еще хуже, в рассадники фальшивых сайтов с информационной "жвачкой", закрытых групп в Facebook* и почти не модерируемых новостных рассылок. Вакуум ответственной и фактической журналистики уже расколол страну.

Что же нас ждет дальше? Ответа на этот вопрос у Тачер нет. Вместо этого она критикует крепнущее движение внутри прессы, которое считает, что концепция журналистской объективности ХХ века больше не отвечает сложившемуся моменту. Для нового поколения журналистов традиционная беспристрастность не только нежелательна, но и немыслима. Вместо того, чтобы притворяться, что у них нет мнения по животрепещущим вопросам, репортеры должны открыто излагать свой жизненный опыт и точку зрения, чтобы завоевать доверие публики, считают они.

Для Тачер это перебор. "Если все сделать правильно, профессионализм и объективность даст читателям желанную альтернативу, – хотя это редкость в хаотическом медиа-ландшафте, объятом острой партийной борьбой. Это мысль, что правда зависит не от эмоций, прихотей и пристрастий, а от убедительных доказательств, и устанавливается в ходе специальных процессов", – пишет она.

Может быть и так. Но, как показывает более чем 300-летняя история американской журналистики, именно этой борьбы и жаждет американский народ.

Автор: Вивиан Шиллер (Vivian Schiller), исполнительный директор Aspen Digital, программы Института Аспена

____________________________________

*деятельность Meta (соцсети Facebook и Instagram) запрещена в России как экстремистская