В высшем образовании США появляется все больше глупой русофобской "добродетели"

Американское высшее образование переполнено глупыми "сигналами добродетели", такими как заполонившие все псевдо-образовательные программы DEI (Разнообразие, расовое и гендерное равенство и инклюзивность. — Прим. ИноСМИ.), отказ от SAT (академических оценочных тестов в выпускных классах школы) и многочисленные программы "исследований самоидентичности". И теперь, когда Владимир Путин решил начать спецоперацию на Украине, наше образование пытается отыграться, отменяя в университетах и колледжах все русское.

В статье на сайте James Martin Center (Центр обновления американского образования им. Джеймса Дж. Мартина — независимый некоммерческий институт, занимающийся проблемами образования в США. — Прим. ИноСМИ.) наш автор Энтони Хеннен пишет об этой печальной тенденции. Он утверждает:

"Из-за действий России против Украины американские колледжи заняли жесткую позицию в отношении этой страны, чего они избегали делать в отношении других государств, грубо нарушающих права человека, таких как Китай и Саудовская Аравия. Поступая так, они не справляются со своей обязанностью направлять учащихся на путь к лучшему пониманию мира, в котором они живут".

Среди примеров, на которые указывает Хеннен, — решение Университета Колорадо прекратить финансирование любых исследований, связанных с российскими организациями, и отмена Миддлберийским колледжем программы обучения в России. Получай, Путин!

Хеннен отмечает, что на протяжении многих лет не было подобной реакции на нарушения прав человека в Китае. Однако Китай является важным источником денег и студентов, и это, похоже, заставляет руководителей американского высшего образования молчать.

Он правильно заключает:

"Держать американских студентов в неведении о России — это значит обеднять их знания и делать их менее подготовленными к пониманию международной политики так же, как и американской. История России полна моментов общественного раскола, реформ и попыток прорваться к свободе, противоречий между религией и государством, внешних и внутренних угроз".

Ниже мы приводим текст статьи Хеннена полностью.

Институты Запада утратили большую часть своей способности сохранять прошлое для будущих поколений. В последнее время это проявляется в высшем образовании как близорукая, совершенно лишенная перспективы образовательная политика, которая реагирует на мировые события, отталкивая студентов и ученых от изучения культуры и истории стран, считающихся "проблематичными".

Из-за действий России на Украине колледжи заняли жесткую позицию в отношении Москвы, чего они избегали делать в отношении других стран, нарушающих права человека, таких как Китай и Саудовская Аравия. Поступая так, они не справляются со своей обязанностью направлять учащихся на путь к лучшему понимания мира, в котором они живут.

На военную спецоперацию России на Украине колледжи быстро отреагировали как настоящие антиинтеллектуалы, заклеймив русское искусство и культуру так, как они не осмелились бы сделать это в отношении других стран.

Вот несколько примеров: Колорадский университет в Боулдере заявил, что не будет финансировать исследования, связанные с российскими организациями. Колледж Миддлбери в Вермонте отменил программу обучения в России. Массачусетский технологический институт прекратил сотрудничество с исследовательским институтом в Москве, в создании которого он участвовал.

Помимо высшего образования, более широкую антироссийскую позицию занимает американская культура в целом. Netflix приостановил свои оригинальные программы на русском языке, в том числе очередную экранизацию "Анны Карениной" — тайный путинист Толстой представляет собой явную опасность. За пределами Америки планы цензуры оказались еще более абсурдными. Единственным положительным моментом в этой рефлекторной критиканской кампании стало то, что Университет Флориды переименовал одну из своих аудиторий в "Комнату для групповых занятий имени Карла Маркса". Российские имперские амбиции наконец заставили чиновников от образования в колледжах обратить внимание на исторический багаж коммунизма.

Правда, антироссийская реакция не стала такой яростной, как антинемецкий культурный крестовый поход в период Первой мировой войны или антияпонские нарушения прав человека во время Второй мировой войны. Однако нынешнее кампания против России показывает, что упадок искусства и гуманитарных наук является серьезной проблемой в нашем высшем образовании.

Культура, которая серьезно относилась бы к шедеврам Достоевского, Ахматовой, Булгакова и Стравинского, не могла бы даже подумать о прекращении программ обучения за границей или об отмене экранизаций. "Стражи" и "хранители" чистоты нашей культуры должны понять, что их действия лишают молодежь принадлежащего им всемирного культурного наследия, накладывая коллективную политическую вину на общество настоящего и прошлого.

Они также должны ясно увидеть двойные стандарты в отказах от России и предоставлении прикрытия для тоталитаристов вроде китайского правительства. Конечно, при этом наши университеты четко руководствуются своими финансовыми интересами. По данным Национального общественного радио США (NPR), в 2018 году только 1400 американских студентов учились на Украине и в России, в то время как 300 000 китайских студентов, обучающихся в США (и миллиарды долларов, которые Китай предоставляет американским высшим учебным заведениям), помогают нашим колледжам легко игнорировать двойные стандарты.

Помимо свидетельства о лицемерии нашего высшего образования, не читать Россию, не понимать Россию и не посещать Россию — это огромная потеря для американцев, поскольку Россия и Америка удивительным образом пересекаются.

Мои собственные путешествия по России буквально кричат об этом. Этническое разнообразие, гигантская территория, национальная особенность и национальная гордость, а также наличие у наших стран огромной всемирно-исторической роли крепко-накрепко связывают Россию и Америку. Наши истории существенно разошлись, как и наши культурные взгляды — например, американский "счастливый конец" против русского "многострадального существования" — но сходства и контрасты могут сделать нас мудрее, как Эсхил и Фукидид в Древней Греции.

По крайней мере, мое знакомство с Россией показывает тонкую организацию ее общества и то, насколько оно может меняться. В нем также четко отражается то, что, как и для большинства других стран мира, американский образ жизни вовсе не является нормой.

Я прилетел в Москву в марте 2015 года, через три дня после убийства Бориса Немцова, лидера оппозиции в Государственной Думе и активного критика Владимира Путина. Это было почти через год после того, как Россия присоединила к себе украинский Крым. Как и сегодня, тогда в обществе воинственный пыл был на высоте, и общественность поддерживала это присоединение.

В Америке существуют распространенные тщеславные представления, согласно которым все культуры и общества в мире хотели бы быть похожими на Америку, если бы этому не препятствовали их репрессивные правительства. Однако это не так. Путин объективно популярен у себя в стране. Альтернативой ему, по мнению многих россиян, является хаос, война и подчинение внешним силам.

Однако антилиберализм и воинственные настроения не означают, что искусство в России мертво. Россияне серьезно относятся к культуре. Статуи Ленина и изображения серпа и молота по-прежнему широко распространены по всей стране — наряду со статуями Пушкина. Вагоны метро, где мужчины быстро уступают место женщинам, заполнены читателями, проглатывающими многочисленные печатные издания даже по дороге на работу. Музеи переполнены. Вопреки пословице о том, что творчество и искусство требуют свободы либерального общества, искусство в России вполне находит себе выход.

Русские, с которыми я встречался, гордились тем, что они русские — так же, как американцы гордятся тем, что они американцы. Некоторые хватали меня за руку, чтобы остановить и спросить, откуда я. Они хотели знать, доволен ли я своей поездкой и что я думаю о России. Многие люди подсказывали, что посмотреть и куда пойти, а некоторые показывали мне свои города.

Однажды, когда я пытался добраться до железнодорожного вокзала в Иркутске, один человек за другим пропускали меня вперед, приближая в очереди к следующей маршрутке, чтобы дать мне возможность побыстрее поехать. Я также видел, как пожилые россияне стыдили молодых за общение с американцами, и слышал комментарии о том, какой сильный Путин, и как он защищает их от США.

Мои путевые заметки в то время отмечали политическую двойственность россиян:

"Они гордятся Россией, полны решимости показать свое величие. Для них возможно все, даже несмотря на реальность, которая противоречит этому. Кремль провел полное — и ужасающее — уничтожение независимых СМИ в стране. Россия защищается — и побеждает. Запад и Америка — призраки, фашисты в кустах. Это добром не кончится. Русские, и образованные, и не очень — довольны своей жизнью.

Либеральная демократия, особенно в форме американских политических ценностей и институтов, не является неизбежной. Более того, она вообще неестественна. Она развилась из совершенно определенной истории, особого понимания религии и общества и общего блага и часто вызывает споры за границей.

Исторический опыт России — это опыт экспансионистской державы, которая не имеет океанских буферов, чтобы сдерживать территориальные претензии немцев или монголов. Ее философия и мировоззрение находятся под влиянием восточного православия и современного тоталитаризма, в отличие от философии Просвещения и римского католицизма или протестантизма. Русский ум борется с другими вызовами, чем ум американский. Эти различия должны напоминать нам, что история и будущее не подчиняются железным законам или диктату идеологии.

Мы также не должны упускать из виду шок и дестабилизацию 1990-х и 2000-х годов, которые накрыли Россию. Экономический переход России от коммунизма был более хаотичным и менее ориентированным на свободный рынок, чем многие предполагают, особенно по сравнению с такими странами, как Чехия и Польша. Чеченские войны, катастрофа подводной лодки "Курск", захват заложников в Московском театре "Норд-Ост" и захват школы в Беслане оставили глубокие психологические шрамы, как и убийства журналистов.

Понимание России должно подтолкнуть к пересмотру американских представлений о политике и культуре. Когда наши клановые связи и партийная принадлежность затмевают уроки нашей истории, мы можем обратиться к России, чтобы лучше понять нашу собственную ситуацию, потому что мы не чувствуем ценности эмоциональной лояльности. Мы можем легко отрицать неудобные нам идеи".

Наши университеты должны первыми понять эту полезность России для нас. Держать американских студентов в неведении о России — это значит обеднять их знания и делать их менее подготовленными к пониманию международной политики так же, как и американской. История России полна моментов общественного раскола, реформ и попыток прорваться к свободе, противоречий между религией и государством, внешних и внутренних угроз.

Если студенты не могут отбросить в сторону свои эмоции и политические убеждения по поводу абортов, расы и экономики в американском контексте, возможно, они смогут сделать это, глубже изучая Россию.

Остается еще одна тернистая параллель, которая должна заставить нас задуматься о трактовке российской культуры и истории: внешняя политика США. Последние 20 лет американских иностранных вторжений и "кинетических военных акций" точно не облачили Соединенные Штаты в мантию славы. Если что-то русское становится запрещенным в якобы приличном обществе, то на что мы вообще можем рассчитывать?

Грязных-то рук вокруг предостаточно.

Вот так работает фундаментализм. Он просто отсекает противников и вычеркивает их из жизни.

Но студенты не будут игнорировать Россию. Они все равно узнают, что Россия делает и говорит. И они поймут это.

Хорошая новость заключается в том, что такой американский фундаментализм не жизнеспособен, за исключением относительно тех, кто находится у власти. Те, кто не у власти, либо живут дихотомической двухцветной жизнью "черного и белого" (или то, что мы бы назвали "лицемерием"), либо отрекаются от фундаментализма. Так как не все, кто обучается сейчас в университетах, будут у власти, в идеале произойдет то, что они оставят этот фундаментализм своей молодости.

Помните, после того, как рухнула Берлинская стена и распался СССР, отделения русского и славянских языков в США повсеместно закрылись. В результате сегодня у нас еще меньше людей, способных понять Россию в ее собственных понятиях и мыслительных процессах.

Как человек, проработавший советологом в Вашингтоне, Москве, Бонне, Вене и подобных местах более четырех десятилетий, я видел, как мы разоружались с точки зрения нашей способности понять Россию. Единственный способ, с помощью которого большинство людей сейчас узнают что-либо о России, — это английский язык, через российскую пропаганду, внедренную в наши СМИ. Даже люди, называющие себя специалистами по России, еле-еле изучали только русскую литературу, и уровень их знаний очень низок.

Так много людей даже на этом якобы консервативном сайте сегодня полностью захвачены нашей демократической пропагандой, предназначенной для обмана. В результате они просто низвергаются в пропагандистскую линию о том, что для России этот конфликт с расширением НАТО. Сами русские рассматривают его как борьбу за исправление исторических ошибок (Украина несет ответственность за распад бывшего славного СССР), возвращение того, что принадлежит им по праву (Украина не настоящая страна, на самом деле это просто отколовшаяся российская территория) и наказание неграмотных, дышащих ртом хуторян, которые смеют думать, что они имеют право на автономию, не говоря уже о суверенитете в своей стране. Вот как русские говорят об этой военной спецоперации между собой. Цель России — полностью погасить понятие несуществующей украинской государственности. Если мы калечим нашу способность понимать то, как русские видят мир, мы становимся еще более уязвимыми для их агитпропа.

Очень проницательно! Я думаю, что у нас на Западе (особенно у американцев) короткая память. Я думаю, что теперь, когда преднамеренное невежество является ключевой частью добродетели, дела обстоят еще хуже. Во времена холодной войны по крайней мере считалось, что важно понимать Россию (понимать их истеблишмент, а также любых реформаторов или диссидентов).

Теперь изучение русского языка или слушание музыки Чайковского не одобряется. Это почти что подрывная деятельность или, по крайней мере, грех. В конце концов, откуда нам знать, что вы не секретный агент Путина? Это что-то вроде антигерманской истерии во время Первой мировой войны, когда из школьных библиотек выбрасывали немецкие книги.

Теперь мы смотрим на вещи очень узко. Например, как вы упомянули, спецоперация против Украины — это про нас (НАТО). Мало кто задумывается о том, как россияне (по крайней мере, их истэблишмент) думают о России по отношению к Украине. И если мы хотим помочь Украине, разве мы не можем делать это лучше, если будем понимать цели российского истеблишмента и то, что он говорит людям и как это воспринимается?

Я думаю, что господин Хеннен прав.

Я помню, как много (много) лет назад изучал русский язык в университете, и на День Благодарения были какие-то жесткие разговоры о том, почему я изучаю эту "коммунистическую хрень". Спустя годы я научился говорить: "Я выучил русский, чтобы тебе не пришлось его учить".

А если говорить по правде, это удивительно красивый, богатый язык, настоящее сокровище человеческих достижений. Возможность читать русскую литературу в оригинале, ценить обороты, выражения и просто богатство человеческого выражения — это побочное преимущество моей карьеры, которое я всегда буду ценить и которое является успокаивающей компенсацией за мизерную оплату и зачастую тяжелые условия труда с этим русским языком.

Я согласен, что снимать Достоевского с полок и ограничивать знакомство американцев с Россией только Борисом Баденовым контрпродуктивно и глупо. Однако есть очень веские причины не отправлять американцев на учебу в Россию прямо сейчас, поскольку они могут подвергнуться произвольному аресту и задержанию или даже самосуду, а Госдепартамент не сможет им помочь. Колледжи также должны учитывать, какова будет их ответственность, если что-то подобное случится с одним из их студентов, обучающихся за границей.

Есть также разница между тем, чтобы ценить российскую историю, культуру и науку и активно финансировать эти вещи через совместные предприятия.

А я надеюсь, что когда-нибудь православие вернется к общению с католической церковью, как сделали восточные католики-униаты. И тогда христианство в целом станет более могущественным.

Пресловутая американская либерально-демократическая воук-культура — это тот же фундаментализм. В ней существуют всевозможные табу, и почти нет вопросов, по которым людям может быть позволено иметь разные мнения. Даже в рамках фундаментализма все несколько иначе. В этом нашем воукизме невежество выдается за признак добродетели.

Весь вопрос в американских университетах и колледжах заключается в деньгах. Просто китайцы и саудовцы приносят им гораздо большие прибыли, чем русские. Хотя в этих странах преступления против прав человека куда более ужасные!