Как Варшава превратилась в защитника Киева

Интересы Польши во многом совпадают с линией США и Великобритании в Европе.

"Польша может быть подлинно независимой только в случае независимости Литвы, Белоруссии и Украины, а доминирование России над этими странами открывает путь к порабощению Польши", — писал почти полвека назад в Париже Ежи Гедройц, польский интеллектуал и эмигрант. Этот писатель и политик считается создателем современной внешнеполитической доктрины Польши, а также главным поборником "исторической перезагрузки" отношений с Украиной. Гедройц был редактором "Культуры", одного из важнейших европейских послевоенных журналов, который объединяет такие имена, как Чеслав Милош, Витольд Гомбрович, Андре Мальро, Эмиль Чоран, Альбер Камю, Александр Солженицын и многие другие.

В широком спектре политических течений польской эмиграции Гедройц связывал свои политические идеи с украинской антикоммунистической интеллигенцией, надеясь на то, что обе стороны отбросят "исторические стереотипы" (отказ от мифов о "великой Польше" и "украинской жертве") и наладят стратегическое политико-культурное партнерство.

Переписка Гедройца с украинским эссеистом и историком Богданом Осадчуком раскрывает многочисленные идеи польской интеллигенции о создании федерации "свободных стран Центральной Европы", а также сомнения в позиционировании Украины в постсоветский период.

В историческом контексте доктрина Гедройца соответствует стратегической линии польского государственника Йозефа Пилсудского, который после окончания Первой мировой войны планировал создать Междуморье, то есть многонациональную конфедерацию от Балтийского до Черного моря. Она была бы влиятельнее советской России, а также препятствовала бы расширению Германии на востоке Европы. Под влиянием соратника Гедройца Юлиуша Мерешковского польская эмигрантская элита отказалась от территориальных претензий в пользу создания крепкого союза с соседними государствами ради формирования сильного антисоветского пакта.

Ее дилемму о сотрудничестве с русской "антиимперской" интеллигенцией унаследовала Польша Леха Валенсы и его последователей. После падения Берлинской стены и вплоть до Майдана отношениям Польши с Россией была свойственна разная политико-экономическая динамика. Предпринимались многочисленные попытки решить больные исторические вопросы. А вот отношения с Украиной неуклонно двигались по восходящей. Тесные и постоянные связи на высшем уровне поддерживали бывшие президенты Александр Квасьневски и Леонид Кучма, а также Лех Качиньски и Виктор Ющенко. Польский президент Бронислав Коморовски был одним из немногих лидеров стран Европейского Союза, кто поддерживал контакт с Виктором Януковичем, благодаря чему Польша завоевала репутацию надежного союзника Украины и поборника ее стремления интегрироваться в западные политические и оборонный структуры.

Для польской политической элиты Украина — геополитическое пространство, которое отделяет Польшу от России, а ее в официальных кругах в Варшаве часто считали главной угрозой для безопасности страны. Политическая и экономическая эмансипация Украины от России, с польской "постмайдановской" точки зрения, рассматривалась как возможность ослабить демографический, экономический и военный потенциал власти в Кремле. Прозападная украинская элита, особенно после оранжевой революции 2004 года, считала Польшу государством с успешно реализованной трансформацией политико-экономической системы и главным звеном в сотрудничестве с ЕС и НАТО.

С самого начала конфликта на Донбассе в 2014 году Украина ждала польской военной поддержки, которой тогда, однако, не было. С другой стороны, от имени ЕС Польша помогала Украине в последние несколько лет проводить реформу местного самоуправления, благодаря чему росло доверие между гражданами двух стран. Два года назад почти 60% украинцев и 45% поляков оценивали отношения своих стран как сердечные, чему способствовали около полутора миллионов украинцев, которые вплоть до начала текущего года работали в Польше. "Люблинский треугольник", то есть тройственный региональный союз Польши, Украины и Литвы (2020), дал новую основу для политического, экономического, культурного, а также оборонного сотрудничества этих стран. Его цель — расширить диалог между этими странами и помочь Украине вернуть себе территориальную целостность, а также провести евроантлантическую интеграцию. Люблинский документ основывается на мощном историческом наследии польского Содружества конца XVIII века и остается открытым для "демократической" Белоруссии в качестве нового члена.

Таким образом, внешнеполитическую деятельность Польши в связи с конфликтом на Украине следует в основном рассматривать как попытки официальной Варшавы стать еще более мощным политическим, экономическим и культурным фактором в Центральной и Восточной Европе. В оборонной сфере Польша стремится за счет собственной стратегической глубины стать связующим элементом для значительной части постсоветского пространства. В этом смысле ее интересы во многом совпадают с линией Соединенных Штатов Америки и Великобритании в этой части Европы, но Париж и Берлин с подозрением смотрят на ее шаги.

До начала конфликта на Украине отношения между Варшавой и Брюсселем были весьма натянутыми из-за польских национальных законов, которые не соответствовали европейским (похожая ситуация с Венгрией). И вот Польша нашла способ примириться с Брюсселем, сплотившись за спиной у России. Также Польша использует шанс навредить России посредством Украины. То есть сейчас Польша рассчитывает убить двух зайцев одним выстрелом. Посмотрим, что будет дальше.

Какая иллюзия, что Россия — это главная проблема… Пока есть США и Великобритания, ни одна страна не свободна и не суверенна. Россия во главе с Путиным была потенциальным партнером, но почти все европейские страны, которые гонятся за США, видели в ней опасность и врага. Я спросила своего друга голландца, почему они боятся русских, почему не любят их, если те им никогда и не угрожали и даже не собирались. Он не знал, что ответить. Говорит, "наверное, из-за братской Америки".