После Украины Америка обязана мыслить по-новому

"Преодолевать собственные ограничения всегда тяжело, – написал однажды Генри Киссинджер об американском опыте конца 1960-х. – Это может кончиться отчаянием или бунтом, а можно себя возненавидеть, – и от этого неизбежные компромиссы оборачиваются чувством неполноценности". Чтобы избежать гордыни и перегибов, которые и завели страну во вьетнамскую трясину, бывший советник по национальной безопасности и госсекретарь советовал: "Нужно смириться с тем фактом, что некоторые варианты отныне недоступны".

Прошло полвека, а внешнеполитическая элита Америки так и не поняла совета Генри Киссинджера. Сегодня Вашингтон сходится на том, что США, несмотря на фиаско после 11 сентября в Ираке и других странах, по-прежнему по силам навязывать свою волю и влияние всему миру. Правда, в 1990-е и начале 2000-х лексикон изменился: никто уже всерьез не провозглашал ни "новый американский век", ни "доброжелательную мировую гегемонию". Но инстинкты глобального лидера у США остались.

И лучше всего это доказывает реакция Америки на украинский кризис. В основе ошибочной февральской спецоперации Владимира Путина лежит банальная истина: Россия не прекратит свою разрушительную кампанию до тех пор, пока Вашингтон не откажется от членства Украины в НАТО. Но эта точка зрения противоречит господствующему на Западе консенсусу, что кризис не связан ни с расширением НАТО или ЕС, ни с так называемыми цветными революциями, а всецело продиктован экспансионизмом Путина в Восточной Европе.

Тема эта, безусловно, сложная, и чтобы понять стратегическое отношение России к своему ближнему зарубежью, стоит вернуться на четверть века назад, когда в Вашингтоне кипели жаркие споры насчет расширения НАТО.

Одним из ведущих критиков тогда был Оуэн Харрис (Owen Harries), бывший воин холодной войны и соредактор этого журнала вместе с Робертом Такером (Robert Tucker). Альянс НАТО, утверждал он, великолепно справился со сдерживанием советской власти. Но Советский Союз распался, и расширение НАТО – идея плохая и опасная, не в последнюю очередь потому, что угроза, его оправдывающая, перестала существовать. Когда холодная война закончилась, Москва добровольно, пусть и сквозь зубы, выбросила свою империю за борт, но Украину и Прибалтику по-прежнему считала необходимой буферной зоной. Расширение военного союза в сложившихся обстоятельствах было провокацией и нарушало мудрый принцип Уинстона Черчилля: "В победе будь великодушен".

Никакой угрозы Россия на тот момент не представляла – и вообще была к серьезным военным действиям неспособна. Унижать ее еще сильнее опасно, предостерегал Харрис: Россия может разъяриться, как раненый зверь, а ведь у нее остался огромный ядерный арсенал. Расширение НАТО на этом фоне чревато контрударом Москвы.

Харрис далеко не единственный высказывал свое несогласие: среди других уважаемых критиков оказались Пол Нитце (Paul Nitze), Роберт Конквест (Robert Conquest), Джордж Кеннан (George Kennan), Джеймс Шлезингер (James Schlesinger), Роберт Эллсворт (Robert Ellsworth) и Томас Фридман (Thomas Friedman). Они верно предсказали, что вторжение НАТО в пространство России ухудшит отношения между ядерными сверхдержавами, но не учли ощущение американской исключительности – святой веры, что США принципиально отличаются от остальных стран по своим мотивам, намерениям и поведению.

С распада Советской империи прошло тридцать лет, а внешнеполитическая элита Вашингтона держится за прежнее стратегическое мышление – хотя оно утратило актуальность, поскольку мир перестал быть однополярным. В ответ на российские действия обе партии в Вашингтоне заявили о солидарности с Киевом, осудили вмешательство Москвы и приняли колоссальный пакет военной помощи Украине в размере 54 миллиардов долларов. В сочетании с перспективами дальнейшего расширения НАТО и ЕС такая политика США наверняка покажется Москве экзистенциальной угрозой. В этой связи Кремль будет с удвоенной силой создавать буфер от Донбасса на востоке до Крыма на юге.

Но шансы США переубедить Москву ограничены. Мало того, что НАТО едва ли добьется на Украине полной победы, – у нее не было решительно никакой возможности победить даже в Афганистане, – так еще и США отвлеклись от Азии, где у них самые прямые интересы.

В отличие от России, Китай как держава стремительно крепнет и упрочивает свое влияние в областях, от которых зависят его будущее процветание и безопасность. Украина обнажила стратегические ограничения России, и Китай попытается пошатнуть азиатский статус-кво, бросить вызов военной мощи США и в конечном итоге затмить ее по всему региону. Следовательно, государства от Индии до Вьетнама потребуют от США гарантий безопасности перед лицом китайской угрозы. И в отличие от Финляндии и Швеции, Тайвань и Япония представляют для США жизненно важный интерес.

Что же делать Вашингтону? Как давний поклонник Америки, ваш покорный слуга и австралийский реалист считает, что ей следует быть избирательнее в своих действиях по всему миру. Когда ресурсы ограничены – а это почти всегда так – важнее быть разборчивым, чем последовательным. Надежды и желания не следует путать с первостепенными национальными интересами. Поменьше внимания уделяйте Персидскому заливу и побольше – Восточной Европе и Восточной Азии. Как писал в своих мемуарах Киссинджер, избирательная расстановка приоритетов "поможет вдохновить новый творческий импульс, пусть не такой невинный, как наивное рвение прежних лет, но сложнее и, в конечном счете, долговечнее".