Немецкая модель зашаталась

Пандемия, инфляция, энергетический кризис, слабый евро — с этим конгломератом кризисов немецкая политика и экономика справляются с трудом, действуя на пределе своих возможностей. В этой ситуации есть только один способ укрепить положение Германии.

Опасную ситуацию, сложившуюся сейчас в Германии, можно сравнить с эффектом снежного кома. Высоко в горах скатывание отдельных и безобидных комьев снега при соединении их с другими снежными массами может привести в движение опасную лавину, сметающую всё на своем пути.

Так и малоопасные, легко разрешимые отдельные проблемы, соединяясь воедино, могут породить разрушительную катастрофу. Именно это грозит произойти в Германии и чего допустить никак нельзя. В последнее время тут покатилось вниз много снежных комков.

К ним относятся и мероприятия по борьбе с пандемией, приведшие к ограничению производственных процессов и нарушению глобальных цепочек поставок. Вдруг в магазинах стали исчезать вещи, которые раньше имелись в изобилии. Цены растут, особенно на сырье и стройматериалы.

Российское нападение на Украину дополнительно подстегнуло рост цен на энергию. Это привело к тому, что инфляция вышла из-под контроля. В годовом выражении она достигла в июне рекордного показателя в 7,6 процента. Такого в Германии не видели давно.

В результате покупательская способность заработков и сбережений снизилась настолько, что у многих малообеспеченных граждан возникли финансовые проблемы. Некоторые семьи сегодня не знают, удастся ли им этой зимой оплатить счета за отопление.

Перечень тревожных сообщений с каждой неделей становится всё длиннее. Падение обменного курса евро породило опасение, что в Европе возникнет новый валютный кризис. Европейская валюта, которая в последние месяцы то и дело опускается в цене ниже доллара, никогда еще не была такой дешевой за последние 20 лет. Разговоры о распаде Европейского экономического и валютного союза, прежде казавшиеся спекуляциями, становятся всё убедительней.

Конфликты вокруг "Северного потока — 1" повышают риск того, что газоснабжение промышленности и частных домохозяйств к концу года и вправду не сможет быть обеспечено. Поэтому многие боятся холодной зимы. Кроме того, становится всё очевиднее, что из-за ограничений экспорта пшеницы из Украины голод в самых бедных странах мира может стать реальностью.

Ни одна из этих проблем по отдельности не несет экзистенциальной угрозы будущему Германии. Все они не новы или решаемы. Все уже когда-то было, и для многих проблем есть хорошо отработанные методы противодействия.

Так, например, с инфляцией борются повышением ключевой ставки, а с проблемами в энергетике — использованием других энергоносителей, имеющихся (еще!) в достаточном количестве, таких, например, как уголь или атомной энергии. Однако новым и крайне опасным фактором является одномоментность возникновения кризисов, а также то, что между отдельными негативными событиями начинают возникать усиливающиеся цепные реакции с неясными и трудно контролируемыми последствиями. Это типичные эффекты снежного кома.

Профсоюзы автоматически вынуждены реагировать на понижение покупательской способности заработков своих членов. Если же они этого не будут делать, то многие могут себя спросить, зачем вообще нужны представительства трудящихся и за что они, небогатые работники, платят членские взносы.

Однако своими вполне понятными высокими требованиями повышения заработков профсоюзы ускоряют раскручивание инфляционной спирали, когда заработки постоянно и тщетно пытаются догнать цены. Поэтому становится все труднее загнать джина инфляции назад в бутылку.

В этот момент эффект снежного кома начинает развивать свою разрушительную силу. Методы, способные подействовать в каждом отдельном случае, становятся бесполезными в условиях цепной реакции и даже наоборот могут усилить негативные последствия.

Например, в учебниках экономики написано, что центральные банки должны реагировать на растущие инфляционные ожидания повышением ключевой ставки. Это должно понизить общеэкономический спрос на деньги, и динамика подорожания замедлится.

В США последовали этой логике из учебников. Однако успех был весьма скромным: несмотря на повышение ключевой ставки, инфляция продолжает наращивать темп. В июне она достигла уровня в 9,1 процента — это самый высокий показатель с декабря 1981 года. Судя по всему, традиционные академические методы далеко не так эффективны как когда-то. Эффекты снежного кома следуют другой логике, чем отдельные сбои: они дают негативный "кумулятивный эффект".

Насколько страх перед дальнейшими цепными реакциями мешает использованию традиционных методов решения проблем, видно по нерешительному поведению Европейского Центрального банка (ЕЦБ). Там опасаются — и не без основания, — что появление из небытия негативных и нулевых процентов и повышение ключевых ставок ввергнут экономику в рецессию как минимум в наиболее слабых странах еврозоны.

Из страха перед этим ЕЦБ медлит и производит изменение ключевой ставки слишком поздно и в слишком малом размере. Но этим самым он приводит в действие другую цепную реакцию, которая обострит существующие проблемы, а именно падение валютного курса евро.

Недавно курс евро из-за нерешительности ЕЦБ упал ниже паритета относительно доллара. Кто же захочет вкладывать деньги в валюту, покупательная способность которой падает с каждый годом, как это сейчас происходит с евро?

Поэтому многие продают свои евро и покупают другие валюты, которые, как думают люди, обладают большей стабильностью и более надежны в отношении покупательной способности, как например, швейцарский франк или американский доллар.

Обесценивание евро, однако, означает, что для европейцев цены на импортные товары в частности, а также все товары вообще продолжат расти. Этот феномен называется "импортируемая инфляция". Она приводит к совершенно нежелательному эффекту, когда Германии приходится платить России за газ и нефть больше, чем раньше. Следствием этого стал негативный торговый баланс Германии: это когда страна тратит на импортные товары больше, чем получает за экспортные.

С эффектом снежного кома и наложением друг на друга дельных кризисов, наша "политкорректная" демократия и вовсю проникнутое идеологией "правовое государство" справляются с трудом. А ведь немецкая модель в прошлом функционировала исключительно успешно. В нормальной обстановке, когда между отдельными кризисами возникали паузы для передышки, у политиков было достаточно времени, чтобы найти рациональные решения, в реализации которых участвовало максимальное число граждан. Поэтому с многочисленными отдельными кризисами страна справлялась довольно успешно.

Но в случае с эффектом снежного кома немецкая модель, основанная на поиске разумного консенсуса, оказалась бессильной. Пока коалиционное правительство с его широким спектром различных интересов договорится о едином модусе поведения, лавина давно придет в движение.

Немецкая модель еще и потому оказалась ограниченной по эффективности, что она — в полном соответствии с ожиданиями большей части общества — хочет защитить население от изменений и сохранить существующее положение дел.

Например, на рынке труда сохранение уровня занятости рассматривается как приоритетная задача, хотя сегодня было бы разумнее сохранять способность экономики создавать рабочие места. Ведь тот, кто слишком долго и слишком упорно держится за старое, будет не поспевать за событиями и ему придется решать проблемы уже после их возникновения.

На такие вещи политики часто реагируют наскоком, политической суетой, активизмом и чрезвычайными мерами. Такие идеи, как субсидии на жилье и отопление, налоги на сверхприбыли или имущество, скидки на автомобильное топливо или дешевые железнодорожные билеты — все это сейчас надо будет забыть. Опыт показал, что подобное вмешательство государства происходит, как правило, с опозданием, эти меры плохо продуманы и часто не достигают своей цели.

Поэтому случается, что, например, меры поддержки получают и те, кто в них не нуждается, и случайные люди. Кроме того, возможны злоупотребления и другие нежелательные явления. Как правило, государственные субсидии в конечном итоге оказываются на счетах сильных, а не в карманах слабых, как планировалось. Например, целенаправленные субсидии на жилье привели к тому, что арендодатели просто повышают квартплату и таким образом кладут себе в карман государственные деньги, предназначенные для того, чтобы у квартиросъемщиков было больше возможностей при найме жилья.

Политика в отношении беженцев в середине десятых годов или меры по борьбе с пандемией дают много материала, наглядно показывающего, насколько малоэффективными бывают многие меры, какое разочарование они порождают у населения и сколько людей потеряло доверие к государственной кризисной политике. Неудивительно, что правительство упрекают в "потере контроля".

Но даже на этом плохие новости не кончаются. На немецкую модель оказывают давление эффекты снежного кома и в сфере мировой политики. Долгое время остававшаяся невероятно успешной немецкая стратегия внешней торговли основывалась на продаже произведенных внутри страны товаров и услуг за рубеж.

Америка платила деньги, а Германия считала барыши. Так коротко можно охарактеризовать то, на чем основывалось экономическое чудо и затем успешное развитие немецкой экспортной экономики. США финансировали оборонный щит для Западной Европы. Во время холодной войны он обеспечивал безопасность европейских союзников не только в военном отношении.

Этот щит был основой и гарантом мирового экономического порядка, где господствовала сила права, а право сильного осуждалось. Но как минимум во время президентства Дональда Трампа это время кончилось.

Тот, кто выдвигал требование "America first", не мог и не хотел убедительно объяснить американцам, почему США несут большую часть расходов за оборону Западной Европы, в то время как Германия годами не выполняла свои обещания вносить существенно больший вклад в вооружение и армию. Поэтому нынешние 100 миллиардов евро в специальном фонде для модернизации бундесвера — это лишь капля на горячий камень.

Тому, кто хочет безопасности и свободной торговли, впредь придется платить за это самому. Из-за этого для Германии многое станет намного дороже. В остальном принцип "платит тот, кто породил проблему" становится главенствующим в мировом экономическом порядке.

Он будет использоваться в том, что касается климата и окружающей среды, условий труда и социальных стандартов. Время, когда можно было затушевать или перевалить расходы на более слабые экономики или будущие поколения, прошло. Десятилетиями мы эксплуатировали страны, где труд стоил дешево и так же дешево можно было отдохнуть с полным комфортом. Это был недостойный обман, ничего не имевший общего с красивыми словами о демократии, которыми мы прикрывали действительность.

Для Германии больше не будет политики неограниченных возможностей. США поставят европейцев перед выбором. Или они выбирают США стратегическим союзником и превращаются в злейших врагов Китая. Или они становятся на сторону Китайской Народной Республики и отказываются от трансатлантических альянсов (в том числе и от военного щита США).

Эффекты снежного кома с их трудно предсказуемыми последствиями провоцируют смену эпох. Что это значит для Германии и что из этого следует, предсказать трудно. Но стремление к большей устойчивости может оказаться разумным способом поведения.

Это модное понятие означает быструю и эффективную приспособляемость к многообразным новым обстоятельствам. Добиваться устойчивости не значит сохранять уже известное и существующее. Устойчивость должна обеспечить функционирование экономики, общества и политики в новые времена.

Устойчивость — это стратегия, а не тактика. Она предполагает, что политики будут исходить из конечного результата, так как это делают успешные предприятия. Устойчивая политика концентрируется на определении целей, но оставляет открытыми все пути, ведущие к этим целям.

Выбор пути она предоставляет конкуренции как генератору умных идей. Это даст максимальные шансы для того, чтобы справиться с эффектами снежного кома. "Больше устойчивости для Германии!" — вот требование, которое поможет эффективно противостоять цепным реакциям, а там, где это сделать не удастся, лучше всего защититься от их, как правило, неизвестных и непредсказуемых последствий.