Солидарность у Европы фальшивая, и Путин знает об этом

27 руководителей стран ЕС любят превозносить солидарность, которая связывает их страны прочными узами. Даже слова сигнализируют о единой судьбе. Слово "union" (союз) происходит от латинского "unus", что означает "один", а слово "солидарность" от "solidus", что означает "прочный, единый, неделимый". Подобно хорошему браку, блок ЕС должен быть союзом солидарности.

Но в действительности он таковым не является, и враги Европы это знают. К ним относится российский президент Владимир Путин и диктаторы из Китая и прочих стран. Самая большая проблема ЕС — это его неспособность считать общим делом угрозы, обязанности и жертвы.

Сейчас Европа нервничает из-за Путина — из-за его спецоперации на Украине и из-за его гибридной войны против ЕС. Излюбленное оружие российского лидера — энергоресурсы. Путин 20 лет посвятил тому, чтобы сделать ЕС уязвимым, то есть, зависимым от российского газа и прочих углеводородов. Для этого он проложил сеть трубопроводов в наивные и доверчивые страны типа Германии. Когда в феврале этого года началась российская спецоперация на Украине, Путин взвел курок своего оружия и положил палец на спусковой крючок.

В начале лета он сократил перекачку газа по "Северному потоку — 1" до 60% его пропускной способности. Это большой трубопровод, проложенный из России в Германию по дну Балтийского моря. На этой неделе он еще больше уменьшил подачу газа — до 20%. Путин может и дальше сокращать поставки, а может и вовсе перекрыть вентиль. В результате европейские хранилища перед началом зимы будут заполнены меньше, чем требуется. Путин угрожает европейцам, показывая, что может заставить их дрожать от холода в своих неотапливаемых домах, а также вынудить закрыться значительную часть промышленных предприятий Европы.

Как и в любом кризисе, главный вопрос для ЕС состоит в том, что делать со всей этой неразберихой. Поэтому-то наиболее пострадавшие страны — в данном случае с Германией в первых рядах — взывают к знаменитому чувству солидарности.

На прошлой неделе Еврокомиссия предложила всему блоку добровольно сократить потребление газа на 15%, пообещав в дальнейшем в случае необходимости обязательные сокращения. Реакция была предсказуемой, вполне понятной и весьма неутешительной.

Испания, Португалия, Италия, Греция и некоторые другие страны-члены не пользуются российским газом, а следовательно, они не подвергаются серьезной опасности. Более того, если их компании и потребители начнут экономить газ, это никак не поможет немцам, потому что нет таких трубопроводов, по которым лишний газ можно было бы перекачивать из Мадрида или с Мальты в Баварию или, скажем, в Берлин. Так почему же они должны давать согласие на принудительное нормирование?

Кроме того, разве не Германия во всем виновата? Многие европейцы долгие годы предостерегали Берлин о нецелесообразности прокладки двух балтийских трубопроводов из России с одновременным отказом от атомной энергии. Германия самодовольно игнорировала партнеров и не обращала внимания на исходящие из Кремля угрозы. И если теперь немцы станут требовать, чтобы испанцы меньше мылись в душе, это будет откровенная наглость.

И лицемерие. 10 лет назад, когда был кризис евро, все поменялось. Начавшаяся в США финансовая неразбериха вызвала паническую распродажу долговых обязательств стран-членов, таких как Греция, Испания и Португалия. Возникла даже угроза недобровольного выхода Греции из состава ЕС. Но когда эти страны попросили Германию и другие северные государства проявить солидарность, в ответ они услышали нотации о недопустимости расточительства и чрезмерных заимствований.

ЕС не горел желанием проявлять солидарность и в 2015-2016 годах, когда свыше миллиона беженцев пересекли турецко-греческую границу, потому что он сам страдал от кризиса евро. Некоторые страны-члены, включая Германию, предложили свою помощь, а другие — во главе с Польшей и Венгрией — заартачились.

То же самое случилось в 2020 году, когда началась пандемия COVID-19. Страны-члены инстинктивно закрыли свои границы, отказавшись даже от поставок масок и медицинского оборудования. Хваленый "единый рынок" Евросоюза превратился в одну сплошную фикцию. Затем европейцы едва не подрались из-за вакцин. Со временем Брюссель собрался с силами и навел порядок, однако председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен призналась, что Европа "увидела край пропасти", то есть, подошла вплотную к распаду ЕС.

А что, если бы на Европу напал не вирус, а русские солдаты? С учетом истории ЕС странам-членам с передовых рубежей простительно считать смехотворными разговоры о "европейской армии". Согласятся ли голландцы, итальянцы и немцы отправлять своих сыновей и дочерей на смерть ради защиты эстонцев, латвийцев и поляков? Ответ утвердительный. Но это из-за того, что они в НАТО, и что их поддерживают США, а отнюдь не потому, что они в ЕС и преисполнены солидарности.

Ведущие мировые державы понимают слабости Евросоюза. Вашингтонских друзей Европы это тревожит. А враги ЕС из Москвы и Пекина стараются использовать такие слабости. Чтобы усилить европейские междоусобицы, Турция и Белоруссия, например, пытаются состряпать новые кризисы с беженцами.

Понимают эти слабости и европейские лидеры. Поэтому они хотят приуменьшить значение таких уязвимостей. Возьмем в качестве примера канцлера Германии Олафа Шольца. Прославляя европейское "единство", он слишком много протестует. По правде говоря, он считает, что такого единства очень мало. Это становится ясно, когда он без промедлений переходит к требованиям положить конец национальным вето, чтобы "отдельные страны-члены не могли эгоистически блокировать европейские решения". В данном случае Шольц имел в виду Венгрию, однако остальные думают то же самое о Германии.

На этой неделе 27 стран ЕС привычным способом урегулировали свою очередную размолвку по поводу экономии газа. Они увиливали, сочиняли небылицы и имитировали компромиссы. Да, газ будут экономить — где-нибудь и как-нибудь. Но у некоторых стран будет так много исключений, лазеек и возможностей для отказа, что для поисков солидарности потребуется увеличительное стекло. Путин на этой неделе не увидел в Брюсселе ничего такого, что заставило бы его нервничать.