Чжао Юншэн: как стратегическая автономия Европы избегает "смерти мозга"

Паскаль Бонифас, директор французского Института международных и стратегических отношений (IRIS), недавно опубликовал на сайте Института статью "Мозг европейской стратегической автономии умирает". В статье автор утверждает, что в 2019 году президент Франции Эммануэль Макрон предположил, что "мозг" НАТО уже умер, а сейчас "смерть мозга" наступила для европейской стратегической автономии. Эта точка зрения привлекла внимание в Европе.

"Мозг мертв" не только у НАТО, а у самой европейской стратегической автономии. Это уникальное мнение, во-первых, показывает, что французские ученые, особенно независимые эксперты, начали размышлять над проблемой европейской стратегической автономии; во-вторых, оно отражает то, что французский народ и даже некоторые люди в Европейском союзе также готовы согласиться с этим предположением, которое напрямую связано с будущим ЕС. Очевидно, что европейская стратегическая автономия — вопрос, который первоначально рассматривался и обсуждался на самом высоком уровне Евросоюза — теперь находится в центре общественного внимания из-за его все более глубокого влияния на простых людей. Итак, действительно ли у европейской стратегической автономии "мертв мозг"?

Давайте для начала обратимся к истории. Генерала Шарля де Голля можно считать одним из инициаторов курса французской стратегической автономии, и именно он поднял знамя европейской стратегической независимости. На самом деле, идея и воплощение политики де Голля имеют под собой глубокую военную основу, международный статус и геополитические преимущества, а также промышленную мощь Франции, основанную на обрабатывающей промышленности того времени. После окончания Второй мировой войны Соединенные Штаты отчаянно нуждались в помощи Франции, чтобы противостоять лагерю, возглавляемому Советским Союзом, в ходе холодной войны.

Сегодня, хотя Франция по-прежнему является одной из ядерных держав и одним из "пяти постоянных членов" Совета Безопасности ООН, падение Берлинской стены не только стало свидетельством серьезного ослаблении советского лагеря, но и значительно снизило зависимость США от Франции в плане поддержки американской глобальной гегемонии. В сочетании с тем фактом, что Франция проводила де-факто политику "деиндустриализации" в более позднюю эпоху правления левых, доля производства французской обрабатывающей промышленности в мире резко упала. Таким образом, если сегодняшние Франция и Европа захотят подражать курсу генерала де Голля, очевидно, что это будет то же, что и "делать на борту лодки зарубку, чтобы потом найти оброненный в воду с этого места меч" (Поступать неразумно, не учитывая изменений. – Прим. пер.).

Так какие же шаги Европа может предпринять на пути к стратегической автономии? Я полагаю, что первостепенной задачей является необходимость ускорения реализации эффективной и безотлагательной политики "реиндустриализации". Это правда, что так называемую стратегическую автономию можно разделить на военно-стратегический суверенитет, а также политическую, экономическую и культурную независимость. Однако в силу различных факторов у Франции и всей Европы мало возможностей для улучшения независимости в военно-стратегическом и политическом плане. Что касается культурной автономии, то здесь Франция и другие страны-члены ЕС на самом деле неплохо справились, так что им осталось реализовать только экономический суверенитет.

В действительности главная цель экономической стратегической автономии во Франции или ЕС не взята с потолка, а уходит корнями глубоко в промышленную стратегическую независимость. Вот почему Эммануэль Макрон отказался от плана "Франция 2030" до своего переизбрания и будет реализовывать его только после повторного вступления на пост. План, обнародованный Макроном 12 октября прошлого года, предполагает выделение средств на десять определенных приоритетных направлений, несмотря на общую сумму всего в 30 миллиардов евро: энергетика и экономическая декарбонизация, транспорт, здравоохранение, сельское хозяйство и продовольствие, электроника и робототехника и другие отрасли, требующие поставки компонентов, стратегического сырья, стартапов, инновационного обучения для стратегических центров, в том числе культура и освоение космоса и подводного мира. Вместо того, чтобы говорить, что "Франция 2030" — это инвестиционный план, лучше сказать, что это типичный французский "план реиндустриализации".

Подгоняемый Францией Евросоюз тоже не отстает: 18 мая этого года ЕС запустил инвестиционный план на сумму около 300 миллиардов евро. План номинально направлен на снижение зависимости от российских энергоресурсов и ускорение перехода к экологически чистой энергии в ближайшие несколько лет. Однако по своей сути этот план также является новой версией европейского "плана реиндустриализации". Разница между двумя проектами Франции и Европы заключается в том, что французский инвестиционный план рассчитан на пять лет, а европейский — на восемь, а сумма инвестиций ЕС в десять раз больше, чем во Франции. Суть же обоих проектов одна и та же, и оба они надеются восстановить прежнее положение Франции и ЕС в международной производственной цепочке и реализовать экономическую стратегическую автономию после реализации промышленной независимости.

Видно, что Европа пытается активно избежать "смерти мозга" своей стратегической автономии. Будь то французская или европейская версия "плана реиндустриализации", это уже не "реиндустриализация" в традиционном смысле, а опора на новые отрасли в рамках инновационной экономики, направленная на продвижение независимости на основе промышленных стратегий, а затем достижение общей стратегической автономии Франции и ЕС.

Что касается китайско-европейских отношений, Бонифас считает, что Европе не следует слишком беспокоиться о китайской угрозе и следует дистанцироваться от Соединенных Штатов. Автор полагает, что европейская политика в отношении Китая не должна заменяться или контролироваться американской политикой или повесткой дня.

Как упоминалось выше, Франция и Европейский союз уже встали на путь восстановления стратегической автономии и запуска новых отраслей, таких как цифровая и интеллектуальная экономика, зеленая экология и решение проблемы изменения климата, и Соединенные Штаты, безусловно, являются одним из вариантов продвижения этого пути, но отношения между США и Европой не так просты. Во-первых, с точки зрения цифровых и интеллектуальных отраслей, хотя между Штатами и Европой существует определенная степень взаимодополняемости, она больше проявляется в том, что Соединенные Штаты являются поставщиком услуг цифровой индустрии, представленной "Большой четверкой" (GAMA), в то время как Европейский союз — это рынок сбыта или покупатель этих цифровых услуг. Отношения "продавец-покупатель" не подходят для защиты и развития цифрового бизнеса в ЕС, который в настоящее время находится в фазе развития. Во-вторых, в области зеленой экологии и проблемы изменения климата, хотя Джо Байден после вступления в должность на словах критиковал действия администрации Дональда Трампа, но в конечном итоге его действия следовали китайской поговорке: "Сяо устанавливает правила, а Цао им следует" (Неуклонно идти по стопам предшественника – Прим. пер.). Поэтому в этом плане между Европой и США на самом деле существуют глубокие разногласия.

И, напротив, между Китаем и Францией и Китаем и ЕС существует большая взаимодополняемость и взаимная выгода. В дополнение к традиционным областям подписание и вступление в силу "Соглашения между ЕС и Китаем об основных географических указаниях" значительно увеличило объем торговли местной сельскохозяйственной и побочной продукцией между Китаем и Евросоюзом. Соглашение особенно выгодно для сельскохозяйственных центров ЕС, таких как Франция. В новых областях инновационной экономики, таких как цифровая и интеллектуальная промышленность, зеленая экология и решение проблемы изменения климата, глубина и широта сотрудничества между Китаем и ЕС должны намного превышать сотрудничество между США и Европой. В конце концов, будучи крупнейшей в мире развивающейся экономикой, Китай имеет обширный рынок услуг цифровой и зеленой промышленности.

Словом, европейские политические элиты осознали предупреждающее значение заявления о "смерти мозга" стратегической автономии, и европейские эксперты и общественность уделяют этому вопросу все больше внимания. С объективной точки зрения, Европа стремится заложить основы для достижения своей цели стратегической независимости и опираться на них. В этом процессе отношения между Китаем и ЕС не должны подвергаться влиянию китайской политики США, чтобы предоставить Европе больше возможностей для стратегической автономии.