Отрывки из шокирующей книги Янниса Родера о сепаратизме во французской школе

Большая часть молодежи, увлеченная исламизмом или мультикультурализмом, импортированным из США, сейчас порывает с нашей светской и республиканской моделью, основой Франции в течение двух веков. Для школы вызов тем более серьезен, что преподавательский состав у нас плохо подготовлен, чтобы дать отпор. Кто-то запуган политкорректностью, а кто-то находится под влиянием воинствующего идеологического меньшинства, объясняет преподаватель истории.

16 октября 2020 года около 17:30 Францию охватил ужас. Учитель истории Самюэль Пати стал жертвой жестокого убийства — ему отрезали голову. Удар был нанесен по всей французской школе: после такого любой учитель, добросовестно выполняющий свою работу, мог стать мишенью исламистского террориста. Символическое значение этого события не ускользнуло ни от кого, поскольку школа и ее учителя неразрывно связаны с нашим ощущением того, кто мы есть, что мы за общество. С убийством моего коллеги, учителя истории, вся наша политическая система, сама умирающая иллюзия французской демократии оказались под новым ударом. В данном случае во имя религии. А могло быть — во имя безверия. Любой фанатизм — это то, против чего выступала всегда наша республиканская школа. Школа, учившая детей не замыкать себя в кругу религиозных или антирелигиозных предрассудков, быть открытыми самому широкому кругу мнений...

С момента возникновения Французской Республики школа никогда не переживала такого кризиса, как сегодня. (...) Немало трудностей было и сорок лет назад. Однако в то время, даже если речь и заходила об "ухудшении климата отношений между учителями и учениками, о деградации школьной среды", ни учителя, ни ученики не ставили под сомнение основы Республики и преподавание ее ценностей в школе. Неприятие новой ультралиберальной идеологией самой основы нашего государства плюс союз этой идеологии с исламизмом — это новые факты нашего времени. Часть французской молодежи, кажется, дистанцируется от Республики, от ее философии и ее институтов. 41% молодежи в возрасте 18-24 лет воздержался от голосования в первом туре президентских выборов в апреле 2022 года. Еще 69% проигнорировали первый тур июньских выборов в законодательные органы. То, что на первый взгляд выглядит как отсутствие интереса к общественной жизни, сочетается с определенным влечением к англо-саксонскому образу жизни, рекламируемому американской "мягкой силой", которая вслед при помощи кино и телевидения вторглась на площадки потокового вещания.

Значительная часть молодежи, похоже, уже не видит себя в республиканской модели так, как это задумывалось основателями нашего государства. Правда, молодые люди отличаются друг от друга. Одни увлечены англо-саксонской моделью, другие очень привязаны к религиозному вопросу и болеют за благо своей (мусульманской, арабской, африканской и т.д.) общины больше, чем за общий государственный интерес Франции. Но одно не исключает другого, у обоих этих ошибок есть точки пересечения: дело в том, что англо-саксонская модель общества гораздо более благоприятна для создания оторванных от общенародного дела общин и религиозных объединений, чем французская модель. Утверждение индивидуализма, даже чрезмерного индивидуализма, кажется, делает нашу республиканскую модель устаревшей даже в глазах юных выходцев из вполне коллективистских обществ: видя вокруг себя индивидуалистов, дети не понимают, зачем им Республика. Очевидно, что-то в нашей школе идет не так, потому что школа, кажется, не в состоянии больше понятно объяснить детям, что такое Республика, почему она им нужна. Здесь речь не идет об инвентаризации школы, мы не собираемся выявлять, что она делает хорошо, а где проваливается. Конечно, школа нужна: если какие-то молодые люди справляются с вышеописанными проблемами и находят свой путь, то очень часто это происходит именно благодаря школе. Но пора принять реальность такой, какая она есть, вместо того чтобы отказываться признать очевидное: часть молодежи медленно, но верно дистанцируется и от общего государства, и от единого социума...

Первые сведения о проблемах преподавания и опасных воззрениях учащихся датируются не вчерашним днем. Первые статьи на эту тему были опубликованы в начале 2000-х годов. Но после публикации книги "Затерянные территории Республики" эта тема стала активнее обсуждаться в обществе. Однако ведущие СМИ, находящиеся под контролем левых или ультралибералов, проигнорировали книгу, а если и говорили о ней, то с резкой критикой написанного.

После победы Ширака над Жан-Мари Ле Пеном на выборах 2002 года, начиная с 2003 года правительство несколько раз упоминало о существовании проблемы. Президент Жак Ширак уделял особое внимание этому вопросу. Но на местах ситуация почти не менялась. А надзорным органам среднего звена, будь то управление среднего образования или инспекция, было трудно смотреть реальности в лицо. Я с этим столкнулся на примере директрисы моего колледжа, которая в 2002 году упрекнула меня в том, что я говорю о проблемах, которых, по ее словам, не существует. Какой сепаратизм? А один инспектор, которому я пожаловался на охлаждение детей к делу Республики, сказал, что мое мнение ему безразлично. А ведь шел 2001 год, вторая интифада началась в 2000 году, а теракты в США 11 сентября 2001 года вызвали настоящий всплеск ненависти со стороны части учеников ко всему, что подозревали во враждебности исламу. Разнузданный антисемитизм рос наперегонки с гомофобией и сексизмом при почти всеобщем молчании учительских организаций, которые полностью игнорировали эту тему. При равнодушии политиков, которые не занимались этим вопросом, точно так же как антирасистские организации не предпринимали или почти не предпринимали никаких мер. Даже в учительских не хотели признавать существование проблемы, вызывающей беспокойство.

Помню, как на одном профсоюзном собрании учитель, которому я задал вопрос об антисемитизме некоторых учащихся, ответил мне: "Какой антисемитизм? Наши ученики не антисемиты!" На этом обсуждение было закончено при смущенном молчании моих коллег. Одна из них, уже на пенсии, двадцать лет спустя, на следующий день после убийства Самюэля Пати, пришлет мне смс: "Какая ужасная драма, о, мой смелый коллега! Я слушала вас сегодня утром (на France Inter). Вы были правы еще давно. Но услышат ли вас, наконец?" Понадобились и другие драмы, чтобы власти услышали, что то, о чем мы говорим, было не что иное, как демонстрация в пригородах пропаганды ненависти, распространяемой исламизмом, который ставит антисемитскую ненависть в основу своего видения мира.

Но было слишком трудно согласиться с тем, что те, кого считали социально обделенными жертвами старой колониальной системы, оказывается, тоже могут совершать ужасные по жестокости преступления и разжигать самую примитивную ненависть. Обратите внимание, что некоторые из наших левых и либералов до сих пор не сделали никаких выводов и продолжают думать, что все это является лишь остаточным явлением или результатом нашей политики социальной изоляции.

Не видя хотя бы предложений для решения проблемы, охваченные чувством покинутости, французские евреи стали в массовом порядке уезжать. Они покидали если не страну, то уж регион Сена-Сен-Дени, где поселились мигранты, — точно. В лучшем случае переселялись в другие районы департамента Иль-де-Франс, где отношение к ним было более снисходительным. Жером Фурке и Сильвен Мантернах назвали эту миграцию "внутренней алией", хотя совсем недавно "алией" называлась только "репатриация" евреев в Израиль. Другая, настоящая алия, а именно отъезд в Израиль, также пережила беспрецедентный пик в 2010-е годы. Французские евреи, являющиеся основными мишенями и первыми жертвами исламизма, бежали от угроз и насилия. Надо сказать, что они чувствовали себя очень одинокими. Где ты, время, когда в 1990 году сотни тысяч людей прошли маршем по улицам Парижа в знак протеста против осквернения еврейского кладбища Карпантра? Это время казалось отъезжающим евреям бесконечно далеким.

После зверских убийств, совершенных в 2012 году террористом Мохаммедом Мера, на улицы вышли от силы несколько тысяч человек. (Мера убивал французских военных и евреев, но самое большое возмущение вызвало его нападение на еврейскую школу, где он застрелил даже детей трех и семи лет — прим. ИноСМИ.) Почему же люди в 2012 году не откликнулись тпак. Как в 1990-м, хотя речь шла о расстреле в упор трех маленьких детей?.. Антисемитский характер преступлений Мера в Тулузе и расположенном в 50 километрах от нее городе Монтобане в марте 2012 года был замолчаны. Зато официальное возмущение просто вышло из берегов, когда отдавалась дань памяти сотрудникам либерального антирелигиозного журнала Charlie Hebdo, погибшим в январе 2015 года. Тогда уже нельзя было игнорировать не только то, что исламизм завоевывает умы в пригородах. Становилось ясно, что взрыв антисемитских акций в 2000-х является лишь симптомом более глубокой ненависти — ненависти к Западу в целом.

Самюэль Пати, как известно, был обезглавлен именно после урока, на котором, критикуя религию, пытался научить детей свободе выражения мнений. Ни один учитель не может забыть об этом случае. Причем все учителя говорят: такое и у нас возможно, отнюдь не исключено. Осознавая эту реальность, как бы страшна она ни была, учителя по-прежнему учат детей. Они не думают о то ужасном случае каждый день, но они знают, что случившееся однажды может произойти вновь. "Я сделаю с тобой то же, что и с Самюэлем Пати" — эта зловещая фраза то и дело доносится из некоторых уст.

Никто не может выбросить это из головы, потому что некоторые ученики не могут слышать — просто слышать — никакие мнения, кроме тех, в которые они верят и с которыми они, вероятно, росли. Отказ от других представлений многое говорит о невозможности этих учащихся идти на компромисс, чтобы жить в мире с другими людьми. Мир может принадлежать только им одним. Эта непримиримость также поднимает другой вопрос, поскольку подразумевает, что для некоторых молодых людей, как и для той среды, в которой они формируются, Закон Божий стоит выше Закона Республики. И это неудивительно: ведь часть населения у нас давно присваивает себе право подчиняться другим законам, а не законам Республики.

В некоторых учебных заведениях вновь поднимается вопрос о ношении демонстративной религиозной символики. Некоторые учителя изо дня в день изо всех сил стараются напомнить некоторым девушкам, что закон не разрешает им ходить в мусульманском платке, но есть и такие учителя, которым это трын-трава. Они на хиджабы просто не реагируют... Например, учитель одного из колледжей Сен-Сен-Дени связался с Советом старейшин по обеспечению светскости общества (есть и такой орган во Франции, призванный обеспечить светский характер образования). Учитель еще в январе 2022 года сообщал об увеличении числа школьниц, носящих головной платок. Ни сотрудники местного отдела народного образования, ни учителя не заставляли снимать платки. Директор школы требовал снимать хиджаб у входа в школу, но молодые девушки, зная, что им ничего за это не будет, надевали платок обратно, как только проходили контроль и шли в класс. Преподавательница другого колледжа, также в Сен-Сен-Дени, прибегла к такому же методу в феврале 2022 года.

На самом деле, и это тревожное наблюдение, наметилась одна плохая тенденция. Дела против учителей, выступающих против закона 2004 года (запрещающего демонстративное ношение религиозных символов в государственных школах), больше не кажутся исключениями из правила. Очевидно, что по политическим и идеологическим соображениям, а не по религиозным, активное меньшинство государственных служащих стремится сделать борьбу с законом 2004 года своим подвигом в борьбе против того, что в США придумали называть "системным расизмом". Например, группа учителей из лицея Бертло публикует в соцсетях тексты, критикующие закон 2004 года...

Половина этих учителей признают, что они не соблюдают закон. Но они так действуют по убеждению: "Мы, конечно, обеспечиваем соблюдение законов, но когда законы и постановления плохо сформулированы, возможно воздержаться от применения некоторых положений". Поэтому мы понимаем, что они не отказались от атрибутов религиозной принадлежности, объясняя это исключительностью ситуации. Мол, не нужно сходить с ума по поводу светскости, а запрет мусульманского платка, как и любое принуждение, может вызвать обвинение в исламофобии... Следовательно, именно во имя того, что они считают антирасизмом, они выступают в защиту ношения символа подчинения религии.

Такая позиция была подтверждена учебным курсом, организованным в январе 2022 года профсоюзом SUD-Education 93, который приглашает желающих учителей посетить семинар под названием "Закон 2004 года — расистский и сексистский закон". Поэтому законно задаться вопросом, какие инструкции представители профсоюзов дают своим активистам и членам. И еще одним вопросом: а не приводит ли это к тому, что они выступают против закона Республики? Граждане свободны думать, верить и выражать свое мнение в рамках, установленных законом. Но то, что является не позицией профсоюза, а результатом политической активности государственных служащих Республики в рамках их профессиональной деятельности представляет собой серьезную проблему. Тем более что "некоторые профсоюзы просят своих новых членов собираться в конкретных учебных заведениях для создания политических ячеек" (Сообщение активиста Клеман Петро). Выходит, враги Республики объединяются, чтобы быть более эффективными и лучше контролировать всю сферу образования.

В целом, этим учителям, мотивированным своей политической идеологией и убежденным в том, что они придерживаются истины, трудно противодействовать, когда вы находитесь с ними в одной учительской комнате. Там они могут агитировать нас, а то и просто терроризировать своим красноречием и угрозой пожаловаться на ваш "расизм". Но если коллегам не всегда удается противостоять этим левакам-учителям, то их рассуждения о законе от 15 марта 2004 года легко опровергаются мнением профессионалов-законников. Эрик Морен, преподаватель Парижской школы экономики, в краткой и результативной работе продемонстрировал, что директива премьера Байру от 1994 года, а потом и закон от 15 марта 2004 года, напротив, дали молодым мусульманкам возможность эмансипироваться: "Обучавшиеся в соответствии с этим законом девушки более успешны и гораздо чаще состоят в браке с немусульманами", — пишет эксперт.

Это заключение признанного экономиста позволяет нам увидеть, что обвинение в расизме — чистый вымысел, а свободы, полученные благодаря более продвинутому образованию, подрывают саму идею о том, что этот закон враждебен кому-либо. Мы также увидели, как взбесившийся антирасизм помогает запирать в "темнице предрассудков" множество людей — в данном случае женщин. И все это — якобы во имя добра. Республике нужны учителя, убежденные в том, что они стимулируют эмансипацию учащихся, а не государственные служащие, которые путают свои личные убеждения с профессионализмом. Республике не нужны идеологи, которые, когда реальность противоречит идеологии, объявляют реальность ошибочной, а потом просто игнорируют ее. Быть учителем — значит выполнять миссию, представляющую общенародный интерес. Это значит стремиться к тому, чтобы наши ученики, кем бы они ни были, могли получить доступ ко всему лучшему и, при необходимости, изменить свое положение.