Мудрая сдержанность США в отношении России

В статье "Хватит ходить перед Россией на цыпочках" (от 8 августа) Александр Виндман (Александр Семен Виндман — бывший офицер армии США, украинец, директор по европейским делам Совета национальной безопасности США. — Прим. ИноСМИ.) подполковник армии США в отставке украинского происхождения, утверждает, что после распада Советского Союза подход Вашингтона к Москве застрял на полюсе политики умиротворения последнего этапа холодной войны. "Последние три десятилетия, — пишет Виндман, — Соединенные Штаты из кожи вон лезут, чтобы признать обеспокоенность России безопасностью и развеять ее тревоги в этом плане". США, по его мнению, следовало бы занять другой полюс: вместо того чтобы "ходить на цыпочках" вокруг Москвы, как говорится в заголовке его статьи, Вашингтону следовало бы пойти на прямую конфронтацию с самого начала.

В своем нарративе Виндман катастрофически неверно изображает историю политики США в отношении России и ее соседей в постсоветскую эпоху. Кроме того, несмотря на его утверждения, более конфронтационные отношения с Россией не послужили бы интересам США и были бы особенно проблематичными сегодня. И действительно, уроки каждого значительного кризиса холодной войны подсказывают, что в такой опасный момент необходима более осмотрительная политика.

Политика США в отношении постсоветской России никогда не приближалась к тому крайнему соглашательству с Москвой, о котором говорит Виндман. Когда-то Вашингтон действительно пытался наладить партнерские отношения с ней, но эти усилия были тщательно ограничены, чтобы не создавалось даже мысли о возможном согласии между великими державами. Когда американские и российские интересы расходились, Соединенные Штаты действовали без малейших колебаний. Даже в 1990-е годы, в период расцвета двусторонних отношений, Вашингтон активно добивался расширения НАТО, отстаивал международное вмешательство в проблему Косово и активно развивал свою противоракетную оборону, несмотря на резкие возражения Москвы.

Вопреки утверждениям Виндмана, политика США была последовательно не соглашательской по отношению к поведению Москвы с ее ближайшими соседями, чтобы не допустить возрождения после распада Советского Союза новой региональной враждебной силы во главе с ней. С начала 1990-х годов Вашингтон стремился убедить всех в регионе, что "Россия — не единственный свет в окошке", по словам Строуба Тэлботта, главного советника бывшего президента США Билла Клинтона по России. Соединенные Штаты лоббировали прокладку нефте- и газопроводов, которые разрушили бы монополию России на экспорт энергоносителей и таким образом обеспечили бы других производителей и стран-транзитеров в регионе независимыми потоками доходов. Она оказывала политическую и финансовую поддержку региональным группировкам бывших советских республик, отторгавшим влияние России.

Бюджеты помощи США той эпохи также отражали приоритетность их работы с ближайшим окружением России. Несмотря на то, что в России проживала половина населения новых независимых государств, в 1998 году она получила всего 17% средств помощи, предназначенных для постсоветского пространства. А центром усилий США в регионе стала Украина, особенно после двух революций в 2005 и 2014 годах. Действительно, если бы союзники не возражали, администрация Джорджа Буша-младшего поставила бы Украину (и Грузию) на плавный путь к членству в НАТО еще в 2008 году. Если у Запада и были какие-то колебания по приему Украины в НАТО, то они были результатом ее хронической несостоятельности как государства, а отнюдь не желания как-то умаслить Москву. Короче говоря, отказ от объявленных Россией "красных линий" был нормой политики США в отношении постсоветского пространства. А минимальное уважение к ним было всего лишь исключением.

Таким образом, факты опровергают исторический нарратив Виндмана о политике США. Они также указывают на то, что отстаиваемая им альтернатива противоречила бы тогда интересам Соединенных Штатов и соседей России. Избегая конфронтационной крайности политического спектра отношений с Россией, политика США добилась множества существенных успехов. Двусторонние отношения были далеко не такими бесплодными, как утверждает Виндман. Вспомним, например, проверенное временем сокращение ядерных арсеналов Вашингтона и Москвы, достигнутое обеими сторонами посредством контроля над вооружениями, или помощь России в войне под руководством США в Афганистане после терактов 11 сентября. Более того, напряженность в отношениях между ними, как правило, сопровождается усилением угроз безопасности соседей России. Прямая американо-российская конфронтация, за которую ратует Виндман, поставила бы под угрозу интересы США и безопасность таких стран, как Украина. Затевать же такую конфронтацию сейчас, во время самого серьезного за последние десятилетия кризиса между Вашингтоном и Москвой, имеет еще меньше смысла. Холодная война преподает прямо противоположный урок: кризисы требуют прагматичной сдержанности.

В периоды высокой напряженности в отношениях с СССР и Китаем президенты США неоднократно проявляли определенное уважение к советским и китайским интересам. Во время Корейской войны генерал США Дуглас Макартур уверенно отвел американские войска к реке Ялу, получив заверения, что Китай никогда не вступит в войну. Когда же это произошло, Макартур призвал к эскалации конфликта, включая применение ядерного оружия. Но, несмотря на настойчивые публичные заявления Макартура такого рода, президент Гарри Трумэн отказался рисковать более масштабной войной. Вместо этого он сделал ставку на переговоры с Китаем о прекращении огня и смирился с трудным и крайне непопулярным компромиссным вариантом. Его мужественное решение "не допустить, чтобы кризис в Корее, каким бы ужасным он ни был, перерос в мировую войну, — утверждает историк Дэвид Маккалоу, — стоит особенно примечательным достижением среди триумфов администрации Трумэна".

В 1956 году президент США Дуайт Эйзенхауэр не только отказался вмешаться в Венгрию, но и решительно выступил за сдержанность. "Я сомневаюсь, что советские лидеры искренне опасаются вмешательства Запада, — сказал он своему Совету национальной безопасности. — Но с ослаблением власти Советского Союза над своими сателлитами, не может ли Москва прибегнуть к крайним мерам, вплоть до начала мировой войны? Мы должны следить за этой возможностью с величайшей осторожностью". Эйзенхауэр надеялся, что гарантии Вашингтона о невмешательстве побудят Москву к аналогичной сдержанности. Его госсекретарь Джон Фостер Даллес даже сказал тогда о восточноевропейских сателлитах СССР: "Мы не рассматриваем эти страны как потенциальных военных союзников". Эта одномоментная сдержанность Запада подготовила почву для дальнейшего успеха в долгосрочной перспективе: Венгрия в конечном счете была освобождена от советского ига, Соединенные Штаты победили в холодной войне, а миру удалось избежать разрушительной войны.

В последние месяцы администрация президента США Джо Байдена подвергалась резкой критике за расчетливую осторожность в отношении участия Америки в конфликте на Украине. Однако такая линия применяется Вашингтоном не в первый раз. В напряженных противостояниях с СССР периода холодной войны от Кубы до Чехословакии и Вьетнама президенты США последовательно сдерживали свои краткосрочные амбиции, чтобы избежать бедствий крупномасштабной войны, тем более они были уверены, что Америка одержит победу в долгосрочной перспективе. Сегодня у ее лидеров тоже есть все основания для такой уверенности: трудности России на Украине, глобальная изоляция Кремля и "карательные" санкции подрывают стратегические позиции России по отношению к США и Европе.

Виндман описывает поддержку США Украине как "ничтожную", ограниченную ошибочными опасениями Вашингтона по поводу возможной эскалации военного конфликта. Напротив, реальность свидетельствует о том, что подход администрации Байдена к помощи Украине основывается на сложном, но крайне важном балансе между рисками и возможностями. Вашингтон постепенно увеличивает объем и качество своей помощи Украине в области безопасности, последовательно усиливая военные позиции Киева, но не провоцируя в то же время более масштабную войну. Хотя такой подход разочаровывает украинских лидеров и многих международных обозревателей, он отражает лучшие традиции кризисной дипломатии США времен холодной войны: преследовать прежде всего собственные интересы, избегая прямого столкновения с соперником, и всегда действовать с прицелом на долгосрочную перспективу.