Asia Times: потеря России грозит Европе общим упадком

Ян Крикке (Jan Krikke)

Редко когда за свою долгую историю Европа была столь же сплоченной, как в ходе нынешнего конфликта на Украине. Почти все европейские страны горой стоят за Киев — как и их основные СМИ. Несогласные — великая редкость, как и антивоенные протесты вроде тех, что мы наблюдали во время войн во Вьетнаме, Афганистане и Ираке.

Не менее примечательно и то, что европейская политика по украинскому вопросу полностью совпадает с американской. Риторика и терминология одна и та же: "неспровоцированная российская агрессия" против Украины — попытка президента Владимира Путина возродить славу бывшей советской империи.

Всего десятилетие назад едва ли кто-то мог предвидеть кровавый конфликт в Европе между страной, которая не стыдится солдат с наколотой на теле нацистской символикой, и бывшей коммунистической державой — якобы из-за энергетики — причем за его продолжение выступают не только Европейский союз, но и политические левые и даже "зеленые".

В 1992 году Россия и ее партнеры по ЕС построили первый трубопровод для подачи российского газа. Газопровод "Ямал-Европа" протяженностью 4,1 тысячи километров соединил российские газовые месторождения полуострова Ямал и Западной Сибири с Белоруссией, Польшей и Германией.

После своего окончания холодная война начала приносить "мирные дивиденды". С падением Берлинской стены в Россию устремились западные энергетические гиганты. Shell, BP и ExxonMobil наряду с японскими торговыми домами инвестировали миллиарды в российский энергетический сектор, которому для дальнейшей модернизации и наращивания производства нужны были капитал и техническое ноу-хау.

Тут на сцену вышли "гарвардские мальчики" — группа экономистов из Гарвардского института международного развития. При преемнике Михаила Горбачева Борисе Ельцине российская экономика ушла в штопор, и гарвардские экономисты с благословения тогдашнего президента Билла Клинтона отправились реформировать Россию.

Их рецепт полностью соответствовал неолиберальной экономической политике, которую затеяли Рональд Рейган и Маргарет Тэтчер, а поддержали Клинтон и Тони Блэр. Это была "шоковая терапия": приватизация, либерализация и свободный рыночный капитализм.

"Реформы" ввергли миллионы россиян в нищету. Пожилые женщины продавали свои лекарства на улицах Москвы, чтобы купить еду, а небольшая клика бизнесменов со связями сбежала на Запад с государственными активами на миллиарды долларов — включая энергетические компании.

Новоиспеченные миллиардеры скоро объявились в Европе и принялись скупать английские футбольные клубы, голландские супер-яхты и поместья на Французской Ривьере. Они и не подозревали, что Европа вскоре конфискует их богатства, нажитые при рыночном капитализме, который в Россию завезли парни из Гарварда.

Неолиберализм стал реакцией на усилившуюся роль государства в экономике и обществе. Он ратовал за экономическую либерализацию, приватизацию, разрегулирование, глобализацию, свободную торговлю, монетаризм, сокращение доли правительства и усиление частного сектора в экономике и общественной жизни.

Рейган видел в неолиберализме лечение, как ему казалось, краха государства всеобщего благосостояния. ("Правительство — не решение, оно и есть проблема", — звучит его легендарная цитата). Распад Советского Союза неолибералы сочли признанием своей правоты и триумфом своей идеологии.

В 1990-е неолиберальная волна достигла европейских берегов (впервые неолиберализм возник в Европе после Великой депрессии). Большинство европейских стран проводили неолиберальную политику, даже невзирая на значительное сопротивление. Они последовательно расширяли приватизацию и урезáли социальную поддержку.

Американские и европейские неолибералы слились в так называемом "атлантическом консенсусе". Во взглядах на свободный рынок они расходились, но разделяли убеждение, что задавать глобальную повестку дня должны западные ценности.

На рубеже веков почти вся политическая элита Европы состояла из приверженцев атлантизма. Они продвигали свою повестку через транснациональные организации вроде Международного валютного фонда (МВФ), Всемирного экономического форума (ВЭФ), Трехсторонней комиссии, Бильдербергского клуба и Совета по международным отношениям.

Неолиберальная политика привела к еще большему неравенству, стагнации зарплат и другим бедам, а также усугубила ощущение незащищенности. Это, в свою очередь, создало благодатную почву для всякого рода конспирологов, убежденных, что пресловутый "один процент" загонит всю планету в нищету, если не в технологическое рабство.

Заклятым врагом эта теория заговора считает ВЭФ. Его подозревают в подготовке "Великого сброса", который, в свою очередь превратит мир в антиутопию с оруэлловскими чертами. Пищу для ума им дала статья ВЭФ о будущем влиянии технологий, где помимо прочего есть фраза "У вас не будет ничего, и вы будете счастливы", которая тут же сделалась популярным мемом.

Страх "Великого сброса" зародился после эссе датского депутата Иды Аукен от 2016 года, которое вошло в документ ВЭФ под названием "Восемь прогнозов, каким будет мир в 2030 году". В документе обсуждалось возможное влияние искусственного интеллекта и других технологий ("Четвертая промышленная революция") и звучало предположение, что мы будем счастливы, даже не владея никакой собственностью по той простой причине, что все продукты превратятся в услуги.

И если идеология европейских и американских атлантистов совпала идеально, то об их жизненно важных экономических интересах этого никак не скажешь. США богаты природными ресурсами, меньше зависят от международной торговли и имеют "непомерную привилегию" выпуска мировой резервной валюты.

Из-за отсутствия ресурсов Германия обратилась к России. Ее дешевая энергия позволила Берлину нарастить годовой ВВП примерно на триллион долларов. В Россию, в свою очередь, из Европы из года в год стабильно текли миллиарды долларов, так что сделку вполне можно назвать взаимовыгодной.

С 1990-х по 2020-е Евросоюз и Россия построили огромную сеть трубопроводов, по которым газ и нефть поступали в Северную, Центральную и Южную Европу. На сегодняшний день это крупнейший проект энергетической инфраструктуры в мире.

Начиная с 1990-х объем торговли между ЕС и Россией вырос с нескольких миллиардов долларов до 270 миллиардов в 2021 году. В 2020 году ЕС был главным торговым партнером России: на него приходилось 37,3% от общего объема ее товарооборота. На ЕС приходилось 36,5% российского импорта и 37,9% экспорта.

Однако несколько американских администраций подряд били тревогу, что Европа стала чересчур зависимой от российских энергоресурсов — особенно природного газа. У тогдашнего канцлера Германии Ангелы Меркель таких опасений не было — как и у многих других европейских стран, куда протянулась трубопроводная сеть. Украина и Польша, основные транзитные страны, зарабатывали на этом миллиарды.

С падением Берлинской стены Россия распустила Организацию Варшавского договора. Однако Организация Североатлантического договора не только не распустилась, но и расширилась на восток. Европейцы развивали взаимовыгодные отношения с Россией и в то же время собирали у ее границ крупную армию, не видя в этом ни малейшего противоречия.

Цена утраты России неисчислима. В самых пессимистичных сценариях Европе грозит деиндустриализация, потеря триллионов инвестиционного капитала и резкое падение уровня жизни. Добавьте к этому хрупкое финансовое положение многих стран ЕС и необузданную инфляцию — и мрачные сценарии покажутся вполне оправданными.

К тому моменту, когда Европа осознает свое положение и задастся вопросом, чего ради ее политическая элита уничтожила соглашение о прекращении огня между Россией и Украиной, она окажется в одиночестве. Россия повернется на Восток. США, по всей видимости, замкнутся в себе и будут решать собственные проблемы. У Европы не останется иного выбора, кроме как сделать то же самое — пожалуй, это можно назвать единственным положительным исходом украинской трагедии.

Как учил Конфуций 2,5 тысячи лет назад: "Если есть гармония в доме, будет порядок во всей стране. Если есть порядок в стране, будет мир во всем мире".