The Atlantic: американцам стоит поучиться голосовать у советских граждан

Американцы иногда забывают о том, как им повезло. Надеюсь, что сегодня, вне зависимости от того, за кого они голосуют, они вспомнят, что Конституция — это чудо. Такой урок я извлёк из истории бывшего СССР.

Предполагается, что сегодня мы должны призывать наших сограждан голосовать, приводя традиционные слова отцов-основателей и типичные клише (в некоторых из которых правды сейчас больше, чем раньше): "Голосуй так, как будто от этого зависит твоя жизнь", "Это самые важные выборы нашего времени" и так далее.

Я же не собираюсь заниматься ничем подобным. Вместо этого расскажу вам лучше одну историю, а потом поделюсь простым руководством по голосованию.

Дело было в 1989 году. Тогда я, молодой учёный, присоединился к небольшой американской делегации в СССР, чтобы провести с советскими коллегами неформальные дискуссии по контролю над вооружениями. Это была моя третья поездка в Советский Союз. Первая состоялась шестью годами ранее, в 1983 году, в один из самых напряженных периодов холодной войны. К 1989 году многое изменилось, приближался конец некогда могущественного Советского Союза.

В попытке сохранить единство страны советский лидер Михаил Горбачёв создал новый орган государственной власти — Съезд народных депутатов. Впервые у советских граждан появилась возможность поучаствовать в некоем подобии настоящих выборов. И хотя Коммунистическая партия настаивала на обычном разделении мест, у советских граждан во многих регионах появился шанс стать настоящими "избирателями", а не участниками какого-то бессмысленного ритуала. Благодаря этим выборам, например, Борис Ельцин вернулся в Москву, после того как двумя годами ранее он был снят с должности в Кремле и попал в политическую немилость. Без них Ельцин не смог бы противостоять путчу 1991 года.

Нашу делегацию разместили на теплоходе, на котором мы перемещались с по реке, а вечерами, после всех встреч, мы спускались на берег и изучали город. Многие заведения в СССР были закрыты после восьми вечера, но мы могли гулять, фотографироваться и беседовать с кем угодно.

Однажды поздней ночью мы с американскими друзьями гуляли в окрестностях одного большого города. Вдруг я увидел свет в здании, похожем на школу. При ближайшем рассмотрении я понял, что это был временный избирательный участок для новых выборов. Голосование завершилось, пересчитывали бюллетени. Я был молод и дерзок, и мой русский был гораздо лучше, чем сейчас, поэтому я пошёл туда, будто знал, что делаю. (У меня тогда ещё не развился разумный страх быть арестованным). Когда один из работников меня остановил, я объяснил ему, что мы американцы, и первые настоящие советские выборы вызывают у нас восхищение, поэтому мы были бы очень признательны, если бы местные власти что-нибудь нам о них рассказали.

Это сработало.

Нам разрешили посмотреть на расстоянии, со стоек для голосования. Что меня поразило, так это царившая в помещении атмосфера глубокого уважения, серьёзности и заботы. Работники участка — в подавляющем своём большинстве женщины, благодаря повседневному труду которых работал СССР — обращались с бюллетенями так, словно совершали какое-то таинство. Они осторожно их передавали, пересчитывали, делали на листах пометки аккуратным почерком, обматывали их верёвкой, а затем бережно укладывали в коробки и мешки. Если кто-то говорил, то шёпотом. Несколько человек поднимали глаза и улыбались, а потом снова за работу.

Пока я наблюдал за всем этим, промелькнула надежда. Город этот был серым и промышленным даже по советским меркам, но люди, никогда не имевшие дела с настоящими выборами, работали с тем же спокойствием и серьёзностью, что и американцы на избирательных участках. Я подумал о том, что демократия универсальна, что это подарок, который просят.

Я бы хотел, чтобы это была история со счастливым концом. Но отнюдь. Мы были в советской Украине. Река, на которой мы побывали, сейчас называется Днепром. Дело было в городе Запорожье, который сейчас находится в нескольких километрах от подконтрольной Москве территории. Демократия в СССР не сработала, как не сработала потом и в России. Но она жива на Украине, несмотря на попытки Москвы уничтожить её.

Советские граждане отнеслись к процессу со всей серьёзностью, потому что им никогда до этого не представлялся шанс голосовать. Они не знали, разрешат ли им когда-нибудь сделать это вновь. Вот так вы и должны голосовать: будто у вас больше никогда не будет такого шанса, ну или, по крайней мере, с мыслью о том, что вы, возможно, больше никогда не сможете этого сделать. Постарайтесь представить, как работник избирательного участка даёт вам бюллетень, и это последний раз, когда вы его видите. Эта мысль позволяет сосредоточиться.

Как и обещал, вот вам моё руководство по голосованию: прочитайте текст присяги при вступлении в должность.

Вступающие в должность обещают "достойно и добросовестно исполнять" свои обязанности, и этот принцип должен применяться к голосованию.

Я понимаю, что для многих эта присяга означает, что они обязаны голосовать за противников выборов и других экстремистов. Так называемые хранители присяги, которых сейчас судят за подстрекательство к мятежу, эгоистично истолковали присягу как призыв использовать оружие против своих врагов, особенно других несогласных американцев. Но я сомневаюсь, что большинство из тех, кто когда-либо читал Конституцию, прочитает эту присягу и придёт к выводу, что их обязанность — очернять наши выборы и угрожать нашим согражданам.

В США сейчас засилье шарлатанов, опорочивших эту присягу. К ним относятся в том числе почти все те, кто работал в Белом доме при Дональде Трампе. Это крест, который они должны нести. Но сегодня вы можете вновь присягнуть Конституции. Мы должны служить "верой и правдой", то есть от нас требуется доверие и терпение, честность, готовность поставить общее благо выше наших собственных проблем и забот, приверженность идеалу, согласно которому каждый избиратель — это гражданин, который так же важен, как и мы сами. Это не так уж и много. Выполнить требования присяги под силу каждому гражданину США, если только выбор будет сделан в пользу их исполнения.