TNI: в ближневосточной политике происходят кардинальные перемены

Несколько событий последних месяцев подняли вопрос о том, претерпевает ли Ближний Восток кардинальные изменения в моделях сотрудничества и конфликтов между государствами региона и внешними державами. Главным из них был визит председателя КНР Си Цзиньпина в Саудовскую Аравию и его встречи там с арабскими лидерами. Особо было замечено совместное заявление Китая и государств Совета сотрудничества стран Персидского залива (ССАГПЗ), которое многие интерпретировали как свидетельство того, что Китай встал на сторону Объединенных Арабских Эмиратов в споре с Ираном по поводу владения некоторыми небольшими островами в Персидском заливе.

Между тем, очевидное углубление связей между Россией и Ираном привело к частичному повороту вспять обычного потока вооружений в отношениях Москвы и Тегерана. Израиль устанавливает свое самое крайне правое правительство за всю историю, что поднимает вопросы о будущем несколько улучшившихся отношений Израиля с некоторыми арабскими государствами, но пока без видимых негативных последствий. А футбольный турнир в Катаре привлек внимание не только любителей спорта, но и наблюдателей как политическая интермедия с ее возможными последствиями для отношений между арабскими государствами Персидского залива и другими игроками.

Частью фона для всего вышеперечисленного является часто упоминаемый, но так и не осуществленный "поворот" внимания США с Ближнего Востока на Восточную Азию. Другая часть — это практически предсмертное состояние дипломатии в отношении Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), также известного как "ядерная сделка с Ираном".

Сегодня очень распространилась тенденция чрезмерно интерпретировать недавние события в мировой политике. Эта тенденция частично возникает из-за того, что психологи называют "эффектом новизны". Это явление также обязано своим появлением тому, что комментаторам нужно что-то комментировать, а сообщения в новостях дают им зацепки для этого. В этом случае чрезмерное толкование этих новостей может привести к сомнительным утверждениям о том, что Китай якобы принимает чью-то сторону в ближневосточном соперничестве, российско-иранские отношения становятся глубоким стратегическим союзом, израильско-арабские отношения будут продолжать плавно развиваться, а Соединенные Штаты — самый главный проигравший во всех этих переплетениях.

Любая гипотеза о серьезных переменах в регионе быстро сталкивается с несоответствиями — как ошибочный ход при решении головоломки "танграм", в которой кажущееся совпадение в одной части игровой поверхности приводит к несоответствию в другой части. Например, теория союзов, в котором лагерь Израиля и стран Персидского залива противостоит лагерю России и Ирана, все же должна объяснять сильное желание Израиля поддерживать хорошие отношения с Россией. Это желание мотивировано главным образом тем, что Израиль хочет продолжать безнаказанно атаковать цели в Сирии, и оно лежит в основе нежелания Израиля оказывать какую-либо существенную поддержку воюющей Украине.

Краткосрочные соображения, события за пределами региона, а иногда и внутриполитические расчеты играют в новостях, поступающих с Ближнего Востока, не меньшую роль, чем все, что можно охарактеризовать как "фундаментальную перестройку" региональной геополитики. Визит Си Цзиньпина в Саудовскую Аравию был частью усилий Китая по углублению отношений с арабами Персидского залива, но он также стал долгожданной возможностью для председателя КНР, руки которого были связаны внутри Китая на протяжении большей части пандемии COVID-19, продемонстрировать государственную мудрость за рубежом в условиях проблем с возобновившейся пандемией и протестами дома.

То, что заявление Китая и ССАГПЗ было, на первый взгляд, мягким и беспристрастным в отношении островов Персидского залива, говорит лишь о том, что спор должен быть урегулирован путем двусторонних переговоров в соответствии с международным правом. Иран возражал против этого заявления, потому что, как и многие другие страны, контролирующие спорные территории, он в целях пропаганды утверждает, что спора нет, что острова по праву принадлежат Ирану. Есть все основания полагать, что Китаю по-прежнему нужны широкие отношения с обеими сторонами Персидского залива. Иран всегда был крупным поставщиком нефти в Китай и импортером промышленных китайских товаров. Буквально в прошлом году Китай и Иран подписали "стратегическое соглашение" сроком на двадцать пять лет.

Для России сегодня почти все вращается вокруг ее спецоперации на Украине, но военный конфликт там не будет длиться вечно. Ее отношения с Ираном в настоящее время являются вторичными, и не связаны с каким-либо стратегическим переосмыслением политики Москвы на Ближнем Востоке. Российско-иранские отношения всегда представляли собой сложную смесь конфликта и сотрудничества и, вероятно, таковыми и останутся.

Что касается СВПД, нераспространения ядерного оружия и связанной с ними дипломатии США, то здесь основное влияние оказали недальновидные решения и внутренняя политика. Ничего из того, что происходит сегодня на фронте иранской "ядерной сделки", неудача которой сказывается в "кризисе нераспространения", не произошло бы, если бы Дональд Трамп, решивший отменить все важные решения Барака Обамы, не нарушил соглашение в 2018 году.

Общая геополитика Ближнего Востока не претерпела заметных изменений за последние несколько лет и не собирается коренным образом меняться в ближайшие месяцы. Региональная картина включает в себя острое соперничество, частично основанное на этнических и религиозных разногласиях, но также отражающее иногда и дестабилизирующие амбиции отдельных лидеров (таких как правитель Саудовской Аравии Мухаммед бен Салман) или прошлые конфликты (такие как ирано-сирийский альянс, который частично является наследием более раннего противостояния каждой из этих сторон с иракским режимом Саддама Хусейна).

В регионе по-прежнему существуют глубокие разногласия и недоверие между правителями и людьми, которыми правят. В этом контексте наибольшее внимание привлекли к себе недавние народные протесты в Иране. Но подобные разногласия существуют и по другую сторону Персидского залива, например, между суннитским режимом и порабощенным шиитским большинством в Бахрейне. При этом другие авторитарные арабские государства Персидского залива либо закрывают глаза на такого рода подавление масс, либо даже предпринимают насильственные действия для его сохранения.

Кроме того, существует неурегулированный израильско-палестинский конфликт. Несмотря на все усилия Израиля по вытеснению этого конфликта из сознания мира (при содействии, должным образом мотивированном, некоторых режимов арабских стран Персидского залива), общественный резонанс по этой острой проблеме сохраняется. Недавнее свидетельство тому - бурное выражение солидарности с палестинцами на чемпионате мира по футболу.

Картина вмешательства внешних сил также принципиально не меняется. Россия, несмотря на санкции и осуждение, связанные с ее спецоперацией против Украины, продолжает демонстрировать мастерство в работе со всеми сторонами ближневосточного конфликта, от Израиля до Ирана и многих других игроков. Недавняя поездка Си Цзиньпина в Эр-Рияд является частью усилий Китая по подражанию России во внешней политике на Ближнем Востоке. Турция — еще одна активная внешняя сила, хотя ее политика сдерживается тем, что она не находится полностью в стороне и испытывает особую озабоченность по поводу курдской активности в Сирии и Ираке, а также идеологическими соображениями, основывающимися на связях правящей партии с "Братьями-мусульманами" (признана террористической организацией, её деятельность на территории Российской Федерации запрещена - прим. ИноСМИ).

Соединенные Штаты были и продолжают оставаться, вероятно, самой сдержанной внешней державой в своих отношениях с регионом Ближнего Востока. Самоограничение это связано прежде всего с внутренней политикой и наследием прошлых конфликтов и проявляется, в первую очередь, в непоколебимой поддержке Израиля и безоговорочной враждебности по отношению к Ирану.

Осторожная политика США в отношении Ближнего Востока в предстоящие месяцы и годы не должна основываться на ожиданиях возможных изменения геополитики в регионе. Вместо этого она должна базироваться на усвоении уроков, которые можно было извлечь много лет назад. Один из этих уроков заключается в том, что для расширения своего влияния Соединенные Штаты должны подражать россиянам (а теперь и китайцам) в ведении бизнеса со всеми, а не рассматривать Ближний Восток как регион, жестко и однозначно разделенный на "друзей и врагов". Еще один урок заключается в том, что, хотя у Соединенных Штатов есть веские причины продолжать свое участие в делах региона, это участие не должно принимать выраженно милитаризованные формы, которые раньше повлекли за собой огромную бессмысленную растрату ресурсов и неудачи, которые заставили людей желать держаться подальше. Китайцы не связывают свою активную и широкомасштабную дипломатию с принятием на себя тяжелого бремени обеспечения безопасности на Ближнем Востоке. И Соединенные Штаты тоже не должны этого делать.