Укрiнформ: Европа не готова к ударам по энергосистеме

На Украине почти не осталось уцелевших ТЭС и ГЭС, заявил глава "Укрэнерго" Владимир Кудрицкий. Около половины критической электроэнергетической инфраструктуры на Украине "значительно повреждено". Некоторые объекты были полностью разрушены, утверждает вице-премьер-министр развития общин, территорий и инфраструктуры Александр Кубраков. Для восстановления энергетической системы Украине нужно около миллиарда долларов, предупреждает премьер-министр Украины Денис Шмыгаль.

Эти сообщения – ныне притягивают тревожное внимание не меньше, чем сводки с фронта. В большом конфликте люди некоторых профессий подчеркнуто вышли на первый план. Серию публикаций об этих людях мы решили начать именно с энергетиков – они сейчас у всех на слуху, еще и праздник их отмечается двадцать второго декабря – в самый короткий световой день в году. А сейчас именно от них много зависит – чтобы в домах были свет и тепло, а еще – вода, интернет и связь. Но если все мы более или менее можем себе представить, чем именно занимаются, скажем, хирург или пожарный, с энергетиками – сложнее.

Так, и в дождь, и в снег, и под обстрелами приходится им выполнять сейчас свою работу. Вот по сути и все, что мы знаем. Поэтому этот рассказ будет не о конкретных людях, а о таком себе "коллективном" энергетике.

Суть работы этих, без преувеличения, героических и преданных людей объяснил Юрий Касич. В прошлом – директор НЭК "Укрэнерго", председатель правления "Винницаоблэнерго" и "Черниговоблэнерго", ныне – руководитель компании, которая занимается малой гидроэнергетикой. Начинал Юрий Петрович обычным монтером на Киевской ТЭЦ-5, работал диспетчером, начальником диспетчерской службы, главным диспетчером. То есть, что представляет собой работа энергетика знает "от и до".

И сколько бы еще не осталось неповрежденных ТЭС и ГЭС, – у нас, хотя и с большими перебоями, но свет есть. Как это им удается?

"Начнем с того, что объявляется воздушная тревога. Массово обстреливать объекты энергетики начали где-то еще в сентябре", – рассказывает Юрий Касич. Персоналу энергетических объектов приказали во время воздушной тревоги переходить в безопасные места. На подстанциях магистральной сети "Укрэнерго" это сделать легче, потому что там дежурят всего один-два человека. То же самое касается диспетчеров всех звеньев управления. На крупных электростанциях работает гораздо больше персонала, и не все могут покинуть свои рабочие места даже во время воздушной тревоги.

"Если, не дай Бог, в объект энергетики все же попали, об этом сообщают в соответствующие службы и вызывают ГСЧС, – продолжает Юрий Петрович. – Кстати, спасатели хорошо знакомы с этими объектами, потому что на случай различных чрезвычайных ситуаций периодически проводят совместные с энергетиками тренировки".

Итак, когда приезжают пожарные, они знают, где на этом объекте находится трансформатор, где – выключатель, где особо опасные места. Считается, что только после того, как пожар будет потушен, к работе приступают энергетики. На самом деле это не так. Пока ГСЧС в пути, оперативный персонал энергетического объекта готовит для спасателей, так сказать, "рабочие места" для безопасного тушения пожара. Ведь бывает, что после прилета не все сразу взрывается и обесточивается. Как это им удается – отдельная тема.

"Я даже представить себе не могу, как с этим справляется оперативный персонал, если „прилетело”, скажем, ночью", – говорит Юрий Петрович.

Кроме пожарных вызывают ремонтный и административный персонал, который имеет более высокую квалификацию, чем дежурная смена, и способен, в частности, организовать ремонт или замену оборудования. Все это делается одновременно и очень быстро. Когда пожар уже ликвидирован, в относительной безопасной ситуации приступают к более тщательной оценке повреждений. К этому обязательно подключаются инженерно-технические подразделения.

"На самом деле определить повреждения любого энергетического оборудования очень трудно, – продолжает Юрий Касич. – Внешне оно может выглядеть не поврежденным, но могут быть нарушены его электрические характеристики. Поэтому почти все электротехническое оборудование должно пройти измерения и испытания – это касается и изоляторов и трансформаторов и выключателей и разъединителей, цепей вторичной коммутации... А это не просто большой объем работы, это – невероятный объем. Только на эти манипуляции могут уйти не часы, а дни. Ведь повреждения не одиночные, а массовые!

Затем начинается поиск оборудования для замены. Если заменить нечем – и такое бывает – происходит мозговой штурм. Включается инженерное мышление, все собираются и думают: как так сделать, чтобы без ничего все снова заработало? Я не буду приводить конкретных примеров, об этом нельзя рассказывать, но я знаю такие случаи и скажу, что ребята иногда настоящие гении".

Но вернемся к подстанции, где работает оперативный персонал в несколько человек. Оказывается, над ними есть еще оперативный персонал другого уровня, который видит не одну подстанцию, а их сети – то есть, как эти подстанции связаны между собой. Не только электрическими проводами, но и совместным режимом работы. Эти специалисты должны знать: куда "прилетело" сейчас и куда "прилетало" раньше, где есть повреждения и объем этих повреждений. То есть все реальное состояние сети. Именно эти диспетчеры и придумывают все возможные схемы, чтобы запитать и подать напряжение на каждую конкретную подстанцию. Они анализируют, где есть генерация (производство электроэнергии), а где ее нет, где ее хватает, а где не хватает, и как эту электроэнергию передать от производителя (который, возможно, тоже пострадал) к объекту потребления.

Для уточнения: диспетчерские службы, о которых идет речь, подразделяются на оперативную и режимную части. Оперативная часть – это люди, которые управляют тем, как и что "включить-отключить". "Режимники" – занимаются чисто расчетами электрических режимов работы сетей и представляют свои рекомендации "оперативникам".

Для этих расчетов существуют высокоспециализированные и, кстати, очень дорогие, программные комплексы. А вариантов решения, даже простой задачки, может быть сотни. Поэтому "режимники" должны быть очень опытными, чтобы из сотни возможных вариантов быстро найти лишь несколько десятков, потом просчитать их недостатки и преимущества и передать окончательное решение оперативному подразделению. Кроме того, есть еще отдельное подразделение, которое тоже во всем этом принимает активное участие. Это службы релейной защиты и автоматики. Ведь любое оборудование в энергетике должно быть защищенным. Например, у каждого дома есть автомат, который сразу же все выключает, если у нас, не дай Бог, произошло короткое замыкание или перегрузки электрической сети. В сетях высокого класса напряжения таких защит очень много, и все они очень сложные. Так что "релейщики" также должны все просчитать и сообщить свои выводы оперативному подразделению.

"Конечно, до конфликта энергетика работала иначе – у нас могло случиться считанное количество аварий в год, – объясняет специалист. – А сейчас прилетают сотни ракет еженедельно. Некоторые из них попадают... И все эти повреждения накладываются друг на друга. Резервы энергетического оборудования исчерпываются. Заказ нового – особенно оборудования высокого класса напряжения – это долгое и непростое дело. Сейчас задачи настолько многовекторные, что даже рассказать сложно, чего это стоит.

Скажу так, у меня имеется достаточный опыт общения с европейскими энергетиками. И они всегда были в восторге от уровня квалификации наших энергетиков. Разница, думаю, прежде всего, в образовании. За рубежом специалисты, в отличие от наших, узко специализированные. Энергетики почти во всех компаниях Украины – это высококлассные специалисты. Ни одна европейская страна стольких атак не выдержала бы, в отличие от наших, легла бы и не оправилась.

Юрий Касич: По-всякому бывало. Я думаю, что сейчас люди просто живут на работе. Восстановить энергосистему за день-два после блэкаута – это просто невероятно. Невероятно. Объясню разницу. После обычного технологического блэкаута любое оборудование можно включать в работу почти без его осмотра. Главное – разобраться, что именно произошло. После атаки мы с вами не знаем, какое оборудование повреждено, размер беды, можно ли его включать. То есть мы не знаем, какие обломки куда попали и насколько все это серьезно. К тому же мы получаем одновременно десяток аварий в разных местах.

– Легче не будет – мы не успеваем восстанавливать, давайте говорить правду.